Чудо  - Рациональность - Наука - Духовность
Если вам понравился сайт, то поделитесь со своими друзьями этой информацией в социальных сетях, просто нажав на кнопку вашей сети.
ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ - это путь исследователя, постигающего тайны мироздания

Библиотека

Библиотека "ИССЛЕДОВАТЕЛЬ"

Олег Юланов

РАЗУМ ЧЕЛОВЕКА

Том 2

г. Екатеринбург, 2007 г.

Содержание

ПРЕДИСЛОВИЕ (4)

ЧАСТЬ I. ЛИЧНОСТЬ (6)

Глава 1. Психическая депривация

и онтогенез человеческой психики (6)

1.1.1 Психическая депривация как механизм управления развитием психики (6)

1.1.2. Психические условия зарождения здорового ребенка (8)

1.1.3. Функция импринтинга (10)

1.1.4. Рубежи психического развития (14)

1.1.5. Зарождение разума (18)

1.1.6. Формирование координации движений (23)

1.1.7. Речеформирование и речеобразование (26)

1.1.8. Условия положительного действия психической депривации (32)

Глава 2. Личность как психологический комплекс ((34)

1.2.1. Методы исследования свойств личности (34)

1.2.2. Темперамент (36)

1.2.3.Чувствительность (37)

1.2.4. Мотивация (38)

1.2.5. Способности и их связь с процессами воспитания, обучения,

образования (39)

1.2.6. Таланты и гении (45)

1.2.7. Интеллект и творческие способности (47)

1.2.8.Природа способностей. Гены или воспитание? (49)

1.2.9. Я-концепция (51)

1.2.10. Я-концепция и общество (52)

1.2.11. “Честный человек” (54)

1.2.12. Характер (56)

ЧАСТЬ II. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА (62)

Глава 2.1. Отношения полов и функция запечатления (62)

Глава 2.2. Мужская и женская психология (64)

Глава 2.3. Секс и половой акт (70)

ЧАСТЬ III. КОЛЛЕКТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ОТРАЖЕНИЯ (72)

Глава 3.1. Основы информационной модели души (72)

Глава 3.2. Условия и формы внешнего действия души.

Кратковременные контакты (77)

Глава 3.3. Условия и формы внешнего действия души.

Родовой эргрегор (84)

Глава 3.4. Общее понимание “коллективной души” (88)

Глава 3.5. Механизм программирования жизни общества (94)

Глава 3.6. Психологический базис демократии (97)

Глава 3.7. Условия возникновения и развития

коллективной функции отражения (104)

ЧАСТЬ IV. ПСИХОЛОГИЯ СЕМЕЙНЫХ ОТНОШЕНИЙ (108)

Глава 4.1. Базис коллективной функции отражения (108)

Глава 4.2. Онтогенез коллективного разума (110)

Глава 4.3. Старшее поколение (115)

Глава 4.4.Как родить здорового ребенка (118)

Глава 4.5. Счастливое детство (124)

Глава 4.6. Планирование численности семьи (128)

ЧАСТЬ V. ПСИХОЛОГИЯ СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА (130)

Глава 5.1. Кризис естествознания (130)

Глава 5.2. Атеизм – психологический источник кризиса (135)

Глава 5.3. Современное фарисейство (141)

Глава 5.4. Альтернатива стагнации (144)

ЧАСТЬ VI. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РАЗУМА (147)

Глава 6.1. Сон и сновидения (148)

1. Функциональное определение назначения сна (148)

2. Структура сна как функция стадий внутренней работы разума (151)

3. Информационное назначение сновидений (156)

4. “Вещие” сны (158)

5. О фотографировании снов (159)

Глава 6.2. Психология познания реальности (161)

1. Познание реальности и функция внимания (161)

2. Механизмы онтогенетического развития познания реальности (166)

3. Восприятие движения. Критика перцептивных схем (168)

Глава 6.3. Мышление – механизм оценки реальности познания (175)

1. Критика современных моделей объяснения механизма мышления (175)

2. Механизм мышления как результат формирования совокупностей

полных функций отражения (179)

3. Механизмы творчества (181)

4. Интеллектуальное мышление (184)

ЗАКЛЮЧЕНИЕ (186)

ПРЕДИСЛОВИЕ

В материалах предыдущего тома последовательно рассмотрены вопросы теории психических функций, результатом чего стало возможным достаточно подробно рассмотреть всю совокупность основ человеческого разума. Основные итоги предыдущего тома сводятся к следующим моментам:

- показаны информационные основы деятельности разума как самостоятельной структуры;

- синтезирована функциональная схема, описывающая работу человеческого мозга, которая позволяет понять взаимодействие всех психических проявлений человека;

- обоснована информационная модель гомеостаза, которая представлена в качестве основы биологической памяти человека;

- приведена модель информационной структуры души человека, взаимосвязанной с остальной частью человеческого разума.

Основной вывод из первого тома можно сделать такой.

Соматическое основание (тело) живет по законам, формируемым разумом, который, таким образом, становится совершенно самостоятельной (хотя и идеальной) структурой. Душа человека непосредственно не участвует в работе разума, но присутствие ее действия обнаруживается в самых разных формах. Иначе говоря, мы наблюдаем определенную троичность в организации жизни человека.

При разработке информационной модели был использован основополагающий принцип, согласно которому каждая клетка сомы – есть автономный, самостоятельный организм, обладающий своей психикой, своим разумом, своей душой. Однако такой же подход должен быть применен и к человеческому сообществу. Иначе говоря, каждый отдельный человек должен рассматриваться при таком подходе как отдельная составляющая более сложного организма, каким является семья, производственный коллектив, город, страна и так далее. При этом необходимо понимать, что указанный подход не является условным, или логическим обобщением. Напротив, при таком подходе можно обнаружить свойства коллективной психики, описать законы ее развития.

Этому и посвящена данная книга в своей основе, хотя круг вопросов, рассматриваемых здесь, безусловно, гораздо шире. Важность и необходимость данного подхода в понимании человеческого сообщества становятся понятны при учете роли религии в становлении человеческого общества, начиная с древнейших времен. Эти вопросы мной рассмотрены в книгах “Психологические законы происхождения человека” и “Психологические законы религии”. В материалах данной работы рассмотрение этих вопросов опущено, но это не означает, что идеи из указанных книг не будут учитываться.

Сейчас нам предстоит увлекательное исследование ступеней духовного восхождения человека в современном мире по мере того, как он проходит свой физический путь от зарождения к смерти. В данном случае постепенное развитие человеческого разума будет рассматриваться, главным образом, не в историческом аспекте. Меня в данном случае интересуют те условия - от рождения до смерти человека, - которые предопределяют развитие психики человеческого индивида и определенных коллективов. Приводимое далее исследование во многом существенно отличается от существующих точек зрения на интеллект человека, на этапы его развития или деградации. Можно сказать, что естественнонаучные методы, религиозные постулаты и все прочие не отвечают на главный вопрос – как же развивается психика человека сегодняшнего, как происходит постепенное развитие современного интеллекта, какие психические мотивы способствуют и какие препятствуют этому процессу.

Здесь будет обсужден ряд принципиальных положений. Моя задача, как я это понимаю, заключается в описании механизмов пробуждения, развития и/или разрушения интеллекта человека.

К числу таких вопросов я отношу:

- анализ влияния психической депривации на формирование психики человека;

- анализ условий, при которых возникает психическая депривация;

- анализ влияния психической депривации на условия формирования личности;

- влияние общественных отношений на эти процессы.

Почему я на протяжении почти всего материала так много внимания уделяю вопросам психической депривации?

Во-первых, этот вопрос до сих пор вообще не был предметом научного исследования. Это приводило к серьезным ошибкам в планировании и постановке психологических исследований. Отсутствие понимания психики как таковой не позволяет заметить это влияние социума на развитие личности. Но само по себе действие психической депривации гораздо шире и гораздо многообразнее. Выявление негативных и позитивных последствий действия психической депривации будет положено в основания анализа, представленного в данной книге. Это означает, что в основе анализа развития психики современного человека лежит изучение воздействия разных форм психической депривации. Мною будут обозначены только контуры этой проблемы. Этих границ, определяющих условия проведения исследования, будет, тем не менее, достаточно, чтобы стало понятно, как важно до конца разобраться в этих узловых проблемах.

Во-вторых, использование этих же методов будет достаточно для решения многих сугубо практических и прагматичных задач. В частности, только при использовании анализа, в основу которого положено действие механизмов психической депривации, становится возможным провести достаточно объективный анализ свойств личности, исследовать действие механизмов обучения, понять природу эффективности образования, создать, наконец, теоретические принципы воспитания детей.

На основании этого здесь сначала рассматриваются определенные законы развития (онтогенеза) психики, начиная от момента зачатия, в условиях воздействия психической депривации, т.е. социальной изоляции в какой-либо форме. После этого, как естественное продолжение, идет материал о свойствах личности. Здесь, вследствие проведенного ранее достаточно подробного анализа влияния психической депривации, с совершенно иных позиций рассматривается вопрос о содержании и развитии фрустрации - этого особого человеческого свойства. Изменение подхода в методах анализа позволяет сделать ряд новых, по своему - принципиальных выводов и дать иную трактовку самого понятия “личность”.

На развитие человеческого разума влияет не только непосредственное социальное окружение индивида, но и особая психическая функция, которая здесь обозначена как “внешний разум”, или коллективная функция отражения. В отдельных моментах исследователи замечали и, соответственно, исследовали это явление. Так появились такие понятия, как социальная психология, этнопсихология, общественное мнение. Кроме того, бытует и такое понятие, как родовой эргрегор. Здесь ставится задача дать этим известным феноменам иное толкование с позиций информационно-отражательной модели на примере анализа психического мира семьи и общества. При этом обнаруживаются, на мой взгляд, новые грани этого свойства человеческой психики. Более того, анализ этого феномена позволяет сформулировать психологические принципы справедливости, а также психологические основы демократии.

В предыдущем томе в разделе, посвященном анализу свойств души, я уже говорил о внешних структурах души, формирующих то, что здесь названо “внешний разум”, или коллективная функция отражения. На мой взгляд, это чрезвычайно важная часть работы, поскольку позволяет в дальнейшем разобраться в информационном и психологическом аспекте всех религий. Подобных исследований до сих пор вообще не проводилось. Эта часть исследований представлена в указанных выше книгах.

Однако все, что обусловлено коллективной функцией отражения, имеет и прикладное значение для современного социума. Например, через понимание свойств этой информационной структуры становится возможным понять способы реализации властных функций, при которых происходит укрепление человеческого социума, а не его разрушение.

Кроме всего прочего, в данной книге рассмотрены такие специфические формы деятельности разума, которые ранее исследовались в некотором смысле автономно, без привязки к общей организации психики. К этим вопросам относятся проблемы изучения функции сна, механизмы познания реальности, механизмы мышления.

Таким образом, рассматриваемые в данной книге вопросы имеют как теоретическое, так и прикладное значение.

ЧАСТЬ I. ЛИЧНОСТЬ

ГЛАВА 1.1. ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ И

ОНТОГЕНЕЗ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

1.1.1 ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕПРИВАЦИЯ КАК МЕХАНИЗМ УПРАВЛЕНИЯ РАЗВИТИЕМ ПСИХИКИ

О многом, что связано с развитием и изменением структуры и содержания параметров психики в процессе онтогенеза (развития в течение всего жизненного цикла), говорилось ранее. Здесь будет сделан акцент главным образом на тех моментах, с которыми так или иначе, но ключевым образом, связано развитие психики и души человека. Мне представляется важным рассмотреть процесс онтогенеза в условиях действия психической депривации. Точнее: рассмотреть вопросы онтогенеза психики с выявлением ключевых социальных моментов, влияющих на проявление, или действие психической депривации. О механизмах воздействия психической депривации в моих работах говорилось достаточно много. На самом же деле эту тему раскрыть полностью мне, по-видимому, ни в рамках данной работы, ни вообще - не удастся, поскольку само это явление и многогранно и многофакторно настолько, что для полного исследования этой проблемы потребуются годы и годы. Мне же хочется остановиться на нескольких моментах, которые в своем разрешении никогда не связывали с механизмом психической депривации.

Вообще же вопросу психической депривации посвящено не так уж много исследований. Я могу назвать только одно, которое так и называется: “Психическая депривация в детском возрасте” (“Авиценум”, Медицинское издательство, Прага, 1984 г., пер. с чеш.). Его авторы (Йозеф Лангмайер и Зденек Матейчек) смогли лишь выявить наличие проблемы, но не разрешить ее.

"Механизм, посредством которого сенсорная депривация в эксперименте или в клинике вызывает психические изменения, до сих пор точно неизвестен" (стр. 239).

Поскольку авторам неясен механизм сенсорной депривации, то отсюда, как следствие, вытекает и неполное понимание собственно психической депривации. Правда, авторы смогли выделить, скорее, по смыслу, чем по существу:

- депривацию стимульную (сенсорную), о которой мы говорили в главе о памяти;

- депривацию значений (когнитивную), которая заключается в том, что воздействует “слишком изменчивая, хаотичная структура внешнего мира без четкого упорядочения и смысла, которая не дает возможности понимать, предвосхищать и регулировать происходящее извне” (там же, стр. 231);

- депривация эмоционального отношения (эмоциональная), являющаяся следствием того, что происходит “недостаточная возможность для установления интимного эмоционального отношения к какому-либо лицу или разрыв подобной эмоциональной связи, если таковая уже была создана” (там же, стр. 231);

- депривация идентичности (социальная), т.е. “ограниченная возможность для усвоения автономной социальной роли” (там же, стр. 231).

Если говорить по существу, то во всех случаях депривация имеет характер социальной депривации, т.е. всегда ее возникновение обусловлено социумом. Точно также и отсутствие депривации по какому-то показателю также обуславливается социумом. Это означает, что человек, как индивид, как личность, не может ни в каком варианте рассматриваться автономно, без учета влияния социума.

Формы депривации могут выливаться в ограничение социумом для индивида, например, сенсорной информации (однотонное существование в ограниченном пространстве). Другой вариант социальной депривации обусловлен отсутствием некоторого “психологического” “проводника” в житейском море (когнитивная депривация). Еще один вариант социальной депривации связан с созданием ограниченного эмоционального окружения (отсутствие позитивных или негативных информационных стимулов). Наконец, при ограничении круга социального окружения возникает еще одна форма социальной депривации, которая влияет на формирование искаженного представления своего предназначения в этом мире данным индивидом.

Только так следует интерпретировать ту классификацию, которую предложили авторы указанного выше исследования. Фактически же депривация многограннее и действует, вообще говоря, не только в детском возрасте. Просто во взрослом состоянии человек может понять или попытаться понять сущность происходящих с ним процессов и самостоятельно преодолеть причины и, соответственно, последствия.

Разнообразная отечественная литература, в которой, так или иначе, исследуется психическая задержка в развитии детей (В. В. Лебединский “Нарушения психического развития у детей”, Издательство Московского университета, 1985 г.; Е. Т. Соколова “Самосознание и самооценка при аномалиях личности”, Издательство Московского университета, 1989 г.; “Дети с задержкой психического развития” под ред. Т. А. Власовой, В. И. Лубовского, Н. А. Цыпиной, М. “Педагогика”, 1984 г.; Герда Юн “Дети с отклонениями” (пер. с нем.), Кишинев, “Штиница”, 1987 г.; А. С. Белкин, “Внимание - ребенок!”, Свердловск, Средне-Уральское книжное издательство, 1981 г. и др.) вообще не рассматривает задержку в развитии детей как следствие психической депривации. В работах советского исследователя детской психики А. В. Запорожца (А. В. Запорожец “Избранные психологические труды”, т. 1 “Психическое развитие ребенка”, М., “Педагогика”, 1986 г.) также не уделено хоть какое-нибудь внимание психической депривации.

Вообще создается впечатление, что такой проблемы вовсе не существует. Это следствие научной близорукости и неверной трактовки самого понятия “психическая депривация” как какой-то крайности. Это и позволяло исследователям рассматривать случаи с детьми-маугли только как частности. Фактически же дети-маугли встречаются настолько часто, что было бы преступлением не бороться с этим.

Но чтобы бороться с явлением, его надо понимать; а понимать – значит видеть, наблюдать. Именно поэтому для советских психологов и советской системы вообще проще было не замечать того, что совершенно здоровых в психическом отношении детей из детских домов (т.е. брошенных родителями детей) при достижении определенного возраста просто направляли в дома сумасшедших, о чем однажды написала газета “Комсомольская правда”, когда наступила “эра гласности”. Может быть, и сейчас вершится нечто подобное?

Оставим в стороне те случаи, когда дети имеют какое-либо врожденное искажение в психическом развитии за счет воздействий на плод в процессе его внутриутробного развития в особые - критические – фазы. Не будем также принимать во внимание на данном этапе случаи психической неполноценности, передаваемой по наследству. Во всех остальных случаях психические нарушения в развитии будут обусловлены как раз создавшимися условиями психической депривации.

Попытки объяснить это через какую-то “социально-педагогическую запущенность” и т.п. не дадут ровным счетом ничего, поскольку создается впечатление о возможности исправления возникших нарушений каким-либо образом. Между тем, последствия психической депривации тем сильнее, тем более стойки и тем хуже исправимы, чем на более ранней стадии онтогенеза возникло такое нарушение. Поэтому перечисленные выше и подобные им работы здесь вообще не будут анализироваться.

Следует сказать также, что Зигмунд Фрейд в некотором смысле нащупал существование и действие механизма психической депривации. Однако он не смог ни интерпретировать явление, ни, тем более, правильно использовать знания об этом явлении на практике. Тем не менее, в психологии, как науке о развитии личности и общества, нет более важного и насущного вопроса, чем вопрос о проблемах и формах психической депривации.

Психической депривацией в самом общем виде является такой вид сенсорной депривации, когда на раннем этапе онтогенеза организм изолируется от социума или получает неполную и/или искаженную информацию о внешнем от его социального окружения. Величина (глубина) и определенное качество психической депривации могут быть различны и поэтому будут различным образом влиять на замедление “роста” души. В результате действия психической депривации происходит не просто “замедление” “роста” души, но и то, что выше было обозначено как функциональная неполнота. Это означает, что некоторые части души не будут сформированы вовсе.

Как было показано при разработке информационной модели души, при воздействии психической депривации в раннем детстве происходит определенное “ущемление”, торможение развития души. При этом сокращается информационная наполненность души. При психической депривации в период раннего детства происходит деформация души, приводящая к малой энергетической наполненности души. В итоге ребенок развивается психически и умственно неполноценным. Организм (ребенка) при этом будет слабым, болезненным.

Данное заключение о появлении ущерба в развитии души базируется на модели души, как живой и непрерывно развивающейся структуре, восходящей от простейшей души, оживляющей оплодотворенную клетку, к сложной многоуровневой и многофакторной структуре, оживляющей развивающийся организм в целом. По этой причине вопрос о депривации психики человека не может быть достаточно корректно рассмотрен без вопросов угнетения в развитии души.

При том или ином варианте психической депривации ребенка происходит “замедление” “роста” души. При этом и разум ребенка формируется с изъянами. Это выражается в том, что во многих жизненных ситуациях вообще не может формироваться полностью или достаточно полноценная функция отражения. Все это чревато появлением (созданием) условий формирования различных комплексов неполноценности, являющихся чисто психическими болезнями, когда формируется (или не формируется) соответствующий психический сенсор. В результате этого деформируется онтогенетическое дерево потребностей.

В иных случаях “ущербность” развития (роста) души приводит к возникновению условий, провоцирующие осуществление реинкарнации. Реинкарнация, как было сказано в предыдущем томе, а также более подробно рассмотрено в книге “Реинкарнация и карма. Размышления о грехе”, может приводить к различным трагическим последствиям. Например, у ребенка может возникнуть эпилепсия или другие психические заболевания.

Но это одна сторона явления.

Психическая депривация может иметь и положительные компоненты. Это может вызвать у читателя определенный протест: как так? Если обратиться к механизмам формирования онтогенетического дерева потребностей (см. часть I первого тома), можно увидеть, что не все потребности организма, сформированные на уровнях выше первого, могут быть приняты социумом. Речь в данном случае идет о недопустимости формирования тех потребностей, которые при своей актуализации вызывают действия индивида, несовместимые, скажем, с моралью общества. При учете сказанного депривация условий, при которых происходит исключение формирования асоциальной потребности у индивида (так или иначе подавляется формирующийся психический сенсор, актуализирующий эту потребность), должна рассматриваться как положительное действие психической депривации со стороны социума.

Но психическая депривация действует не только на ребенка. Взрослый человек, попадая в условия психической депривации ощущает, как минимум, огромный дискомфорт. Если же психическая депривация действует на взрослого человека и достигает определенного максимального значения, то душа уходит из сомы (тела), наступает смерть организма.

Итак, проблема психической депривации и многогранна, и, в некоторой степени, противоречива. Разобраться в этом - насущная задача.

1.1.2. ПСИХИЧЕСКИЕ УСЛОВИЯ ЗАРОЖДЕНИЯ ЗДОРОВОГО РЕБЕНКА

Дети – особый мир. Они не только чувствуют или выражают свои эмоции иначе, чем взрослые. Для них в совершенно определенной степени сенсорным трактом является и тракт биополя. Дети спокойно могут читать ваши мысли, угадывать ваши желания, поскольку “владеют” особым каналом получения информации. Они и видят не так как взрослые. Но это, как показывает практика, “тайна за семью печатями” для взрослых.

Поскольку речь сейчас пойдет именно о детях, которые исконно “владеют” способностью читать наши мысли и желания за счет наличия у них особого сенсорного тракта, следует понять, что на детей несколько иначе распространяются условия сенсорной депривации.

В свете сказанного следует уточнить понятие сенсорной депривации.

Сенсорной депривацией является такое психическое изолирование индивида, когда сенсорная информация (полностью или частично) не может быть воспринята организмом, т.е. когда разум не в состоянии сформировать полноценную функцию отражения, соответствующую конкретной внешней ситуации, или когда внешняя среда не в состоянии “поставить” необходимый объем информации по какому-либо сенсорному тракту.

Здесь под сенсорной депривацией, как видно, понимается уже не только тот вид депривации, который связан с ограничением информации, поступающей на входы сенсорных механизмов организма (тракты зрения, слуха и так далее). Здесь имеется в виду и тот вид депривации, который в силу определенных причин может осуществляться на полевом уровне (на уровне биополя). Можно сказать, что депривации может подвергаться организм и за счет действия некоторых видов блокирующих мыслеформ.

Так, если ребенок зачат “в любви”, то родители всегда думают о нем, любят его заранее, еще не родившимся. В этом случае плод будущего ребенка (точнее - его душа) постоянно находится под охраной “белых” мыслеформ родителей (особенно, видимо, будущей матери). Эта “оболочка” из мыслеформы особой конструкции, представляет собой некоторое информационное зеркало, эффективно отражающее любые внешние негативные воздействия, но пропускающая внутрь себя все, что для зародыша будущего ребенка полезно.

Мать будущего ребенка может с ним (с эмбрионом-плодом) спокойно общаться, даже ничего не говоря вслух. Например, она может спросить своего будущего малыша, какое имя ему подходит. Мать может предложить на выбор несколько имен, взятых, скажем, из святцев. Замечу, что выбор имени – вообще очень ответственная процедура, нередко влияющая на судьбу человека. Поэтому и имеет смысл согласовывать выбор имени с еще не родившимся ребенком. Ребенок обязательно ответит, какое имя ему больше нравится, т.е. какое имя ему подходит. Это будет осуществляться, скажем, по выражению протеста в виде активного “толкания” ножками в стенку живота. К сказанному следует добавить, что можно условиться с будущим малышом о форме общения. Например, договориться с ним, что “да” – это один толчок ножкой в стенку живота, а “нет” – два последовательных толчка. Поверьте, что ваша жизнь наполнится совершенно другим содержанием и смыслом, когда вы научитесь разговаривать с еще неродившимся малышом.

Если же ребенок нежеланный, то его душа, не охраняемая мыслеформами, будет с самого начала развиваться с искажениями, которые впоследствии исправить вообще будет невозможно. Более того, при этом могут возникнуть явления психической неполноценности, которые могут назвать проявлением кармы и которые проявятся в зрелом состоянии человека. Но про карму следует все-таки забыть. Все, что обуславливают (объясняют) действием кармы, вызывается совершенно иными причинами и рассмотрено в отдельной книге – “Реинкарнация и карма. Размышление о грехе” (www.psotrajenie.narod.ru). Например, если мать где-то на первом, втором или третьем месяце беременности будет помышлять об аборте, но потом откажется от этой мысли, то знайте, это навсегда исказит будущую судьбу человека. Но догадаться об этом могут лишь отдельные специалисты при особых сеансах психотерапии.

Такова одна из самых “тонких” и самых жестоких форм психической депривации. Она совпадает в данном случае с сенсорной депривацией. В результате действия механизма психической депривации на эмбрион-плод в итоге ребенок родится, скорее всего, слабо приспособленным к жизни, вялым, а то и вообще мертвым. Психическая депрессия, угнетенность мыслей и устремлений в подростковом возрасте и даже существенно позже – вот некоторые психические итоги депривации по биопольному каналу в период беременности матери.

То, что ребенок непременно должен быть желанным, знают все. Но без учета влияния биопольного канала информационного обмена понять это невозможно. Дело в том, что на раннем этапе развития организма ребенка - от момента зачатия до 1,5-2 лет после рождения разум ребенка “питается” информацией, в том числе и на полевом уровне. Ребенок умеет воспринимать любовь за счет ощущений защиты по полевому каналу. Он может видеть “нечистую силу” и/или “черные” мыслеформы родителей и так далее. Это вообще пока никем не рассматривалось.

Следовательно, любить ребенка до рождения, с момента его зачатия (и даже еще до факта зачатия), означает заложить основы его будущего здоровья как психического, так и физического.

Необходимо сказать еще об одном обстоятельстве. Все, что обсуждалось выше, давно, с древнейших времен замечено в народе на качественном уровне. Для того чтобы предотвратить какие-либо внешние, негативные влияния на полевом уровне в период беременности народная мудрость создала, если можно так выразиться, систему обрядов, молитв, заклинаний, при произнесении которых и формируются мыслеформы-обереги. К этим оберегам надо относиться серьезно. Но сами по себе эти молитвы и заклинания не принесут никакой пользы, если в основе их не будет чувства любви.

Об этом загадочном, в чем-то непостижимом чувстве – чувстве любви - пойдет речь дальше.

1.1.3. ФУНКЦИЯ ИМПРИНТИНГА

Теперь мы приступим к оценке и механизму действия весьма специфической формы психической депривации, которая связана с механизмом рождения младенца. Речь пойдет о связи, возникающей между матерью и ребенком в первые часы после рождения. Я хочу увязать ряд фактов, объединяющих в определенное целое сам механизм рождения (естественные роды и при помощи кесарева сечения), время первого кормления грудью младенца и вообще интервал времени между моментом рождения и первым его физическим контактом с матерью.

Сначала я приведу некоторые выдержки из статьи “Стресс при рождении” Хуго Лагеркранца и Теодора А. Слоткин, помещенной в журнале “В мире науки” (№ 6, 1986 г., стр. 62-71), издаваемого в США под названием Scientific Amerikan.

“Несколько лет назад частота родоразрешения путем кесарева сечения возросла в США и Европе от 5 до 15-20%. Это было связано с тем, что появились методы, позволяющие непрерывно регистрировать ритм сердца плода во время сокращений матки. Сложные аритмии (т.е. не просто ускорение или замедление сердечного ритма) при маточных сокращениях часто расценивались как признак опасной асфиксии плода и показание к кесареву сечению. Однако, когда ребенок появлялся на свет, более чем в 50% случаев оказывалось, что у него были лишь незначительные клинические признаки асфиксии...

Считая, что во многих случаях, когда производится кесарево сечение, в нем на самом деле нет необходимости, исследователи из Королевского института П. Бистолетти, Л. Нюлунд и Х. Лагеркранц задались вопросом: не обусловлены ли сложные нарушения сердечного ритма плода естественным выбросом катехоламинов в ответ на сокращения матки?..

Уже в самом начале родов, когда шейка матки раскрыта не более чем на 2-3 см, содержание катехоламинов в коже головы плода становилось примерно в 5 раз больше, чем у взрослого человека в состоянии покоя. Тотчас после рождения уровень катехоламинов оказывался еще в 2-3 раза выше; значит, дополнительный выброс катехоламинов происходил на стадии потуг. Через 30 минут по окончании родов содержание катехоламинов в крови плода обычно начинает снижаться и примерно через 2 ч. возвращается к уровню покоя...

В то же время высокое содержание катехоламинов в крови при нормальных родах обусловлено не только недостатком кислорода: между степенью асфиксии (оцениваемой по рH плазмы) и содержанием катехоламинов в крови наблюдается прямая зависимость лишь при глубокой гипоксии плода... нельзя было обойти вниманием тот факт, что уровень катехоламинов в крови плода чрезвычайно высок даже после нормальных родов.

Это давало повод думать, что выброс катехоламинов не только защищает плод во время такого мощного стрессорного воздействия, как роды, но и, возможно, способствует адаптации новорожденного к новым, внеутробным, условиям существования. Как удалось показать в последние годы, действительно, усиленная секреция катехоламинов обеспечивает нормальную деятельность дыхательной системы, а также подготавливает организм к недостатку питательных веществ и кислорода и к действию других неблагоприятных факторов в течение первых часов жизни. Важнейший приспособительный эффект выброса катехоламинов во время родов - обеспечение нормального дыхания.

Известно, что дети, рожденные при плановом кесаревом сечении, предрасположены к дыхательным нарушениям, возникающим в основном из-за недостаточного всасывания жидкости из легких и из-за недостаточной выработки сурфактанта. В норме легочная жидкость плода всасывается во время родов полностью, в противном случае поверхность легких остается влажной.

Сурфактант - это мылоподобное вещество, снижающее поверхностное натяжение в легочных альвеолах, благодаря чему те поддерживаются в раскрытом состоянии (а именно в альвеолах происходит обмен кислородом и углекислым газом). Есть основания полагать, что и всасывание легочной жидкости, и выработка сурфактанта зависят от высокого уровня катехоламинов в плазме в течение нескольких часов перед рождением...

Было установлено, что непосредственно после рождения растяжимость легких у детей, появившихся на свет путем естественного родоразрешения и путем кесарева сечения, примерно одинакова, однако 2 ч. спустя у детей, рожденных естественным образом, она существенно выше. Более того, у таких детей наблюдалась прямая зависимость между величиной растяжимости легких через 2 ч. после родов и содержанием катехоламинов в крови в момент рождения. Поскольку растяжимость изменяется не сразу после рождения, а через некоторое время, можно полагать, что эти изменения связаны не с механическим сдавливанием грудной клетки при родах (в таком случае растяжимость легких изменялась бы сразу), а с действием катехоламинов, находящихся в кровотоке...

В работах нашей группы из Королевского института было установлено, что концентрация в крови новорожденного глюкозы, свободных жирных кислот и глицерола (все эти вещества образуются при мобилизации соединений, в виде которых запасается энергия) после естественных родов выше, чем после планового кесарева сечения. Мы убедились также в том, что у детей, появившихся на свет путем кесарева сечения, чаще встречается пониженное содержание сахара в крови; следовательно, у таких детей уменьшены ресурсы основного “топлива” организма... было обнаружено, что после естественных родов кровоток у ребенка перераспределен в пользу жизненно важных органов за счет периферии...

Существует предположение (правда, оно еще более гипотетично, чем рассуждение о роли катехоламинов в приспособлении новорожденного к внеутробному существованию), что катехоламины также имеют значение для образования привязанности между матерью и ребенком. Исследователи из Медицинской школы Университета Кейс-Вестерн-Резерв М. Клаус и Дж. Кеннел считают, что первый час после рождения является критическим периодом для установления привязанности между матерью и ребенком: если привязанность не возникает в этот срок, то в дальнейшем отношения между ними какое-то время будут затруднены. Такая точка зрения весьма спорна, однако если она окажется верной, то следует сделать вывод, что лучше, когда сразу после родов ребенок и мать энергичны и активны, а не вялы и пассивны...

Все эти данные свидетельствуют о том, что выброс гормонов стресса у ребенка при нормальных родах - не только реакция собственно стресса, вызванного неблагоприятными воздействиями, но и приспособительный механизм, способствующий выживанию новорожденного. А в таком случае дети, появившиеся на свет в результате планового кесарева сечения (т.е. до того, как у матери начинаются схватки), возможно, оказываются в более трудном положении перед лицом новых условий существования, чем если бы они родились естественным путем”.

Итак, совершенно очевидно, что естественное родоразрешение – наиболее благоприятный вариант для правильного (подчеркиваю – правильного!) включения в работу определенных физиологических процессов, т.е. включения витальных потребностей и, соответственно, витальных рефлексов. Помимо чисто физиологических проблем, возникающих у новорожденных, появившихся при помощи кесарева сечения, о которых говорилось в процитированной статье, многократно в литературе отмечалось, что такие дети гораздо чаще вырастают с агрессивным характером, менее управляемы, более равнодушны к чужой боли, более холодны вообще в психическом отношении.

Однако этот факт следует связать, скорее всего, лишь с тем, что после появления на свет после кесарева сечения ребенок не может установить ни физический, ни биопольный контакт с матерью, поскольку такого рода операции проводятся под общим наркозом. Это приводит к выключению хроноса в работе памяти матери и к определенному “выключению” работы души, т.е. возникают условия психической депривации. Указанный контакт родившегося младенца с матерью имеет в своей основе рассмотренный ранее механизм импринтинга, т.е. запечатления, ОКОНЧАТЕЛЬНО формирующегося сразу после появления на свет как у младенца, так и у матери.

Все психические проявления, наблюдаемые у организмов низших форм, можно проследить и у организмов высших, но в иной, более совершенной и более универсальной форме. К таким проявлениям относится и функция запечатления, т.е. импринтинг, с той разницей, что у людей эта функция развита сильнее и резче сказывается в течение всей жизни нового организма. Из данных статьи “Стресс при рождении” следует, что максимальная сила запечатления происходит в первые два часа после рождения ребенка.

Мобилизация энергетических ресурсов организма младенца, по-видимому, существенно влияет и на энергетическую мобилизацию души. Это следует принять потому, что для формирования полноценной функции отражения у младенца еще нет усвоенного жизненного опыта в том объеме, чтобы воспринимать свое отражение ситуации достаточно адекватно. Именно поэтому на ранней неонатальной стадии должен непременно иметься тот канал приема информации, который охватывается биополем. Через этот канал у человека включаются те структуры мозга, которые ответственны за формирование импринтинга.

Следовательно, импринтинг у человека это не просто функция запечатления, но и, в некотором смысле, спусковой крючок, щелчок которого включает в работу психику нового организма в условиях вне чрева матери. А смысл этого “крючка” состоит всего лишь (во внешнем восприятии) в том внимании и любви, которые так необходимы младенцу в первый миг его появления на свет.

Кроме того, функция запечатления у человека, в данном случае - у младенца, имеет и важное отсроченное значение, так как при помощи этого пускового механизма на всю оставшуюся жизнь будет сохраняться способность запечатления других людей, т.е. любить.

Воспетое поэтами и прозаиками возвышенное чувство любви основано именно на функции запечатления (импринтинга), что еще раз подчеркивает важность формирования функции запечатления сразу, в первые часы после рождения. Дети, воспитывающиеся в детских домах с момента рождения (так называемые отказные дети), не имеют сформированной функции импринтинга и не могут в дальнейшем создать полноценную семью. Это одно из страшных социальных последствий психического характера, которое не может быть устранено каким-либо образом.

Для формирования импринтинга у младенца необходима следующая последовательность событий: выброс катехоламинов в кровь при начале родовых схваток у матери, стресс при рождении и контакт с матерью в первые два часа после рождения. Если эта последовательность нарушается, то полное запечатление произойти не может, даже если потом мать отдаст все силы для того, чтобы сформировать чувство любви у своего младенца.

Если же младенец, родившийся естественным способом, не имеет в первые два часа физического контакта с матерью, что бывает в тех случаях, когда мать слишком слаба после родов, то в этом случае вступает в действие в определенной степени биопольный контакт. Это происходит в том случае, если мать ни на секунду не перестает душой быть вместе со своим ребенком, т.е. формирует вполне определенную информационную посылку - мыслеформу, воспринимаемую младенцем: это, в определенном смысле, “спасает” ребенка.

Но для того, чтобы такого рода посылка “сработала”, необходимо выполнение первейшего условия – установления биопольного контакта еще в период беременности, о чем мы говорили только что. Поэтому и получается, что одно без другого – недостижимо.

По-видимому, при биопольном (т.е. без сенсорного закрепления) формировании импринтинга контакт слабее, но не приводит к катастрофическим последствиям. Физический контакт матери и младенца совершенно необходим и в этом случае, поскольку биопольный канал связи “мать-ребенок” без определенной поддержки постепенно ослабеет и через 24 часа перестанет функционировать вовсе. Напротив, своевременно состоявшийся физический контакт ребенка с матерью запускает в действие механизм запечатления, фиксирует его, сохраняет действие биопольного канала связи. Если же импринтинг состоялся, то это вовсе не означает, что все в порядке. Механизм запечатления у человека требует непрерывного подкрепления на первой стадии жизни ребенка (до 6-ти мес.).

“Таким образом, на этой ранней стадии связи “мать-ребенок” особое значение имеет очень тесный контакт матери и новорожденного. При этом имеется в виду именно прямой, телесный контакт, и, следовательно, необходимо признать неправильным, когда плачущего младенца запрещают брать на руки, хотя известно много теорий, которыми пытаются мотивировать этот запрет. Между тем в первые месяцы жизни плачущего младенца просто необходимо брать на руки, обеспечивая тем самым тесный контакт с ним.

Если плач и играет какую-то роль в механизме запечатления, то его значение может быть только “иди сюда”. Ребенок плачет потому, что испытывает потребность в контакте, и в результате этого контакта у него формируется чувственное впечатление, которое мы называем любовью и нарушение которого приводит к тяжелым последствиям.

Естественно, если ребенка систематически не берут на руки и дают ему выплакаться, он вскоре научится понимать, что плакать бесполезно, все равно его не возьмут. В результате он будет отличаться хорошим поведением, но при этом нельзя не подчеркнуть, что как раз с этими хорошо себя ведущими младенцами и связаны очень многие осложнения. При анализе различных отклонений, проявившихся в 6-7-летнем возрасте, очень часто оказывается, что “это был прекрасный ребенок, никогда не плакал, лежал так, как его положишь, и потому его всегда можно было оставить одного” (Раншбург Й, Поппер П. “Секреты личности”, М., “Педагогика”, 1983 г., стр. 19).

Слабое, неполное формирование функции импринтинга (функции запечатления) ослабляет привязанность к семье, деформирует в будущем формирование онтогенетического дерева потребностей в части формирования социального уровня потребностей, трансформирует условия формирования потребностей более высокого уровня. В дальнейшем у девочки это может привести к тому, что (при отсутствии на это социальных причин) она может стать проституткой. Мальчик с ослабленной функцией запечатления будет плохим семьянином. И то, и другое будет обусловлено несформированностью потребности постоянства социального контакта, появляющейся как следствие формирования неполноценной функции импринтинга.

В качестве примера, иллюстрирующего силу влияния фактора отсутствия функции импринтинга на психическое и соматическое состояние ребенка, приведу исторический пример, когда осуществлялось целенаправленное “выращивание” сверх-людей по существующим, якобы, законам евгеники. Дело было в фашистской Германии. Для указанного “выращивания” отбирались по строгим медицинским показаниям молодые люди, которые осуществляли указанную программу – рожали сверх-людей. Рожали в специальных комбинатах, в идеальных жизненных условиях, но без каких-либо признаков любви.

“Каковы же выводы из этого беспрецедентного опыта столетия? Результат оказался поражающим воображение. В племенных инкубаторах появилось на свет 50 тысяч детей. Немалая выборка для проверки научных гипотез. Как выяснилось позднее, уже после крушения фашистского режима, интеллектуальный уровень этих детей был чудовищно ниже среднего.

Доля умственно отсталых среди них в 4-5 раз превышала норму. Это значит, что на племенных заводах нацистов народились дебилы. Такой вывод, полученный на основе “чистого” эксперимента, проведенного на огромной массе людей, ставит сокрушающую точку в споре о правомерности применения по отношению к людям евгенических теорий. Воспитание же в отрыве от семьи довершало умственную неполноценность детей, рожденных, напомним, от совершенно здоровых и полноценных родителей” (Л. Н. Мельников “Сверхчеловек: возможен ли он?”, газета “Оракул”, № 3, 1997 г., стр. 20).

Таким образом, функция запечатления – это не какой-то миф, но огромная созидательная или разрушительная сила. В некотором смысле функцию запечатления можно, с этих позиций, рассматривать как форму образования, или флрмирования некоторого психического комплекса, который следует обозначить как “социальный эгоизм”, являющегося, таким образом, важным регулирующим моментом в течение всей жизни индивида и проявлением определенной формы интровертности.

Однако формирование функции запечатления необходимо не только младенцу. Функция импринтинга совершенно необходима и родителям (по отношению к младенцу), так как при этом устанавливается не только определенная близость с младенцем, но и формируется, а в некотором смысле - планируется будущее всей семьи: ее уклад, характер отношений в семье, с будущими детьми, с будущими внуками. Благодаря функции запечатления закладывается основа будущей семьи только что рожденного ребенка, когда он сам, став взрослым, сможет дать жизнь новому поколению.

Однако и это еще не все.

С функцией запечатления, как с психологической основой реализации условия почитания родителей и вообще старших, связана возможность установления психологического контакта с Богом. Это может показаться фантастикой, но именно в реализации этой психической функции лежит основа нашего отношения к Богу.

Как это происходит, рассмотрено в книгах “Психологические законы религии” и “Реинкарнация и карма. Размышления о грехе”.

Иначе говоря, импринтинг – это то, что обязательно должно быть передано по наследству.

Таким образом, психическая депривация (в данном случае – физическая изоляция) в первые часы жизни младенца на белом свете приводит к последствиям, исправить которые будет не в состоянии никакое воспитание. И дело в том, что душа младенца не сформирует определенный информационный комплекс, определяющий не только поведение, но и характер социальных контактов младенца в будущем.

Это означает, что из-за депривации по импринтингу у ребенка не может быть сформировано полноценное онтогенетическое дерево потребностей. Таким образом, функция запечатления определяет в некотором смысле будущую жизнь, т.е. судьбу каждого человека. Это произойдет вследствие того, что в условия формирования онтогенетического дерева потребностей вторгнутся такие психические факторы, которые в буквальном смысле “изувечат” психику будущего человека. Следует понимать также, что психическая депривация младенца по импринтингу, как бумеранг, возвращается немедленно и к его родителям и деформирует психологический климат семьи. Впоследствии сегодняшняя депривация по импринтингу приведет к усилению этого вида депривации в последующем поколении…

Если говорить обобщенно, то функция запечатления является в некотором смысле психологическим фундаментом всей жизни человека, программирует жизнь будущих детей, внуков и так далее. Поэтому важно знать не только то, что происходит, если функция запечатления у человека не сформировалась, но и понимать то, что следует делать для восстановления этой функции.

1.1.4. РУБЕЖИ ПСИХИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Мы рассмотрели два фактора - зачатие в любви и функцию запечатления, депривация по которым приводит к практически необратимым или трудно преодолимым фатальным последствиям в жизни человека. Это, таким образом, совершенно определенно рубежные, пороговые условия нормального развития и ребенка и самой семьи.

Фактически вся жизнь ребенка, подростка, молодого человека и так далее - от зачатия до рождения и от рождения до смерти - состоит из подобного рода рубежных моментов, при преодолении которых психическая депривация влияет на последующие события в жизни.

Все, что касается внутриутробного развития психики, здесь не будет рассматриваться, поскольку данных об этом совершенно недостаточно. Можно только сказать, что в период внутриутробного развития эмбриона-плода критические, рубежные моменты связаны с моментами радикальных преобразований, связанных с изменением функций клеток и перестройкой физиологических процессов, сопровождающих трансформацию процессов жизнеобеспечения. Это также связано с “ростом”, с развитием души.

Мы видели на примере умозрительного эксперимента по выращиванию некоторых искусственных организмов (см. том 1), что процесс удвоения числа клеток и дифференциация их функций происходят не непрерывно, но по истечении определенного периода времени. Тогда было сказано, что разум при таких преобразованиях развивается скачкообразно, что, как теперь становится понятно, соответствует такому же скачкообразному развитию эмбриона-плода и его души. Критическими моментами в период внутриутробного развития эмбриона-плода будут как раз те мгновения, когда происходят скачкообразно качественные изменения функций клеток, т.е., например, в момент формирования, скажем, какой-то системы (пищеварения или другой) или органа. Такие моменты всегда детерминированы во времени, т.е. всегда можно заранее сказать, какой день беременности будущей матери особенно опасен для плода. Для этого необходимо лишь знать момент зачатия.

При эмбриональном развитии плода будущего человека существует много факторов внешнего полевого воздействия в критические мгновения жизни эмбриона, когда может произойти необратимое физическое или психическое деформирование эмбриона. Чтобы этого не происходило и требуется как раз запечатление эмбриона со стороны родителей на этой стадии. Во время внутриутробного развития эмбриона-плода критических фаз развития, как в соматическом, так и в психическом отношении чрезвычайно много. Каждый из таких рубежных моментов – кризисный. Это предъявляет особые требования к соблюдению определенных правил поведения будущих родителей.

Теперь рассмотрим некоторые возрастные изменения психики после рождения человека.

В отношении жизни после рождения накоплено достаточно данных для того, чтобы сформировать вполне определенную шкалу критических фаз развития психики человека. Более того, такие попытки предпринимались и ранее. Однако, все предшествовавшие варианты некоторых “психических” шкал отражают, скорее всего, либо наблюдаемые резкие скачки изменений психики, не объясняя причин этого, либо условно делят календарный возраст индивида на слабо обосновываемые отрезки.

Например, было предложено делить (дифференцировать) психическое развитие на такие, вроде бы, качественные интервалы:

- сомато-сенсорный период, охватывающий возраст от рождения до трех лет;

- психомоторный, включающий интервал от четырех до 7-10 лет;

- аффективный период, включающий возрасты от 7 до 12 лет;

- эмоционально-идеаторный период, охватывающий возрасты от 12 до 16 лет.

Такое “распределение” психических возрастов более чем условно и не дает никакого инструмента для анализа в конкретных жизненных ситуациях, но хоть как-то предупреждает родителей или воспитателей о грядущих скачкообразных качественных изменениях в психике ребенка. Об этом следует говорить, так как степень дифференцированности психического возраста на этапе от рождения и до трех лет более существенна и более радикальна.

Вообще говоря, на стадийность изменения психических функций ребенка в младенчестве самым первым обратил внимание Ж. Пиаже еще в 1937 г. Как итог многолетней деятельности Ж. Пиаже опубликовал большое число работ посвященных онтогенезу психики ребенка, которые существенно повлияли на последующие исследования других психологов (М. Доналдсон, Т. Бауэр и др.).

Однако во всех работах этих авторов просматривается лишь констатация определенных стадий развития, но не объясняется как сама необходимость таких стадий, так и причины, обуславливающие наличие стадий развития. Я не цитирую положений из работ этих авторов лишь потому, что это потребовало бы и специального анализа ошибок и заблуждений этих исследователей. Тем более что все они в своих исследованиях “ходили” все-таки достаточно близко к цели. Только лишь отсутствие модели организации психики не позволили этим авторам достичь желаемых результатов.

Не вдаваясь сейчас в подробности таких скачкообразных изменений психики ребенка, могу сказать, что такого рода трансформации происходят в соответствии с развитием онтогенетического дерева потребностей, в котором на разных стадиях развития формируются “психические сенсоры”, о которых мы говорили в предыдущей книге. Без принятия положения о психических сенсорах управления формированием потребностей уровня выше первого (выше витальных потребностей) становятся не только непонятными, но и не будут поддаваться изучению стадии психического развития, или то, что я называю “психический возраст”.

Можно с определенной степенью уверенности утверждать, что психический возраст, не связанный онтогенетически с календарным возрастом, может определять становление личности в лучшую или в худшую сторону, влиять на физическое состояние организма. Этим я хочу сказать, что психический возраст на определенном этапе жизни человека может быть ускорен, а на другом этапе - замедлен. Однако ускорение хода психического возраста на раннем этапе развития ребенка (что должно осуществляться с достаточной степенью осторожности) не будет влиять на ход физического возраста (это не одно и то же, что и календарный возраст), но при определенных условиях будет “провоцировать” его ускорение или замедление.

Например, развитие психических возможностей ребенка в части формирования функций отражения в моторном тракте расширяет свободу владения телом у ребенка, а ограничение психического развития может повлиять и на развитие физических возможностей. Более того, происходящее в силу определенных форм психической депривации ограничение развития физических возможностей организма оказывает обратное влияние и на психику.

Напротив, в зрелом возрасте человека целесообразно предпринимать определенные меры по замедлению хода психического возраста. Для иллюстрации этого сначала приведу ряд сведений из литературы.

“В старческом возрасте отмечается еще один неблагоприятный фактор морфологического характера - уменьшение числа нейронов. Подсчитано, что головной мозг человека после 35 - 40 лет ежедневно теряет сто тысяч нейронов” (А. М. Вейн, Б. И. Каменецкая “Память человека”, м., “Наука”, 1973 г., стр.121).

“Здесь уместно указать, что в человеческом мозгу количество РНК постоянно возрастает от рождения до 40 лет, в период между 40 и 60 годами оно не меняется, оставаясь на постоянно высоком уровне, а затем постепенно снижается” (там же, стр. 53).

“Исследователи подчеркивают значение недостаточности кровообращения мозга в старости как причины хронической амнезии, приводящей к гипоксии, нарушению биохимических процессов и атрофии нервных клеток” (там же, стр. 155).

Я увязываю эти три факта между собой следующим образом. Микронарушения кровообращения мозга начинаются в период около 35 лет. Заметить в это время такие микронарушения кровообращения практически невозможно. Причины этого нарушения могут быть связаны как с микропатологическими изменениями, так и с воздействием определенных полевых структур извне, так как для этого условия жизни становятся более или менее благоприятными, и человек как бы расслабляется. Дело в том, что к этому периоду жизни у человека относительно полностью определяется жизненный статус, и он во многих случаях перестает “работать” над совершенствованием своей функции отражения, или, просто-напросто, - прекращает учиться активным образом, т.е. целенаправленным образом перерабатывать значительные объемы принципиально новой информации. Это эквивалентно тому, что человек вполне сознательно подвергает себя действию сенсорной депривации, порождающей, как некоторый итог, специфическую психическую депривацию.

В итоге его энергетическая оболочка (информационная оболочка, образуемая душой) несколько ослабляется. Именно это может приводить к “реинкрнированию” каких-либо “мелких” полевых структур, которых всегда достаточно в окружающей среде. Мы ежедневно обрываем жизни каких-либо насекомых, растений и так далее, чьи “неприкаянные” души витают около нас.

Здесь я вынужден остановиться, чтобы вкратце напомнить принятую модель души.

В основу модели души положено представление о том, что организм является конгломератом отдельных организмов (отдельных клеток), управляемых из единого центра, которым и является центральная нервная система. Этому не противоречит и то, что у растений, например, не обнаружено органа, выполняющего функции мозга, но было показано, что и растения обладают всем комплексом психических функций, обладают памятью. Информационная модель гомеостаза, представленная ранее, и модель души хорошо сочетаются с принятыми положениями об организме, как конгломерате отдельных организмов. Поэтому можно считать, что и та и другая модели взаимно дополняют, но не исключают друг друга.

В основу модели души положено, что каждый из отдельных организмов, входящих в состав сложного, который мы и называем собственно организмом, обеспечивает решение одной и той же задачи – выживания. При этом эта задача решается на основе предвидения разумом клетки своего собственного состояния на некоторое время вперед, что позволяет этому отдельному организму предпринимать усилия на компенсацию внешних или внутренних изменений.

Вся информация о “предпринятых” “усилиях” от клетки передается по двум независимым каналам в вышестоящие структуры организма. Один канал – соматический – передает постепенно концентрируемую информацию через единый интерфейс, каковым является, например, у теплокровных животных кровь, с помощью которого вся информация передается в центральную нервную систему. От центральной нервной системы управление отдельными клетками осуществляется по информационному каналу (артериальная кровь), чем обеспечивается решение чисто витальных задач (функций). Этим объясняется возникновение и механизм “погашения” витальных потребностей.

Другой канал – полевой – обеспечивает передачу той же информации, но на полевом уровне, в центральную структуру души, связанную, главным образом, с центральной нервной системой. В соответствии со структурой взаимной увязки клеток организма общая структура души состоит из отдельной “мини-души” каждой клетки. Эти “мини-души” делают живыми эти клетки (организмы). Но именно они образуют структуры души органов, систем организма и центральной структуры, связанной с центральной нервной системой.

Непонимание структуры и свойств души в течение тысячелетий было обусловлено представлением о неделимости души. На самом же деле существуют условия, когда душа не может сохранять свою целостность. Это, в частности, происходит, когда организм погибает достаточно быстро вследствие внешнего насилия. В этом случае структуры души, связывающие отдельные органы, системы с центральной структурой души, разрываются в буквальном, физическом смысле, образуя то, что я назвал “нижние” и “верхние” осколки души.

Это приводит, в частности, к тому, что “нижние” осколки приобретают иную направленность вихрей биологических торсионных полей. Они становятся тем, что в народе давно называют “нечистой силой”. Эта “нечистая сила”, обладая левозакрученными торсионными полями, для ясновидящего видна как некоторое черное структурное образование, имеющее самую различную форму – от переливающихся и перекатывающихся шаров или змееподобных извивающихся образований до бесформенных, но совершенно живых структур. Черный цвет этих структур обусловлен тем, что эти образования уже никак не могут излучать энергию, которая в них содержится, но стремятся поглощать дополнительные порции энергии. Именно по этим причинам эти образования и стремятся проникнуть в какой-нибудь другой, но живой пока организм.

Аура человека, как это принято обозначать с некоторых времен, - это внешние информационные оболочки организма, имеющие свойство отражать “нечистую силу” подобно тому, как это делает со светом обычное зеркало. Если же аура повреждена какой-нибудь негативной (тоже черной) мыслеформой, то образуется то, что для ясновидящего представляется как какая-то “дыра”. На самом же деле в том месте, где произошло сцепление черной мыслеформы с организмом, излучения нет. Ясновидящий наблюдает лишь черное пятно, которое и является пробоем, открывающим путь внутрь данного организма “нечистой силе”.

Хотел бы обратить внимание читателя на то, что нам пока никак не удастся обойтись без убиения каких-нибудь организмов. Мы убили комара или таракана – осколок души этих организмов к нашим услугам. Мы должны представлять, что каждый раз, разбив свежее, только что снесенное курицей яйцо, чтобы сделать себе яичницу, мы разрушаем душу не родившегося цыпленка. И эта разорвавшаяся душа может поразить нас, вызвав какое-нибудь заболевание. Поэтому мы должны определенным образом заботиться о сохранении в целостности своих информационных оболочек и, кроме того, стараться как-нибудь утилизировать такие разорванные души. Дело в том, что сила возможного внешнего воздействия при этом может возрасти многократно. Даже веточку дерева мы сломаем, то и в этом случае мы рано или поздно будем наказаны за свой грех. Такова общая картина поражения организма от внешних полевых образований. Имеются и внутренние для организма причины, приводящие к такому же результату (от негативных мыслеформ, или от эмоций греха), но не это сейчас главное. Смысл сказанного заключается в описании путей и механизмов полевого поражения организмов, приводящих к различным соматическим заболеваниям.

При наличии наших собственных или чужих “черных” мыслеформ эти “обрывки” душ вселяются в нас и поражают отдельные клетки или органы, системы. Именно такие микроповреждения и становятся причиной многих соматических заболеваний, в том числе и сосудов головного мозга. Нарушения кровообращения приводят к разрушению нейронов и, соответственно, к сокращению образования РНК, т.е. к “инструментальному” сокращению возможностей мозга.

На первом этапе (после 35 лет) это совершенно незаметно, но ощутимым становится примерно к 42-45 годам, когда наступает определенный психологический кризис. Человек себя ощущает в соматическом отношении совершенно молодым, но понять, что он уже совершенно не тот - не в состоянии. В этот период мужчины часто “ищут” “утешение” на стороне, что приводит к разводам, к изменению профессиональной ориентации и так далее. Это общеизвестные факты, хотя и не объясненные с достаточной степенью до сих пор.

Можно ли противостоять такому процессу деградации? Можно, поскольку он является следствием совершенно определенной психической депривации. Механизм действия депривации понятен. Психическая депривация, так или иначе, ослабляет защитные информационные оболочки организма. Для исключения этого необходимо практически постоянно быть физически и интеллектуально активным. А в определенный период жизни еще более активизировать умственные и физические упражнения. Это приведет к улучшению кровообращения, в том числе и структур мозга, к усилению энергетических оболочек человека. Большое значение имеет и гормональная активация организма, которая происходит при половом контакте. Следовательно, активная половая жизнь также будет продлять молодость (души и тела).

Второй путь защиты заключается в исключении воздействия “черных” мыслеформ как собственных, так и чужих. Собственные “черные” мыслеформы всегда связаны с тем или иным образом чувством недовольства, гнева, зависти и так далее. Значит, следует тщательно контролировать собственные эмоциональные проявления и не допускать проявлений “эмоций греха”.

Чужие “черные” мыслеформы можно “снимать” с помощью определенных молитв охранного типа, например, “Отче наш” и других. Можно также выполнять и некоторые ритуальные действия, укрепляющие энергетические оболочки. В любом случае оба этих метода всегда следует использовать одновременно.

Таким образом, на этапе зрелого возраста возможно путем определенных приемов воздействовать на свой психический возраст, замедляя его. Замедление изменения психического возраста выливается, в конечном итоге, в сохранении высокой мощности информационных оболочек организма, их высокой отражательной способности, благодаря чему будет замедляться и ход физического возраста (подчеркну - не календарного, а физического). Это, естественно, не связано с ходом хроноса в структурах мозга, но связано с поддержанием физических и физиологических возможностей организма.

1.1.5. ЗАРОЖДЕНИЕ РАЗУМА

Между тем представляет самостоятельный интерес анализ условий начала (запуска) психической деятельности после рождения ребенка. Дело в том, что по общему представлению (кстати, ни на чем не основанном) после появления ребенка на свет он еще ничего не видит и ничего не слышит в нашем обычном представлении. Даже почему-то считается, что это “растительный” период жизни человека. Поэтому непонятно, как уловить определенный момент пробуждения сознания. И возникает какой-то разрыв - жизнь началась физическая, но когда же начнется и психическая? Понять это без использования информационно-отражательной теории просто невозможно.

Действительно, как уловить тот момент, когда ребенок вдруг почему-то начинает видеть и что он при этом видит? Как узнать, когда он начинает слышать и что он при этом слышит? Ведь по существу эти мгновения истинно кризисные, рубежные. Неясно также как увязаны с формированием импринтинга витальные рефлексы, которые, как представляется современным ученым вроде бы очевидным, сразу могут быть “запущены” в работу. Но суть проблемы состоит как раз в том, что, скажем, витальные рефлексы могут быть запущены “в работу” только тогда, когда будут сформированы (включены) витальные потребности. Именно эти соображения вынудили меня выступить против сложившегося понимания роли и функций рефлексов.

Ни одна из работ психологов или физиологов не в состоянии дать ответ на вопросы, связанные с определением момента запуска “в работу” витальных рефлексов. Фактически (и это надо признать как неопровержимую истину) ни один витальный рефлекс не может быть “включен” в работу, если на это нет соответствующей потребности. Кроме того, ни один витальный рефлекс не может быть исполнен просто так, без того чтобы быть как-то приспособленным к конкретной обстановке, т.е. с добавлением того, что я ранее обозначил как интеллектуальное приспособление.

Действительно, младенец на первом этапе жизни не в состоянии понять, какие потребности у него имеются на момент появления на свет и, тем более, не может знать, что может “погасить” эти потребности. Еще меньше у младенца возможностей определенно “сказать” о своих потребностях, так как в его распоряжении имеется только такой универсальный сигнальный механизм, как плач. Поэтому следует, видимо, принять, что должен быть какой-то “спусковой крючок”, который позволит начать действовать витальным потребностям и, соответственно, витальным рефлексам помимо формируемой функции отражения по тому или иному сенсорному тракту.

Считается, например, врожденным сосательный рефлекс новорожденного, хотя отмечается, что его существование не связано непосредственно с чувством голода. Как видим, имеется определенное противоречие. Сосательный рефлекс вроде бы врожденный и имеет цель удовлетворить чувство голода, но он не связан с чувством голода, что и выглядит противоестественным. Мне хотелось бы обратить внимание на то обстоятельство, что наружная кромка губ имеет повышенную тактильную чувствительность, в том числе, и у взрослых. При этом прикосновение к кромке губ не вызывает неприятных ощущений, но может вызывать желание сжать губы, чтобы избежать щекотного ощущения. Принято даже считать эту зону как эрогенную, хотя с эротикой данная зона связана слишком опосредованно.

Если у ребенка тактильная чувствительность этой зоны в момент рождения выше, чем у взрослого человека, то тогда “сосательное” движение губ будет вызываться вовсе не “сосательным” рефлексом, а непроизвольным сокращением мышц от прикосновения к чувствительной зоне. Следовательно, врожденной в этом случае является особая тактильная чувствительность в зоне губ, для формирования функции отражения по которой вполне достаточно некоторых генетически передаваемых минимальных данных, т.е. требуется в буквальном смысле примитивная функция отражения, не требующая какой-то особой адаптации. В этом случае сосательный рефлекс может не быть и, соответственно, не является врожденным безусловным, но является условным, приобретаемым рефлексом, формируемым только после определенных воздействий на кромку губ. С его появлением (формированием) начинается большая цепь преобразований в психике младенца.

В народе давно замечено, что для того, чтобы у ребенка в дальнейшем не было диатеза, необходимо приложить его к левой груди матери в первые два часа после рождения. В это время в груди матери молока как такового еще нет, но есть то, что обозначается как молозиво, т.е. для питания это не тот состав, который мог бы сформировать пищевой рефлекс. Значит, прикладывание младенца к груди в первые два часа его жизни на белом свете не связаны с включением пищевой потребности.

Значение первого “соска” значительно больше и значительно шире. С одной стороны, совершенно очевидно, что именно этим закрепляется формирование функции запечатления у младенца в наибольшей ее интенсивности. С другой стороны, запуск (формирование) сосательного рефлекса в первые два часа пребывания младенца вне утробы матери, видимо, обуславливает запуск определенных гомеостатических функций, связанных с обменом веществ. Этим самым происходит включение определенных витальных потребностей. Иначе говоря, первые два часа жизни младенца определяют и общую организацию жизненного процесса младенца, т.е. запускают в работу механизм выживания.

Это означает, что после формирования сосательного рефлекса появится некоторая стартовая функция отражения у младенца, на основе которой будет формироваться функция отражения сначала по пищевому рефлексу, затем по тракту зрения и еще позже по тракту слуха. При этом биопольный тракт играет стабилизирующую роль и обуславливает механизм “узнавания” на качественном уровне, т.е. без участия привычных для нас сенсорных трактов.

Должен добавить еще одно соображение, связанное с “запуском” такого витального рефлекса, как дыхательный. Известно, что в утробе матери ребенок не дышит при помощи легких, так как находится в околоплодной жидкости. Следовательно, дыхательный рефлекс у него не сформирован (не включен), так как отсутствует потребность в дыхании. После появления на свет, когда младенец только что испытал сильный стресс, связанный с прохождением головки через родовые пути и ее сдавливания, у ребенка, возможно, инстинктивно возникает потребность заплакать, крикнуть. Этот первый крик младенца и есть тот фактор, который включает дыхательный рефлекс, поскольку при крике так или иначе необходимо сначала вдохнуть воздух, а затем его выпустить из легких, вызывая колебания голосовых связок. Дыхание является, таким образом, вторичным эффектом от первого крика.

Если же после появления на свет младенец не кричит, то у акушеров имеется веками отработанный прием. Малыша берут за ножки и “подвешивают” в руке вниз головой. После этого малышу дают достаточно уверенный шлепок по попке, и это в большинстве случаев вызывает первый крик малыша. Именно первый крик малыша и является тем “спусковым крючком”, который и запускает в работу дыхательный рефлекс.

Рассмотрим механизм формирования функции отражения в зрительном тракте с тем, чтобы выяснить и механизм действия психической депривации на этом этапе. В главе о сенсорной памяти (см. предыдущий том) была дана схема начального этапа формирования функции отражения в тракте зрения. Приведем сделанный вывод еще раз. На том этапе он потребовался мне для обоснования адресно-семантической системы сенсорной памяти (человека).

Например, для младенца человека первым объектом изучения, или исследования, в зрительном тракте в норме является сосок груди матери, имеющий четкую и контрастную круглую форму. Поскольку при сосании груди младенец получает необходимую для него пищу, т.е. удовлетворяется совершенно определенная витальная потребность, что сопровождается другими приятными и привычными стимулами (тепло материнского тела, сердцебиение матери), то при всех последующих контактах с круглым соском груди в сенсорных трактах младенца формируется окрашенная положительной эмоцией многофакторная функция отражения.

Следовательно, в “информационном пространстве” зрительного тракта, а также в “пространствах” тактильного восприятия и, видимо, в слуховом тракте “вырастают” сначала маленькие, а затем все больше “холмы” первого усвоенного “объекта”. Действительно, поступающий сигнал от зрительного тракта может быть легко и быстро сопоставлен с усвоенной ранее зрительной информацией методом простого наложения “нового” изображения на “старое”, т.е. будут использованы критерии “меньше/больше”, “подходит/не подходит”, “приятно/неприятно”.

На последующих этапах формирования функции отражения, когда младенец увидит несколько раз сосок груди не фронтально, но и под некоторым углом, т.е. кружок будет увиден как эллипс, из центра которого выступает некоторый холмик (собственно сосок), он усвоит, что сосок - это не только кружок, но и достаточно сложный рельеф. Следовательно, функция отражения на следующих этапах станет уже несравненно богаче. Эллипсовидное представление соска и эллипсовидное лицо матери, зрачки ее глаз, нос и другие детали лица будут восприниматься в совершенно определенной связи с удовлетворением витальной потребности при прежних положительных эмоциях. Более того, совершенно очевидно определенное подобие (конгруэнтность) сигналов от соска груди и лица матери, их частичное соответствие.

Так постепенно будет формироваться некоторый “хребет” функции отражения в пространстве зрительного сенсорного тракта, а также и в других сенсорных трактах, так как данная функция отражения от тракта зрения будет сопровождаться, например, формированием функций отражения в тракте слуха от тех ласковых и негромких слов, которые младенцу всегда говорит мать. Соответственно и в тракте тактильных ощущений также в форме своеобразных “холмов” от “кружков”, вырастающих в дальнейшем в “хребты” уже известного, будет образовываться функция отражения, определенным образом "засинхронизированная" со зрительным трактом и также “окрашенная" положительными эмоциями.

Примерный срок формирования первоначальной, устойчивой функции отражения, связанный с “узнаванием” внешнего мира по тракту зрения составляет четверо суток (см., например, Ж. Годфруа “Что такое психология”, М., “Мир”, 1996 г., т. 1, стр. 214). Это следующий рубежный момент в развитии психики младенца, так как с этого момента включается потребность в информации, которую необходимо постоянно “погашать” постепенным увеличением дозировки новой информации.

Первоначально это будут постепенно узнаваемые внутренние ощущения (например, чувство голода), так или иначе связываемые с процессом кормления и постоянными (повторяющимися) зрительными образами, внешние тактильные ощущения (прикосновения матери, ощущения сырости и т.д.). Понемногу расширяется и объем узнаваемой информации по тракту зрения.

Всему этому ребенок учится постепенно, чему соответствует формирование все более сложной функции отражения. Следовательно, механизм мышления в определенно конкретной, а именно в “предметной” форме начинается именно после четырех суток пребывания вне утробы матери. Чтобы быть понятым правильно, уточню, что под “предметным” мышлением я понимаю в целом обычный процесс мышления, т.е. процесс установления абстрактной связи между входными данными и выходной (принимаемой) функцией отражения, но связываемый с “погашением” витальных потребностей.

Такое уточнение необходимо, так как на ранней стадии онтогенеза человека, когда у него еще нет достаточно точной, полной функции отражения, работает иной, “непредметный” механизм мышления, сопряженный с биопольным каналом обмена информацией. Начало “узнавания” у младенца первичных зрительных стимулов (соска груди) приводит к включению определенных гомеостатических процессов, которые мы связываем с ощущением голода. При этом начинает выделяться желудочный сок, как-то перестраивается работа системы кровообращения и так далее. По существу это можно было бы назвать “условным пищевым рефлексом”, но этим мы сильно обеднили бы само явление, так как из такого “условного рефлекса” все-таки “вырастает” механизм мышления в его обычном применении к человеку.

Сказав о непосредственном включении “предметного” мышления с четырех суток после момента рождения, я определенным образом вступил в противоречие и с теорией Ж. Пиаже. Он, как и многие другие, считал, что до начала циркулярных реакций (возраст с 4 до 8 месяцев) нельзя говорить о включении в действие механизма мышления у младенца. По мнению А. Валлона такой процесс начинается с 6 месяцев, когда начинается эмоциональная стадия, вследствие накопления “репертуара эмоций” (страх, гнев, радость, отвращение и т.д.). Это, несомненно, неверно, так как, во-первых, невозможно это хоть чем-то обосновать, а во-вторых, при таком подходе могут быть пропущены многие существенные моменты в развитии психики младенца, о которых говорилось только что, в результате чего резко сокращаются стартовые возможности будущей личности.

Именно поэтому в книге “Психология живого мира” механизм мышления был рассмотрен, так сказать, без участия человека, как универсальный механизм, присущий всему живому миру Земли. В частности, ранее я уже постарался показать, что зрение (смотрение) уже и есть мышление, поскольку этот процесс связан с формированием такой функции отражения, в результате которой осуществляется “узнавание” зрительной информации. Именно это и позволяет говорить, что механизм мышления в обычной форме включается не позднее четырех суток, когда в большей или меньшей степени начинается “узнавание” пусть только одного объекта - соска груди матери. Мышление, как универсальный механизм живого мира Земли, не может быть не включенным именно тогда, когда организму необходимо что-то “узнать”. А “узнавать” каждый организм в своем окружении должен абсолютно все и непрерывно. Именно поэтому очень важно и с этой точки зрения, с информационной, - для “включения” механизма мышления - кормление малыша грудью.

Поскольку уровень новизны в этот период очень большой, то сон, как ограничительная функция психики, что было показано в соответствующей главе книги “Психология живого мира”, является нормальным состоянием для ребенка. В период сна происходит “погашение” “отрицательных” эмоций, связанных с “узнаванием” новой обстановки. Естественно, в этот период самая высокая относительная скорость роста дендритов (по сравнению с общим их наличным количеством) в коре головного мозга, что требует относительно больших затрат энергетического сырья для этого процесса. Итак, в целом можно сказать, что развитие психики (души) младенца (при условии формирования первоначального запечатления) начинается с включения витальных потребностей. На этом этапе функция отражения у младенца совершенно не развита, и мать должна скомпенсировать несовершенство механизмов мышления у младенца, что означает необходимость постоянного внимания к поведению малыша со стороны матери.

На этом этапе единственным способом сигнализации у малыша своему окружению (матери) может быть только лишь плач, которым он в состоянии выразить всю гамму ощущений, переживаемых им: здесь есть и чисто сигнальная информация, и эмоциональная информация, что еще раз говорит о функционировании механизма мышления.

Взрослым просто необходимо принять как данное: малыш тоже “думает”, но другими категориями, что, отнюдь, не делает его механизм мышления примитивным.

Именно плач выражает у малыша все, что он хочет сказать. Поэтому на этом этапе требуется особое внимание к “запросам” младенца - во время накормить (когда он хочет именно есть), во время перепеленать, во время просто пообщаться - поговорить, приласкать, подержать на руках.

Еще одно маленькое замечание. Выше я сказал о начале “предметного” мышления у новорожденного. Для определенности должен сказать и о том, что “непредметное” мышление существует с момента оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом, что соответствует работе механизмов адаптации с первого же момента начала жизни. Именно это и следует из информационно-отражательной теории, обсуждаемой в данной работе: процессы жизнеобеспечения, управляемые разумом эмбриона, начинают действовать немедленно. Развитие этого варианта мышления поддерживается, как уже говорилось, биопольным каналом обмена информацией.

Именно на уровне этого “непредметного” мышления мать может общаться со своим будущим ребенком, задавать ему вопросы и получать, соответственно, ответы. Это не фокус. Зародышу-плоду чрезвычайно полезны не только эти беседы, но и прослушивание спокойной классической музыки. Иначе говоря, психика еще не родившегося малыша вовсю работает именно как у совершенно самостоятельного мыслящего существа.

Нам просто непривычно понимать, что могут быть какие-то иные формы мышления, чем, скажем, у взрослого человека, но это именно так. Если младенец не в состоянии сказать ничего словами, то это не значит, что он ничего не говорит; это, тем более, не значит, что он не мыслит. Совершенно очевидно, что в простых операциях, которые сопровождают жизнь младенца в первые дни его после появления на свет, будет содержаться не только “витальный” комплекс, но и информационный, т.е. будет удовлетворяться потребность в информации сначала первого и почти сразу же второго (социального) уровня. Активное поведение матери и близкого окружения, крайне ограниченного на первом этапе, минимальный уровень новизны в первые недели и месяцы жизни при постепенном нарастании диапазона новых впечатлений для малыша - это обязательное условие включения и совершенствования развивающейся функции отражения в каждодневную работу. В противном случае возникнут условия формирования когнитивной, эмоциональной и социальной психической депривации.

В чем проявляется психическая депривация на данном этапе жизни? Примером этого может быть следующий отрывок.

“Именно поэтому вопрос о ранней связи, возникающей между матерью и ребенком, имеет первостепенное значение. Психологи, наблюдая, прежде всего, за детдомовскими детьми, уже давно заметили важность этой связи. Рядом с матерью ребенок развивается намного гармоничнее, нежели вдали от нее - в детском доме или в доме малютки.

В поведении детей, воспитывающихся в домах малютки, наблюдались характерные симптомы даже в тех случаях, если при поступлении туда они выглядели совершенно гармонично развитыми. Спустя несколько месяцев в их психике уже можно было заметить признаки весьма специфических изменений. Свои наблюдения психолог Рене Шпиц описывает так: “Хотя им было по 8-9 месяцев от роду, они лежали или сидели с широко раскрытыми, ничего не выражающими, устремленными вдаль глазами, с застывшим, неподвижным лицом, как в оцепенении. Очевидно, они не воспринимали происходящего вокруг них. Это поведение иногда сопровождалось аутоэротической активностью, и устанавливать контакт с детьми, находящимися на этой стадии, было все более трудно, а затем и просто невозможно”.

Возникает вопрос: на самом ли деле в данном случае идет речь только о последствиях отсутствия связи “мать-ребенок”, или же сказываются и другие факторы, ведь с этими детьми никто не занимался и, таким образом, имело место отсутствие интеллектуальности? Многие наблюдения подтверждают, что занятия с детьми и в самом деле дают положительный результат, столь тяжелые симптомы уже не проявляются, но, тем не менее, серьезные нарушения духовного мира ребенка сохраняются” (Раншбург Й, Поппер П. “Секреты личности”, М., “Педагогика”, 1983 г., стр. 12).

В приведенном высказывании вольно или невольно смешаны проявления двух совершенно разных явлений: собственно отсутствие формирования импринтинга у детей и последствия острой сенсорной, когнитивной и социальной изоляции, т.е. депривации иного типа. Именно к таким, уже необратимым практически, последствиям приводит формальное выполнение родительских обязанностей или обязанностей сиделки в детском приюте. Такого рода психическая депривация приводит к практически необратимым последствиям, а душа такого человека никогда не достигнет того уровня энергетики, того информационного содержания, которое присуще человеку при нормальном социальном контакте с первых мгновений жизни на свете, т.е. произойдет определенная “мауглизация” этого человека.

1.1.6. ФОРМИРОВАНИЕ КООРДИНАЦИИ ДВИЖЕНИЙ

Функция отражения по тракту зрения непрерывно развивается после того, как было “запущено” в работу “предметное” мышление. Малыш начинает двигать руками и ногами, которые, естественно, становятся первым “внешним” объектом исследования. Это тоже очень важный момент в жизни человека, поскольку в этот период формируется “пространственная линейка” с которой так или иначе связан, в первую очередь, механизм познания реальности, о котором говорилось в главе “Психология познания реальности” (см. книгу “Психология живого мира”). В данной книге этот вопрос будет рассмотрен позже.

Рассмотрим механизм формирования “пространственной линейки” у малыша и последствия психической депривации по этому параметру. Для этого приведу собственные выводы по этому поводу.

Из всех пространственных задач, решаемых разумом, наибольшей относительностью решения обладает, несомненно, задача определения дальности. Относительность оценок удаленности как раз характеризует качественный характер всех решений. Кажется достаточно тривиальным то, что для разных объектов и разных ситуаций малое расстояние в одном случае может оказаться чрезмерно большим в другой ситуации. Это происходит потому, что в решение данной задачи как компоненты входят и другие оценки (другие критерии).

В “полях символов” информации памяти все хранящиеся символы, используемые в процессе узнавания, конечно, могут иметь различные “размеры”, что обусловлено тем, что в памяти хранится абсолютно вся информация, причем в виде простейших фрагментов. Иначе говоря, символ квадрата, хранящийся в памяти, имеет столько же вариантов, сколько раз в жизни был предъявлен подобный фрагмент. Поэтому для оценки “далеко/близко” безусловно, необходимо проведение определенной измерительной процедуры каждого из фрагментов в потоке информации.

Мне представляется, что осознание значения предшествующего опыта для проведения подобных “измерений”, очевидно наблюдавшееся в практике и в экспериментах, не дает полного ответа на поставленный вопрос, поскольку не раскрывает самого механизма “измерения”.

Ведь для проведения любого измерения, тем более на качественном уровне, необходимо иметь какой-то измерительный инструмент, своеобразную линейку, сопоставляя с которой можно проводить подобные оценки. Поэтому целесообразно понять, какой тип “линейки” может использовать разум для выполнения подобных операций.

Большинство живых организмов, имеющих число степеней свободы более определенного количества, т.е. имеющих возможность не только перемещаться, но и пользующихся своими конечностями как некоторыми инструментами, имеют возможность сопоставить характеристики отражения, соответствующие собственным конечностям, с характеристиками отражения других объектов. Следовательно, такое сопоставление дает возможность масштабировать иные функции отражения относительно других функций отражения, принимаемых как эталонные. В этом случае хорошим подспорьем становится способность зрения проводить некоторую оценку дальности за счет бинокулярного параллакса, т.е. в этом случае принимает участие и “поле символов” моторной информации.

Тем не менее, этого еще недостаточно для правильного решения (на качественном уровне) задачи “близко/далеко”. Опыт живого организма, связанный не только со знанием собственных частей тела, но и со знанием времени, потраченного ранее на преодоление определенных расстояний, также дает возможность масштабировать функции отражения. В конечном итоге данный опыт выливается в способность оценивать расстояния на основе перспективного искажения видимого пространства. Иначе говоря, в данном случае необходимым является также сопоставление с объектами, формирующими фон, или окружение определенного объекта, являющегося главным в центральном блоке выделенной информации.

Таким образом, очевидно, что способность решать задачу “далеко/близко” является онтогенетически приобретаемым свойством и заключается в способности масштабировать функции отражения, формируемые от разнообразных объектов, относительно эталонных функций, сопряженных с размерами частей собственного тела. Следовательно, существует определенный критический период, когда данная функция разума должна быть сформирована у молодого организма. Это означает, что механизм психической депривации может проявляться и в этом случае, что, в случае реализации депривации, будет приводить к нарушению координации, к неверным движениям.

Как необходимый компонент формирования описываемой “линейки длины” выступает сопоставление размеров интересующего объекта с объектами, различным образом размещенных в пространстве, т.е. в этом случае в механизм масштабирования включается и опыт по предыдущим затратам времени на преодоление расстояний. Из сказанного, кстати, следует, что линейка “далеко/близко” не остается постоянной в течение жизни организма и непрерывно изменяется в зависимости от настроения (состояния психики), состояния здоровья или возраста организма, т.е. всегда остается ситуативной оценкой.

В соответствии с изложенной моделью формирования “пространственной линейки” у младенца становятся совершенно понятными условия возникновения и механизмы действия психической депривации по этому свойству психики и ее последствия.

Так, если младенец крайне ограничен в своих движениях в первые месяцы жизни, например, вследствие того, что находится все время в спеленатом состоянии, то его руки и ноги становятся недоступными для изучения. Это приводит к замедлению развития функции отражения, к ее определенному угнетению в этой части. Соответственно “угнетается” и душа ребенка, поскольку в ней слабо формируется соответствующий информационный комплекс. Если же ребенок в дальнейшем ограничен и в перемещениях, то “линейка” формируется с искажениями.

Последствием этого вида психической депривации будет плохая координация движений, неверная оценка обстановки. Это вместе может в дальнейшем приводить к повышенной травмируемости ребенка. Кроме того, плохая координация движений вообще трудно исправляется и приводит к формированию определенного комплекса неполноценности. Это может в школьные годы привести к тому, что ребенок станет объектом откровенных издевательств со стороны других ребят, с чем мне пришлось сталкиваться.

В частности, мне пришлось буквально спасать от других ребят Валерия Р., имевшего, как я понимаю, последствия психической депривации именно этого типа. Справедливости ради необходимо сказать, что депривация у Валерия Р. возникла, конечно, не в силу специальных воздействий со стороны родителей (хотя как-то и это сказалось), а потому, что у него был некоторый врожденный дефект зрения. Это побуждало его родителей ограничивать, так или иначе, подвижность мальчика в первые годы жизни.

Валерий Р. пришел в класс, над которым я, в определенном смысле, шефствовал, в пятом классе. Он имел нарушенную координацию движений. Это вызвало его моральное и физическое угнетение со стороны ребят в другой школе, где он учился первые четыре года. Родители Валерия, чтобы как-то спасти сына, перевели его в нашу школу, но и здесь началось то же самое: издевательства, избиения. То, что нам - учителям и всем родителям класса - удалось сделать для Валерия Р. в те годы на основе целенаправленных действий по специальной программе, предложенной мной, помогло ему преодолеть свой недостаток, остановить у него развитие комплекса неполноценности. В дальнейшем Валерий стал и хорошим ученым, защитил докторскую диссертацию. Но должен сказать, что преодоление этого недостатка Валерия потребовало огромных коллективных усилий в течение продолжительного времени. Кроме того, тогда удалось остановить развитие агрессивности у других ребят по отношению к Валерию. Агрессивность других ребят (по отношению к ребенку с нарушенной координацией) является еще одним - побочным - продуктом психической депривации у одного ребенка, но проявляющегося в других ребятах.

Поскольку формирование “пространственной линейки” в своей основе происходит с двух-трех месяцев и относительно полно заканчивается в рамках, достаточных для сохранения относительной безопасности, в два года, то и действия воспитателей должны быть направлены на то, чтобы избежать искажения психического развития по данному параметру. Для этого ребенку необходимо давать относительно большую свободу действий, не ахать, когда он падает, и не бросаться немедленно на помощь, чтобы поднять его - пусть встает сам, и не препятствовать относительно свободному перемещению. При этом будет развиваться еще одна функция отражения - моторная, что также важно.

Следует сказать, в дополнение к сказанному о сроках и качестве формирования “пространственной линейки”, что этот механизм тесно связан еще с одним обстоятельством. Дело в том, что, согласно принятому по непонятным причинам условию, формирование движений у человека принято считать автоматическим. Как представляется психологам, большинство наших движений выполняется вне непосредственного контроля со стороны сознания (именно на этом основании и возникло совершенно неверное представление о существовании так называемого “подсознания”).

Выводы информационно-отражательной теории вынуждают отвергнуть такое положение. В действительности устройство узла управления психикой таково, что разум в состоянии решать одновременно достаточно много разнородных задач, что нами почти никогда не улавливается. Это в целом полностью соответствует условию постоянного контроля обстановки в максимально полном объеме. Но именно это обстоятельство обязывает нас принять, что “пространственная линейка”, используемая в жизни индивида целиком зависит от точности движений. И наоборот - точность движений зависит от полноценности сформированной в онтогенезе “пространственной линейки”.

В свою очередь точность движений напрямую зависит от совершенства развития (сформированности) полной функции отражения, т.е. никогда не может быть полностью завершенной. Поэтому при воспитании ребенка следует особое внимание уделять постепенному развитию именно так называемых тонких движений, т.е. движений пальцев относительно друг друга и при выполнении каких-либо “мелких” операций, что наиболее явственно сказывается при письме и рисовании. Кроме того, эти тонкие движения явственно проявляются в таких движениях, которые связаны с балансированием тела. Следовательно, чем лучше будет сформирована пространственная линейка ребенка, тем увереннее он будет чувствовать себя в самых разнообразных жизненных условиях. Соответственно этому игнорирование условий формирования “пространственной линейки” приводит к специфической психической депривации. В отдельных случаях, при особых жизненных условиях, это может приводить к тем или иным негативным или, даже, трагическим последствиям.

Должен сказать, что наличие механизмов психической депривации никогда не были предметом исследования психологов. Поэтому многие искажения судеб людей выглядят порой как некоторое проклятие, лежащее над родом. На самом деле в этих процессах повинно наше невежество, поскольку своим детям мы, как правило, передаем то, что взяли у своих родителей – их приемы, их традиции, их принципы и так далее. Но это, как показывает практика, далеко не всегда верно.

1.1.7. РЕЧЕФОРМИРОВАНИЕ И РЕЧЕОБРАЗОВАНИЕ

Важным этапом развития разума ребенка следует считать, по-видимому, механизмы обучения речи. Собственно говоря, мы должны разделить этот процесс на два – речеформирование и речеобразование.

Речеформирование – это процесс формирования функции отражения, связанный с процессами запоминания звуковых сочетаний и соотнесения их с самими предметами, действиями и явлениями. Поскольку процесс речеформирования не связан с процессом воспроизводства связных звуков, то его иногда называют внутренней речью (ребенка). При этом еще могут не участвовать моторные механизмы, но возникает то, что привыкли называть как понимание. Речеобразование – это процесс формирования функции отражения, связанный с процессами воспроизведения определенных звуковых символов, относящихся к предметам, событиям, явлениям при наличии сформированного механизма речеформирования.

Как видим, это два разных процесса, взаимосвязанных между собой, но отличающихся содержанием и уровнем развития функции отражения. Мне не совсем понятно, почему процесс речеформирования до сих пор не был предметом исследований, поскольку он, в некотором смысле, является ведущим, фундаментальным по отношению к процессу речеобразования.

Ранее я уже рассматривал эти процессы и выступил с критикой модели речеобразования, предложенной в свое время Вернике. Теперь еще раз приведу рассмотренный ранее механизм формирования функции отражения в речевом и слуховом трактах с тем, чтобы понять сущность психической депривации по этому свойству психики.

Особенностью тракта слуха (как системы) является очевидная многоэтапность его формирования в процессе онтогенеза. На первом, самом начальном этапе формируется первичное “поле символов” за счет восприятия внешних звуков без какого-либо анализа. Этот этап, как представляется, чрезвычайно важен, поскольку в этот период “символы” соответствуют интегральным, сложным звуковым внешним сигналам.

Например, мать, разговаривая со своим малышом, неоднократно повторяет несложные и повторяющиеся в своей основе слова и фразы, которые постепенно фиксируются в слуховом “поле символов”. Более того, начало формирования первой фазы этого пространства “символов” относится еще к внутриутробному развитию: плод слышит внешние звуки достаточно хорошо, и если они повторяются, то тогда и происходит формирование соответствующей совокупности некоторых интегральных “символов”.

Чем же важен данный этап? Ведь, казалось бы, младенец еще ничего “не слышит” в нашем привычном понимании, т.е. какой-то адекватной реакции на слова еще нет совершенно. Мне представляется данный этап формирования “символов” слухового тракта принципиально важным потому, что в этот период закладывается фундамент в буквальном смысле будущего речевого тракта приема/передачи информации. Иначе говоря, в слуховом тракте на данном этапе формируется тот самый “психический сенсор”, о котором я писал выше.

Это обозначает такое психическое “образование” младенца, когда подготавливается слухоречевой канал, включающий формирование сложнейших моторных функций для произнесения определенных, осмысленных звукосочетаний. Если на данном этапе произойдет психическая депривация младенца, то будущий речеслуховой тракт будет сформирован с искажениями или вообще не будет сформирован. Это означает, что при полностью “исправном” слуховом и речевом трактах человек останется глухим, если данная депривация будет продолжаться достаточно долго.

Особенностью формирования слухового “поля символов” на данном этапе является не только его интегральный характер, но и формирование фиксируемых в памяти временных последовательностей для определенных звукосочетаний. В этом, собственно, и состоит интегральный характер первого этапа формирования “полей символов” слухового тракта. Это выливается в конечном итоге в подготовку программ синтеза соответствующих функций отражения. Именно поэтому так важен данный этап - должны быть сформированы некоторые константные первичные программы последовательного синтеза ряда фундаментальных функций отражения, являющихся теми самыми “кружочками” первых “холмов” и “хребтов” в “полях символов” тракта слуха/речи. Вот почему психическая депривация на данном этапе (по тракту слуха) так опасна.

После формирования первого, “интегрального” “поля символов” тракта слуха (точнее - в конце его формирования) начинается этап формирования дифференцированных “символов”. Теперь в “поле символов” слуховой информации появляются “кружочки”, соответствующие отдельным звукам, издаваемым самим младенцем. На данном этапе подключается канал внутренней слуховой связи между колебаниями собственных голосовых связок и ушами. Это означает, что случайно произносимые звуки при выдыхании воздуха из легких в сочетании со случайной артикуляцией постепенно осознаются как вполне значимые сигналы и запоминаются.

Наиболее простой звук, не требующий каких-то сложных артикуляций, - звук произносимой буквы “а”. Поэтому в любой народности с любым по сложности родным языком этот звук, произносимый младенцем, будет самым первым. Это и есть первейший “кружок” в дифференциальном пространстве “поля символов” тракта слуха, который (что очень важно) совершенно определенно сопряжен по интегральным функциям с будущим “полем символов” речевого тракта и моторного тракта. Уже на этапе формирования первого “кружка” от буквы “а” закладывается основа будущей функции отражения - временной программы формирования звуков, так как звучание даже простейшего звука требует определенной продолжительности существования конкретной функции отражения.

Здесь я вынужден выступить против мнения о существовании так называемых “реликтовых” (по мнению Ж. Пиаже) звукосочетаний: “ма”, “ба” и так далее. Действительно, эти звукосочетания внешне предстают таковыми, поскольку имеются в “первичной речи” младенцев любой национальности и даже в “речи” глухих от рождения младенцев.

Информационно-отражательная модель объясняет их происхождение иначе: как естественно-непроизвольные рече/слухо/моторные реакции, фиксируемые в норме в “поле символов” тракта слуха, в котором уже имеется некоторое пространство “символов”, сформированных на первом этапе. Взрослым окружением младенца эти “символы” приспосабливаются к языку своей национальности за счет активного воздействия на условия развития следующих, более сложных функций отражения.

Поэтому следует сказать, что речь на любом этапе существования человека – от момента его появления как вида до сегодняшнего момента – есть чисто социальная функция. Это должно быть положено в схему, объясняющую происхождения речи человека. С этой позиции можно сделать вывод – в происхождении речи главное играло все-таки социальное “образование” человека, а не уровень развития его мозга. Загадкой здесь может быть лишь то, как человек сумел преодолеть действие исторически имевшейся психической депривации.

Возвращаясь к рассмотрению процессов становления речи младенца человека, отметим, что психическая депривация на данном этапе развития психики приводит к необратимым последствиям, и человек может остаться глухим, хотя его аппараты слуха и воспроизведения звуков были и будут вполне нормальны.

Второй этап, естественно, является чрезвычайно важным для формирования речевых зон (первичная слуховая зона, зоны Брока и Вернике) в мозге человека, но эти зоны пока идентифицированы только для левого полушария (у человека).

Информационно-отражательная модель позволяет сделать однозначный вывод, что проведенных исследований явно недостаточно для полного понимания механизма формирования речи: в правом полушарии должны быть свои, специфические “зоны Брока и Вернике”, которые участвуют в формировании речи иным, интегральным образом. Эти “зоны”, конечно, будут не такими и будут иметь иные функции, о которых сказать на данном этапе что-либо определенное нельзя, кроме того, что они должны быть.

В качестве прекрасной иллюстрации наличия своих речевых зон, специфических и сугубо специализированных “зон Брока и Вернике” в правом полушарии головного мозга может быть следующий пример.

Сначала немного предыстории. Моему внуку - Кирюше - мы начали читать книги, когда ему исполнилось всего 10 месяцев от роду. Сначала это были простейшие стихи А. Барто. Потом к ним добавилась книжка В. Маяковского "Стихи детям". Это были книги, оставшиеся еще со времен детства моей дочери. Стихи мы читали по двадцать-тридцать раз подряд, поскольку этого просил Кирюша. Создавалось впечатление, что он заучивал их наизусть, хотя это сейчас непосредственно проверить мы не можем. В дальнейшем количество прочитанных ему книг возросло существенно. Следующие книги были уже далеко не такими простыми, как первые. К одному году и десяти месяцам Кирюша хорошо знал животных Америки и Африки по книгам и "живьем" (зоопарк у нас под боком и почти всех зверей из книг он мог видеть каждую неделю по два-три раза). Прочитаны были ему и такие книги как “Конек-горбунок”, “Приключения Буратино”. Все прочитанные к этому сроку книги составили бы внушительную стопку высотой порядка 80-90 см.

Когда Кирюше исполнилось полтора года, я начал ему показывать книги из серии “Камни Урала” – “Малахит”, “Агат”, “Родонит” и так далее, изданных в свое время Средне-Уральским книжным издательством. Это очень красочные книги с прекрасными фотографиями минералов Урала и изделий из них. В книгах этих, кроме всего прочего, есть также много цветных фотографий уральских пейзажей. Среди этих фотографий имеется и фотография старинного Высокогорского рудника, превратившегося со временем в огромную яму.

Наверное, именно благодаря этим книгам об уральских минералах одни из первых слов, освоенных Кирюшей в возрасте около полутора лет (или чуть старше) стали такие: “камин”, “камея”, “камень”. Причем слово “камея” он выговаривал совершенно чисто, а слово “камень” у него звучало как “каменя”. Заметьте: букву “я” он выговаривал совершенно четко, проблем никаких с произношением этой буквы не было. Более того, такие сложные и похожие слова, как указано выше, им произносились не как-то абстрактно, а вполне конкретно и осмысленно, не путаясь друг с другом. Замечу в дополнение, что сам Кирюша с самого начала “обнаружил” себя как явно выраженный правша, т.е. по представлениям психологов, его речевые центры формировались с самого начала как будто в левом полушарии мозга. Вот и вся предыстория.

Нам, взрослым, может быть непонятно, какая может возникнуть сложность для ребенка произнести слово “я” с осмыслением к чему это слово относится, если в контексте с другими звуками буква “я” уже произносится четко и ясно. Если бы речью управляло только левое полушарие, что принято, например, для “правшей”, то и проблем бы никаких не возникло. Но суть проблемы состоит именно в том, что некоторый символ слова “я” должен возникнуть в правом полушарии, приобрести самостоятельное семантическое звучание, отличное от семантического значения звука буквы. Замечу, что алфавит Кирюша освоил примерно к одному году и семи месяцам по специальной книжке-азбуке. Так вот: слово “я” Кирюша освоил только к одному году и десяти месяцам от роду. Следовательно, для этого должно было произойти определенное функциональное преобразование в речевых зонах. Но у истории с буквой-словом “я” имеется очень интересное продолжение.

Когда Кирюша хорошо освоил слово “я”, это и породило новую загадку. Так, показывая в очередной раз ему книгу “Малахит”, я остановил его внимание как раз на фотографии остатков Высокогорского рудника, сказав: “Посмотри, какая большая яма”. Кирюша согласно кивнул мне. Я попросил его произнести слово “яма”.

Казалось бы, никаких проблем у него не должно было возникнуть: звуки буквы “я” и слога “ма” им хорошо усвоены; осталось их только объединить воедино. Но не тут-то было! Произнести слово “яма” Кирюша никак не смог и решительно помотал в знак протеста головой: несмотря на то, что рече/слухо/моторный тракт его, казалось бы, был уже подготовлен к произнесению слова “яма”, само произношение этого слова было связано с иным механизмом - с механизмом интегрального понимания этого слова.

Что произошло в этом случае?

Буква “я” уже перестала для него звучать просто как звук, стала словом-символом. Слог ‘ма” тоже у него четко был увязан с символом-словом “мама”, т.е. нерасчленимым, единым, монолитным. Поэтому, чтобы Кирюша мог произнести слово “яма”, у него должен был сформироваться совершенно новый символ, связанный не столько с какой-то конкретной ямой, сколько с некоторой речевой абстракцией ямы. Но сформироваться-то этот символ должен был не где-нибудь, а именно в соответствующей речевой зоне правого полушария.

Давайте проанализируем данный пример с позиции сложившейся уже очень давно модели речеобразования.

“Поражение каждой из этих зон - как зоны Брока, так и зоны Вернике - ведет к расстройствам речи, но характер этих расстройств совершенно различен. При афазии Брока речь становится затрудненной и медленной, с нарушенной артикуляцией. Ответ на вопрос часто имеет смысл, но он редко дается в виде грамматически правильно построенного предложения. Особые трудности возникают со спряжением глаголов, с произношением и со связующими словами, а также со сложными грамматическими конструкциями. В результате речь приобретает телеграфный стиль...

При афазии Вернике речь фонетически и даже грамматически нормальна, но ее семантика нарушена. Слова обычно связываются без особого труда и имеют правильные окончания, так что высказывания носят характер правильно построенных предложений. Однако слова нередко оказываются неподходящими, и среди них встречаются бессмысленные слоги и окончания слогов. Примечательно, что даже в тех случаях, когда отдельные слова правильны, высказывание в целом выражает смысл каким-то обходным путем...

На основе анализа этих дефектов Вернике сформулировал представление о программировании речи в мозгу. За прошедшие 100 лет были получены многочисленные новые данные, но основные принципы, установленные Вернике, все еще сохраняют свое значение. Согласно его модели, основная структура высказывания возникает в зоне Вернике. Затем она по дугообразному пучку передается в зону Брока, где включает детальную и координированную программу вокализации. Эта программа приходит в смежные лицевые области моторной коры, которая активизирует соответствующие мышцы рта, губ, языка, гортани и т.д.

Зона Вернике не только принимает участие в речеобразовании, но и играет большую роль в понимании произносимых слов, чтении и письме. Когда слово прослушивается, звук вначале воспринимается первичной слуховой корой, но если его нужно воспринять как словесное сообщение, сигнал должен пройти через смежную зону Вернике. Когда слово читается, зрительный образ (из первичной зрительной коры) передается в угловую извилину, которая производит определенное преобразование, ведущее к появлению звуковой формы слова в зоне Вернике. Написание определенного слова в ответ на некоторую устную инструкцию требует того, чтобы информация прошла по тому же самому пути в обратном направлении: из слуховой коры в зоне Вернике и к угловой извилине” (“Мозг”, пер. с англ., М., “Мир”, 1984 г., стр. 223-225).

У меня нет оснований сомневаться в корректности модели речеобразования, предложенную Вернике. Однако давайте посмотрим, отвечает ли она описанному случаю онтогенетического развития речеформирования.

Для начала укажу, что семантическое понимание звучания слова “яма” у Кирюши было совершенно полное. Он понимал не только смысл предъявленной картинки с изображением конкретной ямы, но и понимал физическое значение этого слова из своей еще небольшой практики (он спокойно, например, произносил слово “копай”, имея в виду именно конкретную яму). Понимал он и звучание этого слова без каких-либо ограничений. Итак, зрительная зона и зона Вернике у него были как-то подготовлены к произношению.

Теперь посмотрим - была ли у него подготовлена зона Брока к произношению слова “яма”. Букву и слово “я” он понимал и произносил, т.е. с точки зрения наличия программы вокализации первого слога проблем не было. Аналогично и со вторым слогом.

Следовательно, при наличии полного понимания содержания слова и явления, а также при условии наличия соответствующей программы вокализации, проблемы произношения слова “яма” не было никакой. Однако произнести слово “яма” он не смог - не хватало чего-то фундаментального, системообразующего. Именно поэтому я полагаю, что это системообразующее начало - интегральный символ - должно сформироваться в правом полушарии. Вполне возможно, что таким началом речевой зоны правого полушария является более высокий символ слова “яма”, позволяющий объединять программы вокализации отдельных слогов, хранящихся в левом полушарии.

Следовательно, в формировании речи на любой стадии развития человека – от младенца до взрослого, – несомненно, участвуют оба полушария головного мозга, причем “поле символов” речи в правом полушарии качественно отличается от подобного в левом полушарии мозга. Только их совместная работа обеспечивает способность к формированию полноценной речи.

Вот такое интересное наблюдение за процессом онтогенетического речеформирования и речеобразования у ребенка, позволяющее сделать заключение о несомненном наличии речевых центров в правом полушарии мозга.

В приведенном отрывке из главы о сенсорной памяти, вообще говоря, уже как-то описано последствие психической депривации по этому свойству психики. Но это крайние формы психической депривации, приводящие к утрате возможности говорить, что бывает, конечно, только в исключительных случаях. Однако имеются и менее выраженные формы депривации при формировании функции отражения в слухоречевом тракте. Это такие случаи, когда ребенок слышит ограниченный фонд слов при общении с ним от взрослых.

Например, некоторые родители не читают ребенку до полутора-двух лет никаких книг, считая, что ребенок все равно еще ничего не понимает. Да, он не все будет понимать так, как этого хотелось бы родителям, но все будет воспринимать, формируя постепенно и понимание и свою внутреннюю речь. Кроме всего прочего, чтение всегда сопровождается тем или иным эмоциональным отношением взрослого к содержанию текста, что всегда воспринимается малышом. Поэтому читать ребенку (по мере сил - выразительно) необходимо с шести-восьми месяцев, первоначально повторяя одни и те же простые тексты.

Необходимо совершенно ясно понимать, что систематическое чтение одних и тех же простых стихов на раннем этапе формирования слухоречевого тракта формирует крайне необходимые “хребты” в “полях символов” информации, формирует музыкальность и ритмику тоже в форме подобных “хребтов”, но в другом, в правом полушарии мозга.

Круг читаемых ребенку книг должен непрерывно расширяться, содержание книг должно постоянно усложняться, а объем прочитываемого материала должен постепенно увеличиваться. Это необходимо для того, чтобы ребенок постоянно расширял фонд прослушиваемых фонем, что и является приемом исключения психической депривации по слухоречевому тракту. При этом также будет происходить развитие эмоциональной функции ребенка, что тоже важно. Повторяемые тексты, сопровождаемые “созерцанием” цветных картинок в книге, будет вызывать у ребенка “положительные” эмоции информационно-ресурсного содержания, связанные с процессом “узнавания”. Само чтение, как желанный для малыша процесс, будет приводить к “погашению” потребности в информации, что будет стимулировать более сильную актуализацию этой потребности в дальнейшем и вызывать действительно сильные положительные эмоции “погашения” потребностей.

Механизм речеформирования сопровождается (точнее - завершается) чрезвычайно важным этапом, который можно обозначить как словотворчество. Это такой этап, предшествующий этапу речеобразования, когда малыш начинает в буквальном смысле разучивать произношение отдельных фонем и их сочетания. На этом этапе за счет произнесения различных фонем получаются звуковые сочетания, которые можно обозначить как слова, “изобретенные” самим малышом. На мой взгляд, это также очень важный этап в развитии речеформирования, непосредственно подводящий к процессу речеобразования, т.е. произношения слов в том обычном их значении, которое принято у взрослых.

По этому поводу приведу еще один отрывок из предыдущего тома.

Следующим этапом развития тракта слуха и механизмов речеформирования и речеобразования является этап овладения процессом формирования достаточно продолжительных по действию интегральных функций, при реализации которых малыш начинает сначала “внутренним” голосом, а затем и вслух произносить более сложные слова и фразы. Данный этап достаточно продолжительный и заканчивается тогда, когда относительно полно будет сформирована как единое целое “библиотека” программ формирования функций отражения с практически любой сложностью звуковоспроизведения.

Действительно, для произношения трех- или четырех-сложного слова должна быть извлечена и задействована в первую очередь программа семантического значения слова, которое должно быть произнесено. Затем задействуется программа синтеза последовательности сложнейших движений, согласованных между собой, т.е. программа управления мышцами губ, языка, гортани и грудной клетки, или программа вокализации. При реализации этих программ включается, как средство обратной связи и контроля, слуховая система. На этом этапе для ребенка характерно то, что можно обозначить как “словотворчество”.

Так Кирюша на этом этапе начал “выдавать” в день до пяти слов, “изобретенных” им. Каждое из этих слов он повторял несколько дней (некоторые настолько долго, что в итоге отдельные превратились в имена игрушек), что говорило как раз о том, что идет “отработка” программ вокализации. Вот часть слов, “изобретенных” Кирюшей (привожу в той последовательности, в которой они “изобретались”): “бибинюнь”, “бибинюй”, “дюка”, “кука”, “бека”, “бебека”, “бигика”, “багага”, “кока”, “бака”, “бамба”, “камеба”, “гасиганка”, “ганка”, “капсимба”, “кампап”, “гамба”, “камба”, “гагах”, “агагах”, “писики”, “галах”, “пендики”, “пентики”, “гекбух”, “газемба”, “барамба”, “карамба”, “симба-бумба”, “бумба-тюмба”.

В этот список “изобретенных” слов я заносил только те, которые были устойчивыми звукосочетаниями, т.е. воспроизводились несколько дней.

Этот этап, естественно, вновь является интегральным, но основой для него является уже собственная “база данных”, сформированная на первых двух этапах. Этап “словотворчества” относительно короток (всего два с половиной - три месяца с постепенным затуханием) и является подготовительным к следующему этапу, когда ребенок начинает повторять за взрослыми любые фразы, который может длиться существенно дольше - до полугода.

Именно на этих этапах, главным образом, может “родиться” то, что ранее я назвал “семантической глухотой”, хотя проявление такой “глухоты” скажется позже и может быть также у взрослого человека.

В качестве завершения к данному параграфу следует сказать, что мы, взрослые, далеко не всегда можем даже понять, где и на каком этапе развития психики ребенка мы “обделили” его своим вниманием, хотя потом говорим, что отдали ребенку все силы.

Необходимо отдавать ребенку не все силы, а уделять максимум внимания, любви и заботы. Это вовсе не означает, однако, что мы должны все ему прощать, как-то жалеть его. Как раз жалость, проявляемая по отношению к ребенку, и есть одна из крайних и самых сложных форм психической депривации, в чем нам признаться бывает стыдно.

Можно подобным образом рассмотреть еще очень много факторов, влияние которых приводит к психической депривации. С возрастом круг таких факторов расширяется существенно и соответствует условиям развития онтогенетического дерева потребностей. К сожалению, я не могу полностью повторять выводы и положения книги “Психология живого мира”. Читатель должен самостоятельно изучить все сам. Поэтому сейчас могу лишь сказать, что чем “шире” и “ветвистее” будет сформировано это дерево, тем больше возможностей получит ребенок, подросток, молодой человек для реализации себя как неповторимая личность.

Для того чтобы меня читатель воспринимал достаточно четко, когда я говорю о необходимости развития в процессе воспитания онтогенетического дерева потребностей, скажу, что любая потребность, возникшая у человека (младенца, ребенка, взрослого), почти всегда после ее актуализации (включения) сопровождается последующим процессом “погашения”. Это означает, что человек планирует и совершает действия, направленные на конкретное и реальное “погашение” этой потребности. В результате этих процессов функция отражения индивида развивается, разум расширяет свои горизонты, интеллект становится выше.

Подавление развития потребностей связано с действием психической депривации. Это именно то, что непосредственно негативно влияет на развитие способностей человека, ограничивает его жизненную энергию. Поэтому на этом здесь я ограничу рассмотрение механизмов влияния психической депривации на онтогенетическое развитие человека.

1.1.8. УСЛОВИЯ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ДЕЙСТВИЯ ПСИХИЧЕСКОЙ ДЕПРИВАЦИИ

Целесообразно остановиться еще на одном факторе, непосредственно связанном с действием психической депривации, но теперь уже с обратным эффектом. Это означает, что в определенных случаях необходимо включение психической депривации в процесс воспитания, чтобы исключить формирование таких потребностей, которые с моральной точки зрения, принятой в обществе, неприемлемы.

Таковыми потребностями являются, скажем, клептомания – “периодически и внезапно возникающая страсть к воровству” (“Справочник по психиатрии”, М., “Медицина”, 1985 г., стр.48) и другие подобные свойства психики. В этих случаях в период детства формируется “психический сенсор”, появление которых обсуждалось при анализе модели психики, соответствующий сформированной или формируемой потребности. Более того, если такого рода потребность сформировалась достаточно сильно, она начинает определять в отдельных случаях поведение человека. Именно такого рода свойства психики следует “депривировать”. Необходимо формировать то, что называется “фрустрация”, или “фрустрационный комплекс”. Обычно принято считать, что у человека фрустрация – “психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи, препятствующей достижению цели” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 381). По этим причинам фрустрация и рассматривается как свойство негативное. Это так и бывает во многих случаях. В большом числе случаев именно так получается, что человек не в состоянии решить какую-либо проблему не потому, что она неразрешима, а потому, что человеку представляется невозможным его усилиями разрешить эту проблему.

Фрустрационные комплексы действительно часто отражают определенные комплексы неполноценности, когда-то сформировавшиеся у индивида вследствие психической депривации по какому-то параметру на этапе раннего детства, в подростковом возрасте, в период молодости или, даже, в зрелом возрасте. При таких ситуациях фрустрация является следствием определенных неудач от итогов предпринятых усилий или, что для нас важно, от общего морального климата вокруг этого человека. Фрустрационный комплекс может порождаться отношением людей к усилиям данного индивида.

“Несомненно, решив, что нам не справиться с какой-нибудь конкретной задачей, мы будем стремиться как-то обойти ее. Джером Брунер четко различает тактики “преодоления” и “защиты”, сравнивая их с тактиками тех, кто “играет в теннис и тех, кто изо всех сил старается никогда не попадать на теннисный корт”. Люди, конечно, различаются по степени упорства, которое они проявляют перед лицом повторяющихся неудач...

Т. Шаш (T. Szasz, 1974) следующим образом характеризует подобное состояние: “Любители точных характеристик (т.е. те, кто настаивает на четкой оценке других людей) подобны патогенным микроорганизмам, которые овладевают своей жертвой, паразитируют на ней и часто разрушают ее; и всегда те, чья сопротивляемость низка, оказываются наиболее чувствительными к нападению. А это значит, что те, у кого слабы механизмы иммунной защиты, скорее заражаются инфекционными заболеваниями, а те, у кого слабы механизмы социальной защиты, т.е. дети и старики, скорее всего, получат оскорбляющее их достоинство оценки”.

Если ребенка считают неудачником, он почти наверняка потерпит провал, по крайней мере, в тех вещах, которые любители точных характеристик считают ценными и, вероятно, впоследствии он ополчится на тех, кто дал ему такую характеристику” (М. Доналдсон “Мыслительная деятельность детей”, М., “Педагогика”, 1985 г., стр.139-140).

В этом высказывании достаточно четко проведена мысль о том, что фрустрацию в человеке порождает не всегда сам человек, поскольку он может если не научиться “перепрыгивать” “барьеры”, то, во всяком случае, преодолевать их или обходить. Воспитатель, как правило, создает условия постепенного усложнения задач, что укрепляет у ребенка (или у взрослого человека) уверенность в решении ставящихся перед ним задач. В этом состоит смысл обучения волевым усилиям души, формирования потребностей преодоления, предотвращения формирования фрустрационных комплексов, порождающих комплексы неполноценности.

Однако нас сейчас интересуют несколько иные грани действия фрустрационных комплексов, а именно такие, которые не позволяют человеку решать в положительном смысле возникшую задачу (погасить “включенную” потребность или вообще исключить возможность формирования такой потребности). Например, ребенку очень хочется владеть какой-то игрушкой или книгой, имеющейся у одного из его товарищей. Можно попросить на время, и, казалось бы, проблема будет разрешена. Но ребенок хочет обладать вещью постоянно, что и порождает хищение без злого умысла и с благими, для ребенка, намерениями. У детей еще не развито понимание “хорошего” и “плохого”; у них почти всегда “если нельзя, но очень хочется, то – можно”.

Дело в том, что детям еще не свойственно само понимание страха, поскольку страх - это квинтэссенция социального опыта. Поэтому у детей не может возникнуть страх за аморальный поступок, но может возникнуть страх перед угрозой наказания. Воспитатель должен, обязан формировать у ребенка понимание того, что наказание за тот или иной аморальный поступок неотвратимо. Этим самым будет формироваться функция страха перед грядущим неизбежным наказанием за поступок.

Страх при этом вовсе не означает какого-то угнетения ребенка, но означает подлинное понимание ребенком того, что наказание за проступок неотвратимо. Хочу подчеркнуть, что наказание не должно быть унижением. Оно не должно по своей силе превосходить меры проступка. Наказание должно строго соответствовать мере проступка. Именно при выполнении этих ограничительных условий воспитатель тем самым наказанием сформирует конкретный фрустрационный комплекс у ребенка. Этот фрустрационный комплекс, формируемый как анти-потребность, будет удерживать ребенка от каких-то действий и который при этом не даст сформироваться (включиться) той или иной потребности, которая могла бы подтолкнуть его к противоправным действиям, оговариваемых законами человеческого общежития.

Это, как становится очевидным, совершенно иное понимание функций и значения фрустрации. Следовательно, как итог всему сказанному об онтогенезе психики, у человека в процессе развития его души должны сформироваться все необходимые свойства, которые могут ему потребоваться в жизни, и не должны быть сформированы свойства, не принятые в данном обществе. Корнями подобное воспитание уходит, безусловно, в основания любой религии и является механизмом, препятствующем тому или иному формированию “черных” мыслеформ.

ГЛАВА 1.2. ЛИЧНОСТЬ КАК ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ

КОМПЛЕКС

1.2.1. МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ СВОЙСТВ ЛИЧНОСТИ

Возникновение и развитие понятия “личность” привело, как ни странно, к ограничению свойств человека, поскольку этим человек стал отрываться от мира живой природы. Смысл сказанного может быть изложен и несколько иначе: человек, осознав себя как высшее по уровню организации психики существо, стал присваивать себе то, что ему никак не принадлежало - уникальность, единственность, “царственность”, “божественность” в мире живой природы. Однако если живой мир Земли и создавался Всевышним ради развития и совершенствования разума человека, это вовсе не повод считать человека царем природы.

Живая природа стала для человека некоторым инструментом, средством и объектом эксплуатации. Безусловно, животный и растительный мир воспринимает человека как высшее существо, но это, конечно, не должно означать, что человек стоит вне природы. Возникло определенное противостояние человека и природы, которое человек создал самостоятельно, по своей инициативе. Это привело в конечном итоге к тому, что человек перестал понимать и воспринимать язык живой природы, перестал воспринимать и понимать, в конечном итоге, свою зависимость от Бога.

В человеке многое возникает от воздействия внешних условий. На сегодня можно говорить, что человек является продуктом внешней среды, т.е. природы и общества. И внешняя среда во многом приобрела свойства, заложенные в нее усилиями человека. Это означает, что живая и неживая природа во многом стала социальным, антропогенным фактором, существенно влияющим на психическое развитие человека с самых малых лет. В конечном итоге возникла ситуация, когда человек, созданный как элемент природы, совершенно не представляет ее – природу - в первозданном виде. Сегодня социум (общество) активно воздействует на человека и через природу.

Другим, более заметным и очевидным социальным фактором, является человеческое окружение индивида, также активно влияющее на психическое развитие человека. Мы только что рассмотрели вопросы онтогенеза психики с позиции влияния психической депривации. Метод анализа, представленный выше, показал, что психологический портрет человека – это результат воздействия или отсутствия действия психической депривации. В результате этого у индивида развивается вполне определенный набор (структура) потребностей различных уровней.

Формирование некоторой потребности не проходит бесследно для человека. Это означает, что данный человек, реализующий тем или иным образом “погашение” этой потребности, формирует необходимую функцию отражения. Это соответствует расширению (или сужению) последующих возможностей индивида. Следовательно, метод анализа на принципах исследования влияния разных форм психической депривации является единственно возможным инструментом для изучения того, что мы называем “личность”.

Воздействие социума, т.е. окружения младенца, практически полностью определяет то, каким будет потом взрослый человек. Следовательно, вроде бы получается, что в этом смысле само наличие Бога человеку вроде и не требуется. Человек изначально как будто живет по принципу “реализуйся сам”. Но это только кажется. Социум, подменивший Бога для конкретного человека, сам занял место Бога. Таким образом, человеку не удалось (даже если он законченный атеист) уйти от Бога, но место Бога у такого человека занял кто-то. Поэтому и само определение понятия “личность” психологами дается без учета божественного предназначения человека, что, на мой взгляд, резко ограничивает психические, интеллектуальные и творческие возможности человека. Для анализа первоначально мы рассмотрим сначала то, что может и дает человеку его окружение. Затем проанализируем особые свойства личности в иных условиях.

Однако для начала рассмотрим вопрос с исторической точки зрения, т.е. попытаемся понять, почему вообще возникло понятие о личности.

“Первый известный трактат, с которого принято начинать историю психологии (иногда говорят - предысторию), “О душе”, был написан Аристотелем (384-322 гг. до н. э.). Трудно сказать, о чем в нем более говорилось, - о том, что потом стали называть “жизненной силой”, или о психологии, или о личности. Учитель Аристотеля Платон (428/427-348/347 гг. до н. э.), родоначальник идеализма, приписывал богу мысль: ничто неразумное никогда не может быть прекраснее того, что имеет ум, а ума не может быть ни в чем без души, потому бог вселил ум в душу, а душу в тело. Он же развивал учение о переселении души, причем разумную душу помещал в голову, чувственную в грудь, а низшей считал чревную душу, помещая ее в живот.

Но и Вселенную он наделял душой... но идеалистическое понимание как души того феномена, который мы теперь называем термином “личность”, существовало задолго до Платона... С идеей души связаны два понятия, влияние которых отмечается и поныне на современную психологию: понятие анимизма и гилозоизма. Хотя термин “анимизм”... введен в XYII в. немецким физиологом Г. Шаллем (1660-1734), обозначаемое им явление - одушевление либо всей природы в целом, либо отдельных ее частей - существовало со времени самых первобытных религий.

Термин “гилозоизм”... вошел в науку также в XYII в. как обозначение вещества природы, давно существовавшего ощущением и мышлением. Этого мнения придерживались крупные философы-ученые: Аристотель, Джордано Бруно (1548-1600), Спиноза (1632-1677), Геккель (1834-1919), К. Э. Циолковский (1857-1935).

На этих мировоззренческих теориях надо было остановиться потому, что при всем их философском различии они имеют и общность, весьма существенную для правильного понимания личности. Этой общностью является их психологический корень - антропоморфизм... - перенос на любое явление мира человеческих свойств. Одним из примеров антропоморфизма, имеющих непосредственное значение для теории личности, является так называемая фитопсихология - наделение психикой растений, - владевшая умами некоторых ученых в начале нашего века...” (К. К. Платонов “Структура и развитие личности”, М., “Наука”, 1986 г., стр. 7-8).

Итак, во-первых, я не новичок в отстаивании взглядов некоторого информационно-психологического единства живого мира - эта идея стара, как мир, - хотя, как надеюсь, упрекнуть меня в антропоморфизме или, еще хуже, в “плагиате” самой идеи все-таки нельзя. Идеи, которые здесь отрабатываются, все-таки чрезвычайно далеки от рассмотренных мыслей в приведенной цитате. Во-вторых, как видим, само возникновение психологии как раз и связано с попытками понять личность человека. Таким образом, если и существует некоторый обобщенный портрет современной психологии, то этот “портрет” - несомненно - понятие “личность” (человека).

Правда, как следует из данной работы, это совсем неправильно. Своими, персональными особенностями обладают, скажем, и животные. Это отмечают и дрессировщики, и простые люди на житейском уровне, поскольку и психика животных “состоит из комплекса устойчивых признаков, таких, как темперамент, чувствительность, мотивации, способности, установки”. И неправильно это как раз потому, что без понимания свойств психики остального живого мира невозможно понять свойства психики человека, выделить то, что отличает человека от других живых организмов, невозможно вообще понять сам феномен пробуждения разума в только что родившемся младенце. Иначе говоря, этим самым “антропоморфируется” как раз сам человек. Последнее следует из того, что в этом случае младенец, ребенок и так далее не может еще быть личностью, а старик - уже не является личностью. Это, как я понимаю, нонсенс. Причиной возникновения такого парадокса следует считать описательный характер исследования структуры и содержания того, чем и является личность, как представитель социума.

Теперь приступим к анализу сложившегося понимания понятия “личность”, отраженного в приведенной далее формулировке.

“Личность человека состоит из комплекса устойчивых признаков, таких, как темперамент, чувствительность, мотивации, способности, установки, нравственность, определяющих свойственный этому человеку ход мыслей и поведения, когда он приспосабливается к разнообразным жизненным ситуациям. Таким образом, личность в целом определяется как генетическими, так и социально-культурными влияниями” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер. с фран., М., “Мир”, 1996 г., т. 2, стр. 29).

Не будем пока обсуждать точность или полноту формулировки определения введенного понятия. Во всяком случае, из нее непосредственно вытекает многое из того, что я и планирую подвергнуть в дальнейшем анализу с позиции информационно-отражательной теории.

Далее мы будем рассматривать составляющие понятия “личность” в той последовательности, что дана в приведенном определении.

1.2.2. ТЕМПЕРАМЕНТ

Сначала проанализируем семантическое содержание понятия “темперамент”.

“Темперамент – характеристика индивида со стороны его динамических особенностей: интенсивности, скорости, темпа, ритма психических процессов и состояний. Два компонента темперамента – активность и эмоциональность присутствуют в большинстве классификаций и теорий темперамента. Активность поведения характеризует степень энергичности, стремительности, быстроты и, наоборот, медлительности, инертности, а эмоциональность – особенности протекания эмоций, чувств, настроений и их качество; знак (положительный, отрицательный) и модальность (радость, горе, страх, печаль, гнев и т.д.). Различают собственно темперамент как определенное устойчивое сочетание психодинамических свойств, проявляющихся в деятельности и поведении, и его органическую основу” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 352).

Со времен Гиппократа стали выделять четыре типа темпераментов – сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический. К. Юнг пошел дальше и определил всего два типа личностей – интроверты и экстраверты. Правда, при этом стало совершенно непонятным, а что же делать с другими характеристиками, определявшими именно динамические характеристики личности. Можно привести также характеристику И. Павлова, фактически заменившую сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический типы на другие определения, которые, тем не менее, полностью соответствуют гиппократовским. Следовательно, в этом вопросе Павлов не продвинулся вперед нисколько, хотя и пытался дать свои определения с позиций влияния центральной нервной системы.

Приведенное выше определение темперамента не более понятно, чем просто перечисление каких-либо типов поведения, так как связь внешнего (информации о ситуации) с характером реакции индивида полностью отсутствует.

В первых главах предыдущей книги было показано, что с точки зрения информационно-отражательной теории то, что принято называть, или обозначать как темперамент, является действием сформированной полной функции отражения, которая не может оставаться неизменной при изменении внешних обстоятельств. Следовательно, темперамент, в его историческом смысле, попросту не существует. Существуют, как представляется, всего лишь степень совершенства формируемой функции отражения, формируемые при этом эмоции и так далее. Боле того, в классическое определение темперамента никак не вписывается экстравертность и интровертность. Но эти параметры психики существуют и накладывают свой отпечаток на формируемую функцию отражения. Но никто не попытался увязать то, что описал К. Юнг – экстравертность и интровертность, - с существовавшими классификациями Гиппократа или И. Павлова.

Поэтому сказанное выше следует понимать как полное отсутствие всего того, что было описано Гиппократом и всеми последующими. Каждый из нас может быть в разные промежутки времени и меланхоликом, и флегматиком, и сангвиником, и холериком, оставаясь при этом в зависимости от ситуации еще и экстравертом или интровертом. Как показал анализ устройства структуры узла управления психикой (см. предыдущий том), на выходе узла управления всегда имеются шесть сигналов управления, соответствующие холеричности, сангвиничности, флегматичности, меланхоличности, экстравертности и интровертности. Эти сигналы управления организуют поиск необходимой информации в памяти для формирования функции отражения. Поэтому какие-то сигналы управления преобладают для данного момента времени или для данной конкретной ситуации. Для другого момента времени сила управляющих сигналов может существенно измениться. Именно поэтому в историческом смысле и не существует самого темперамента как какого-то преобладающего поведения (реакции на ситуацию).

Тем не менее, что-то константное в формировании функции отражения все-таки существует, что и заставляет говорить о наличии определенного темперамента. Попробуем разобраться в этом вопросе.

Если еще раз рассмотреть механизм формирования функции отражения, то мы обнаружим, что на уровень психической реакции (значение модулей векторов функции отражения) оказывают влияние как информация о ситуации, так и действующие (актуализированные) потребности организма. Внешняя и внутренняя информация на входах узла управления психикой присутствует в виде сигналов от функции компенсации, воздействующей на блоки ВаО и ВтО, в виде сигналов с узла формирования указанных потребностей, воздействующих на блоки анализа потребностей (ДП и СП) узла управления психикой, и сигнала функции отражения. В самом общем случае в функции отражения содержится в определенной степени интеллектуальный компонент, т. е. такая информация, которая порождена деятельностью разума данного индивида применительно к конкретному случаю и дополняет недостаток внешней информации о ситуации. Наличие такой информации повышает степень адекватности реакции субъекта на внешнюю ситуацию с точки зрения (этого организма) для обеспечения “погашения” выявленной потребности.

Внешняя информация никогда не повторяется в силу наличия условия “неповторимости” внешнего. Это мы уже неоднократно рассматривали. Напротив, некоторые потребности могут быть актуализированы относительно часто или почти постоянно. При этом я имею в виду потребности не только первого уровня, которые как раз актуализируются именно тогда, когда происходят отклонения процессов жизнеобеспечения. Повторяться (постоянно возобновляться) могут как раз потребности уровней выше первого, что будет вызывать повторяемость психических проявлений. Кроме всего прочего, на повторяемость параметров психики может оказывать достаточная или, напротив, недостаточная ресурсная обеспеченность индивида, а также наличие или отсутствие сильной (развитой) потребностей преодоления, определяющих волевые характеристики индивида. Как уже говорилось, это фактор (итог) воспитания и влияет на все поведение человека, в том числе, как становится понятно, и на темперамент индивида.

На внешнее проявление темперамента будут оказывать и фрустрационные комплексы, которые в самом общем случае сигнализируют о наличии у индивида некоторых активизированных потребностей, в том числе и постоянного характера. Эти “константные” потребности могут быть как доминантными, так и субдоминантными, для “погашения” которых у субъекта либо недостаточно ресурсов, либо недостаточна информированность, либо сформировалась совершенно определенная “потребность избегания” (например, из-за прошлых промахов и неудач, либо вследствие каких-либо моральных правил, принятых в обществе). Следовательно, параметры психики могут иметь определенное преобладание, или повторяемость в формировании функции отражения. Именно эта повторяемость и должна обозначаться как темперамент.

Но, как следует из всего изложенного, сам по себе темперамент - это продукт онтогенеза, т.е. в том числе и продукт процесса воспитания, а не врожденное качество психики. Темперамент всегда остается ситуативной характеристикой, формируемой в онтогенезе, хотя именно это может показаться странным с точки зрения традиционной психологии.

Итак, внешнее проявление темперамента определяется уровнем соответствия совокупной информации наличным ресурсам индивида, диапазоном наличных (сформированных) потребностей, наличием или отсутствием фрустрационных комплексов, что может приводить к определенной повторяемости (возобновляемости) психических реакций за счет возобновляемости действия каких-либо потребностей. Это вместе означает возможность прямого измерения такого свойства, как темперамент, применительно к определенным обстоятельствам путем оценок, соответственно, уровня информированности, собственных оценок индивида о наличных ресурсах организма в конкретных обстоятельствах, выявления комплекса сформированных потребностей и наличия фрустрационных зон. Правда, методика измерения может оказаться лишь описанием чего-то, выясняемого методом опроса, чему я не очень доверяю. Во всех остальных случаях измерение (выявление) темперамента не даст какого-либо понятного результата.

1.2.3.ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТЬ

Следующим в определении Ж. Годфруа термина “личность” стоит параметр “чувствительность”, которым в дифференциальной психологии и характерологии обозначают “повышенную готовность к аффективным реакциям” (см. “Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 393). Иное толкование этого понятия может связываться с эмоциональностью, что также отражает в определенной степени аффективность индивида.

Поскольку “аффект - сильное и относительно кратковременное эмоциональное состояние, связанное с резким изменением важных для субъекта жизненных обстоятельств, сопровождаемое резко выраженными двигательными проявлениями и изменениями в функциях внутренних органов” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 28), то мы вновь обнаруживаем, что все дело связано с формированием функции отражения, обусловленной наличной информацией, ресурсным обеспечением, набором активизированных потребностей (сформированных в онтогенезе) и зонами фрустрации.

Состояние аффекта сопровождается некоторыми физиологическими изменениями, например, усиливается потоотделение. Но это вновь говорит о происходящей перестройке узла управления психикой, связанной с переоценкой действующих (актуализированных) потребностей, а также с переоценкой внешнего окружения с позиций соответствия или несоответствия имеющимся ресурсам организма и наличной (накопленной ранее) информации. Повышенная чувствительность индивида может быть обусловлена и тем, что он, в силу особенностей работы “поля эвристической информации” (см. главу о сенсорной памяти в предыдущем томе), не может достаточно быстро сформировать удовлетворительную функцию отражения. Это, в условиях ограниченности временных ресурсов для принятия точного решения, вызывает излишнее волнение индивида (эмоции), усугубляя ситуацию.

В частности, такое наблюдается у отдельных учащихся школ, которые из-за этой особенности являются “тугодумами” и их успеваемость ниже потенциальных возможностей. Если же при этом педагог нетерпелив, то у ребенка, помимо всего прочего, развивается и определенный комплекс неполноценности, т.е. возникают условия психической депривации. Это соображение позволяет мне сделать заключение о том, что педагогом может стать только такой человек, который в совершенстве овладел как тем разделом знаний, который ему необходимо передавать учащимся, так и в совершенстве овладел теорией психических функций на основе информационно-отражательного метода.

Итак, аффективность, как следствие того, что называется чувствительностью, иначе может быть обозначена как эмоциональная реакция в условиях недостаточности информационно-ресурсного обеспечения организма (невозможности сформировать точную функцию отражения) в конкретных обстоятельствах. Иначе говоря, чувствительность - следствие либо определенной неразвитости функции отражения, либо жестких ограничений по времени принятия решения, либо следствие чрезмерно развитых фрустрационных зон (комплексов). Это может быть следствием прошлого опыта неудачного использования функций отражения в схожих обстоятельствах, либо может является следствием чрезмерной актуализации каких-либо потребностей высшего (третьего и четвертого) порядка для “погашения” которых недостаточно информационных или материальных ресурсов организма.

Поэтому анализ (в некотором смысле - измерение) чувствительности индивида должен осуществляться путем выявления наличия у индивида фрустрационных комплексов. Во-вторых, этот анализ должен осуществляться путем оценки возможности формирования индивидом адекватной функции отражения (оценивать степень “узнавания” ситуации и соответствия ее активизированным потребностям). Кроме того, само измерение чувствительности должно быть максимально приближено к реальным, т.е. жизненным условиям. В противном случае процесс измерения (тестирования) будет трудно интерпретировать.

1.2.4. МОТИВАЦИЯ

Рассмотрим параметр “мотивация” (“мотивации”).

“Мотивация – побуждения, вызывающие активность организма и определяющие ее направленность” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 190).

Данное определение нельзя назвать таковым, поскольку за термином “побуждение” ничего нет. Мне представляется более корректным определение, данное П. В. Симоновым

“Мотивация есть физиологический механизм активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внешних объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у организма потребность, и тех действий, которые способны привести к ее удовлетворению” (П. В. Симонов “Эмоциональный мозг”, М., “Наука”, 1981 г.).

В этом определении имеется прямое указание на то, что мотивация увязана с хранящейся в памяти информацией, актуализация которой происходит в соответствии с той потребностью, которая “будет принята к исполнению”. Во всяком случае, видно, что мотивация не является еще тем психическим актом, который непосредственно приводит к конкретному действию, но актом, который определяет направление будущих действий (определяет условия активации конкретной потребности).

Ранее здесь было показано, что к непосредственному действию индивида подталкивают потребности, т.е. понятный и активный побудительный механизм. Мотивация, напротив, только лишь может объяснить причины того, почему к реализации принята та или иная потребность.

Следовательно, мотивация - это то, что активизирует действие конкретной потребности, актуализирует потребность, делает ее доминантной.

Если мотивация обусловлена какой-то, пусть кажущейся, выгодой, то механизм активизации потребности совершенно понятен: это результат действия предшествовавшей функции отражения.

В иных случаях мотивационный компонент, вызвавший актуализацию потребности, определяется в некотором смысле интуитивно, на основе некоторой “предмысли”, того, что О. Вейнингер назвал “генидой”, того, что сложно как-то охарактеризовать.

Соответственно этому представляется достаточно сложным как-то оценить мотивационные параметры, так как при исследовании личности должны интересовать не те мотивации, которые возникают при решении задач экспериментов, а те стимулы, которые определяют направленность организации нашей деятельности в обыденной жизни. Это, как очевидно, совершенно разные вещи.

На основании сказанного можно сказать, что мотивации, возникающие в конкретных жизненных ситуациях, - это следствие действия некоторых предшествовавших функций отражения. Именно поэтому нередко достаточно сложно, вообще говоря, как-то объяснить сущность мотивационных посылок, т.е. - это наиболее сложно исследуемые свойства личности. Иначе говоря, мотивации - есть индивидуальное отражение индивидуального исторического опыта, что и затруднит выявление мотивационных параметров в самой жизни.

1.2.5. СПОСОБНОСТИ И ИХ СВЯЗЬ С ПРОЦЕССАМИ ВОСПИТАНИЯ, ОБУЧЕНИЯ, ОБРАЗОВАНИЯ

Следующим параметром, которым психологи определяют личность, являются “способности”, которыми принято называть “индивидуально-психологические особенности, являющиеся условием успешного выполнения той или иной продуктивной деятельности” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 339).

Замечу, что подобное определение понятия “способности” не делает понятным это свойство, поскольку в этом случае исчезает семантика, ради которой и вводилось само понятие. Действительно, в этом случае необходимо дать определение и понятию “индивидуально-психологические особенности”.

Скорее всего, под способностями следует понимать совершенно иное.

С одной стороны, это сила желания индивида усваивать новое (знания, навыки), степень его готовности для будущей деятельности, а не для текущей. С другой стороны, это и потенциально достижимый им уровень новизны (того, что добавляется в функцию отражения), способный наиболее полно удовлетворить (“погасить”) актуализированную потребность в условиях сильной неопределенности исходных данных.

Иначе говоря, способности индивида определяются способностями восприятия новой информации индивидом и возможностями использования этой информации в дальнейшем.

Поскольку, как это было показано, потребность в информации в онтогенетическом дереве потребностей присутствует на всех уровнях этого дерева, то способности отражают некоторый итог психического развития, некоторое следствие процесса воспитания. Поэтому следует сделать некоторое отступление, чтобы увязать в определенный комплекс содержание понятий “обучение”, “образование” и “воспитание” и связать этот комплекс понятий с развитием (формированием) способностей.

“Обучаемость - индивидуальные показатели скорости и качества усвоения человеком знаний, умений и навыков в процессе обучения.

Различают общую обучаемость как способность усвоения любого материала и специальную обучаемость, как способность усвоения отдельных видов материала (различных наук, искусств, видов практической деятельности). Первая является показателем общей, а вторая - специальной одаренности индивида.

В основе обучаемости лежит уровень развития познавательных процессов (восприятия, воображения, памяти, мышления, внимания, речи), мотивационно-волевой и эмоциональной сфер личности, а также развитие производных от них компонентов учебной деятельности (уяснение содержания учебного материала из прямых и косвенных объяснений и овладение материалом до степени активного применения).

Обучаемость определяется не только уровнем развития активного познания, т.е. тем, что субъект может познать и усвоить самостоятельно, но и уровнем “рецептивного” познания, т.е. тем, что субъект может познать и усвоить с помощью другого человека, уже владеющего соответствующими знаниями и умениями.

Поэтому обучаемость как способность к учению и усвоению отличается от способности к самостоятельному познанию и не может быть полностью оценена одними показателями его развития. Максимальный уровень развития обучаемости определяется возможностями самостоятельного познания” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 212).

Рассмотрим общую обучаемость. Как видно из дальнейшего в приведенной статье, это показатель общей одаренности, т.е. существуют такие люди, которые, якобы, одинаково одарены способностями ко всем видам деятельности. Подобного рода феномены личностей если и встречаются, то чрезвычайно редко, и их способности представляются уникальными. Такой человек в любой выбираемой сфере деятельности может достигать высот, недоступной другим.

Но могут ли быть как-то оценены их способности к обучению в различных областях деятельности, поскольку все равно у каждого человека сфера деятельности весьма ограничена? Скорее всего, не могут. Поэтому сложно связывать общую обучаемость с общей одаренностью индивида. Однако, под “общей обучаемостью” можно понимать и нечто нейтральное, не отражающее реальности, но выражающее личное отношение на качественном уровне педагога к ученику. В этом случае “общая одаренность” отражает главным образом эмоциональность отношения педагога, например к ученику, чем его реальные способности.

Таким образом, общая обучаемость (одаренность) это такой показатель свойств личности, который никак не может быть оценен каким-либо образом, если стоять на традиционной точке зрения. Скорее всего, это лишь абстрактная оценка некоторых общих свойств личности, не поддающаяся более точному определению. Возможно, что это надуманная характеристика.

Теперь рассмотрим специальную обучаемость. Специальная обучаемость, как следует из определения, характеризует способности в каких-либо отдельных видах деятельности. Но и здесь такая способность может быть оценена только в сопоставлении с такой же способностью у других людей, т.е. всегда будет носить отвлеченный, качественный характер. С другой стороны, у каждого человека такие способности сугубо индивидуальны, не соотносимы со способностями других людей. Поэтому как-то нечетко оказываются связанными специальная обучаемость и специальная одаренность.

Следовательно, при таком подходе нам остается недоступным, непонятным главное - возможно ли развитие способностей в процессе воспитания. Однако все, что говорится далее в процитированной статье, никакого отношения к показателям не имеет. Это, в конечном итоге, констатируется в самом конце. Поэтому педагоги, говоря об уровне способностей к обучению учеников, всегда дают только качественные оценки: “хорошие”, “низкие” и т.д. Как вообще оценить способности - они не знают.

Далее в статье говорится, что в основе обучаемости “лежит уровень развития познавательных процессов (восприятия, воображения, памяти, мышления, внимания, речи), мотивационно-волевой и эмоциональной сфер личности, а также развитие производных от них компонентов учебной деятельности (уяснение содержания учебного материала из прямых и косвенных объяснений и овладение материалом до степени активного применения)”.

Все это, являясь следствием условий воспитания, снова отражает диапазон развития сферы потребностей, набора фрустрационных зон и способности “добавлять” к функции отражения все большее количество новой информации для более адекватного формирования функции отражения в условиях неполноты исходных данных. Это именно то, что было названо ранее интеллектуальным мышлением, а в иных случаях - способностью формировать принципиально новую информацию, т.е. того, что следует назвать творческим мышлением.

Таким образом, далее мы пока не продвинулись, если иметь в виду конкретные действия педагога или воспитателя для развития указанных свойств личности. Если же мы увяжем степень (способность) обучаемости с ходом процесса соматического и психического развития, то обнаружим удивительные трансформации этого свойства у любого субъекта. Чтобы как-то проиллюстрировать сказанное, приведу сначала мнение академика Таболина, высказанное им в интервью газете “Известия” много лет назад (у меня сохранилась только выдержка из этого интервью, а координаты - утеряны).

“Позволю высказать гипотезу, научно вполне обоснованную: человек к моменту своего появления несет в себе задатки гения (оговорюсь: речь идет о задатках, а не об их последующей реализации!), еще чаще - он потенциально талантлив и в большинстве остальных случаев он просто в перспективе способная личность. Уже второй миг в его жизни ставит под угрозу эти гигантские интеллектуальные и духовные потенции. Почему?

Вот достаточно типичный случай: у матери тяжелые роды, ребенок появляется на свет после долгой, изнурительной борьбы, у него асфиксия, мозг испытывает сильнейший кислородный голод, а значит, какие-то его клетки под угрозой гибели. Требуется немедленная сиюсекундная помощь! Но врач промедлил... Ничего страшного вроде бы не случилось: и мать, и ребенок остались живы, и даже здоровы, органических нарушений у новорожденного нет. И, однако, упущенные мгновения сделали свое дело: изначальная высота мозга - назовем это так - потеряна...

Наука не может пока с точностью доказать это, но она вправе утверждать, что интеллектуальное, физическое здоровье человека закладывается с первых мгновений его жизни”.

Мы уже видели, насколько важно, чтобы ребенок был зачат в любви, насколько существенно для младенца формирование функции запечатления и выработки (формирования) первого условного рефлекса (сосательного). С этих психических “действий” начинается эмоциональный контакт, формирование функции отражения и онтогенетического дерева потребностей, в котором, как одна из главнейших и как первейшая, формируется потребность в информации. Именно эта потребность определяет формирование того, что определено как ”обучаемость”. Дело в том, что с первых мгновений своей жизни ребенок должен учиться всему (в том числе и процессу сосания), для всего должна быть сформирована своя функция отражения, необходимая для непрерывного “узнавания” окружающего мира.

Следовательно, если приняты соответствующие меры безопасности для психики ребенка, если ребенок родился соматически здоровым от здоровых родителей, его обучаемость в первый же момент жизни будет равна бесконечности. Это означает, что отношение прироста усваиваемых знаний к хранящимся в памяти будет бесконечно большим. В дальнейшем, по мере развития функции отражения степень обучаемости, или просто обучаемость будет плавно снижаться, так как уже какое-то количество информации, необходимой для формирования функции отражения уже будет запомнено.

На рисунке 1.1 приведены несколько гипотетических “траекторий” снижения уровня обучаемости, иллюстрирующих сказанное для некоторых сенсорных и моторных трактов. Скорость изменения (спада) обучаемости и вид этого изменения зависят от характера воспитания, т.е. от действий окружения ребенка. Быстрее всего будет снижаться обучаемость по тракту зрения, так как “поля символов” тракта зрения формируются быстрее всего и здесь механизм “первичного кодирования” наиболее простой.

В тракте слуха степень обучаемости начинает снижаться медленнее по многим причинам. Этот тракт формируется позже, и “поля символов” в этом тракте формируются иначе из-за последовательного характера приема и обработки информации. Однако степень снижения обучаемости по тракту слуха будет меньше, чем по тракту зрения, поскольку в тракте слуха обучение идет очень долго, и человек должен сохранять достаточно высокую обучаемость в этом тракте, по крайней мере, до 20-25 лет. Это необходимо каждому индивиду для постоянного расширения своего словарного запаса в течение примерно этого периода времени.

Примерно так же происходит изменение обучаемости по тракту речи, но кривая изменения обучаемости по тракту речи будет всегда лежать выше, чем кривая обучаемости по тракту слуха.

Снижение обучаемости по тракту моторных (двигательных) реакций будет происходить позже, чем по тракту слуха. Но зато само снижение происходит быстрее и после освоения всей основной гаммы движений степень обучаемости становится достаточно малой, если, например, ребенка не приучают к спорту (физкультуре), т.е. к расширению диапазона использования тонких движений, о чем говорилось выше. Напротив систематические занятия физической культурой стимулирует освоение новых движений и поддерживает обучаемость по моторному тракту на высоком уровне, что важно для предотвращения формирования фрустрационных комплексов вследствие несовершенства владения собственным телом.

Основной спад обучаемости происходит, как представляется, к 5-7 годам, когда в основном завершается формирование “полей символов” информации по всем трактам, и ребенок в основном овладевает свободно речью, управлением своего тела и так далее. К этому моменту формируется, в основном, набор потребностей, что определяет и сферы интересов. Поскольку набор и “диапазон” потребностей определяет во многом дальнейшую судьбу ребенка, то отсюда еще раз следует сделать вывод, насколько важно в процессе воспитания сформировать у ребенка в раннем детстве максимально широкий диапазон социально важных потребностей. Насколько важно исключить (т.е. “воспитать” соответствующие фрустрационные комплексы) формирование асоциальных потребностей. Но все-таки самым важным при этом является формирование и поддержание на высоком уровне актуализации потребности в информации.

В дальнейшем снижение обучаемости происходит значительно медленнее, поскольку появляются принципиально новые источники информации (чтение книг, занятия спортом и т.п.). Тем не менее, если не предпринимается каких-либо специальных мер по информационному наполнению памяти ребенка, уровень обучаемости продолжает, пусть медленно, снижаться. Все это является, в целом, обычным процессом и отражено на графике.

Безусловно, это только характер качественного изменения степени обучаемости каждого человека, отражающий только общие тенденции таких изменений. Тем не менее, уровень, на котором существенно замедлится снижение обучаемости индивида по какому-либо тракту, будет отражать “последствия” воспитания. Чем больше (меньше) будет уделено внимания ребенку на соответствующем этапе его жизни с учетом того или иного воздействия на соответствующий тракт, тем выше (ниже) будет степень обучаемости по этому тракту в зрелом возрасте. Иначе говоря, чем сильнее (слабее) оказывают свое влияние разнообразные условия психической депривации, тем слабее (сильнее) снижается стремление получать новые порции информации.

Если родители активно поддерживают и стимулируют развитие потребности в информации у ребенка (а усвоение всего нового - действий, передвижений, знакомство с предметами и с самим собой и так далее с расширением диапазона познаваемого - это и есть удовлетворение потребности в информации), то снижение обучаемости будет меньше, чем в иных случаях. Стабилизация обучаемости произойдет на более высоком уровне.

Во всех случаях при естественном ходе этого процесса обучаемость снижается до какого-то минимального значения и в течение практически всей остальной жизни убывает относительно мало, что говорит о возможности и практической необходимости для человека учиться всю жизнь. Тот уровень, на котором “остановится” спад степени обучаемости, и будет характеризовать уровень способностей человека в течение всей жизни.

Таким образом, обучаемость характеризует некоторый итог процесса воспитания ребенка. Именно это и имел в виду академик Таболин, когда говорил о потенциальных возможностях только что родившегося ребенка.

Следует обратить внимание и на то обстоятельство, что снижение степени обучаемости в разных трактах восприятия внешней информации может происходить непропорционально, если иметь в виду разные области его деятельности, к которым приучают ребенка его воспитатели, обращая внимание только на некоторые стороны процесса воспитания. Причин, по которым по-разному происходит снижение обучаемости человека в разных областях деятельности, много, и они, вообще говоря, понятны. Человек в самом общем случае не может быть универсалом во всех областях. Но есть и иные причины - психологического характера, заключающиеся в наличии определенных фрустрационных зон, о существовании которых выше неоднократно упоминалось.

С точки зрения обучаемости следует сказать, что человек учится всему - добру и злу, хорошему и плохому, позитивному и негативному. Поэтому есть смысл подробнее рассмотреть, что такое фрустрация и, как ее производное, - фрустрационные комплексы.

“Фрустрация - психическое состояние, возникающее вследствие реальной или воображаемой помехи, препятствующей достижению цели. Проявляется в ощущениях гнетущего напряжения, тревожности, отчаяния, гнева и др. Сила фрустрации зависит от степени значимости блокируемого поведения и субъективной “близости” достижения цели” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 381).

Далее в статье словаря много говорится о различных негативных последствиях действия фрустрации. Мне представляется такое определение неполным. Дело все в том, что фрустрацию следует рассматривать только как некоторое психологическое действие разума, которое удерживает индивида от самых различных действий. В определенном смысле это значительно шире, чем определено в словаре. Например, одна из причин, почему многие люди не воруют, заключается в том, что в них в определенной степени действует фрустрационный комплекс (как предупреждение) боязни последующего неизбежного наказания за правонарушение. Только те люди, у которых нет потребности (она не сформирована) легкой наживы, истинно честные в этом отношении.

Иной пример: альпинисты, у которых будет наличествовать фрустрационный комплекс боязни высоты хотя бы в минимальной степени, выше Эльбруса никогда не поднимутся, хотя и на Эльбрус подняться непросто.

Вот почему в Библии очень многие заповеди излагаются так, чтобы у человека сформировались хотя бы фрустрационные комплексы: не укради, не прелюбодействуй и т.д. Правда, мы уже видели, направлены эти заповеди, в первую очередь, на создание условий исключения формирования “черных” мыслеформ (как своих, так и чужих).

Вообще говоря, определенные фрустрационные комплексы, специально формируемые у воспитуемых, получили и специальные названия: совесть, этикет, моральные законы и так далее. Таким образом, фрустрационные комплексы - это такое же универсальное “оружие” воспитателя, как и формирование комплекса потребностей. Однобокое рассмотрение функции фрустрации не позволяло увидеть многие ошибки воспитания. Эти ошибки возникают тогда, когда воспитатель неверными действиями формирует фрустрационные комплексы “боязни высоты” (решения трудных задач, так как он всегда их решает за воспитуемого). Эти комплексы возникают и тогда, когда педагог создает условия “простоты решения”, в результате чего объект воспитания будет стремиться все решать наиболее простым и доступным путем. Все это может оказаться в отдельных случаях просто трагическим.

Следовательно, фрустрационный комплекс имеет не только отрицательное значение для личности, но и может нести мощное положительное значение. Теперь рассмотрим понятие “образование”.

“Образование - процесс и результат усвоения систематических знаний, умений и навыков; необходимое условие подготовки человека к жизни и труду. Основной путь получения образования - обучение в учебных заведениях, где оно тесно связано с воспитанием. Большое значение в образовании имеют саморазвитие, культурно-просветительские учреждения, участие в общественно-трудовой деятельности” (“Советский энциклопедический словарь”, М., изд. “Советская энциклопедия”, 1983 г., стр. 907).

Чтобы понять догматичность этого определения, вдумайтесь в глубокую семантическую разницу двух процессов: “получил образование” и “прошел учебу”. Видно, что второе - это итог процесса запоминания, а первое - итог определенной работы индивида, связанной не столько с самим запоминанием, сколько с усвоением знаний.

Следовательно, образование не может быть получено в ходе запоминания, усвоения, т.е. в процессе учебы, но только в ходе работы по исследованию определенных связей в изучаемой области знаний, постижения определенных законов. Иначе говоря, образование без участия действия потребности в информации порядка выше первого (согласно онтогенетическому дереву потребностей) не может быть получено, так как превращается в процесс обучения, основанному на механизме запоминания. В этом случае полученные знания не помогают, как правило, в жизни, а иногда и вовсе мешают. В этой связи хочется остановиться на принципиальной разнице этих двух подходов, чтобы ярче высветить данную мысль. Знания, получаемые в итоге обучения, т.е. запоминания, всегда создают определенный фрустрационный комплекс, связанный с боязнью как-то иначе применить полученные знания, навыки и умения. Человеку действительно в самом прямом смысле очень трудно и очень страшно выйти за рамки известного, в чем-то привычного.

Образование, полученное как результат “погашения” потребности в информации (это возможно лишь при самостоятельной работе индивида), дает в “руки” индивида не только знания в конкретной области. Это не главное. Знания, полученные в процессе образования, создают условия более активного погашения потребности в информации для дальнейшего расширения области знаний, причем не только и не столько в основной области знаний. “Погашение” потребности в информации усиливает действие “психического сенсора”, “включающего” эту потребность снова и снова, и приводит к более сильной актуализации этой потребности в дальнейшем. Это и есть самое важное в организации процесса образования. Необходимо не просто самообразование, но сформированная актуальная потребность в информации высшего порядка.

Поэтому подлинное образование заключается не в том, сколько человек усвоил (запомнил), а в том, насколько он стал способнее разбираться в тех или иных явлениях, насколько шире он стал понимать и представлять. Подлинное образование, наконец, состоит в том, насколько сильно актуализирована у индивида потребность в информации.

Системы образования могут быть организованы по тому или иному принципу (обучение или образование). Например, наша отечественная система (по крайней мере, институтского уровня) была ранее организована именно по принципу образовательному, т.е. профессорско-преподавательский состав стремился научить студентов мыслить, что возможно только при самостоятельной работе студентов.

Как итоговый вывод по данному вопросу следует сказать, что правильно организованное образование, построенное на “погашении” потребности в информации высшего порядка, развивает способности человека. Образование, построенное на принципах обучения, губит способности человека.

В этой связи следует особо подчеркнуть, что распространившиеся за последние десятилетия методики обучения на основе тестирования с использованием персональных вычислительных машин ничего, кроме особо сильного вреда развитию способностей у учащегося, не могут дать. Методики тестирования резко сокращают диапазон дифференциальной составляющей. Знания в этом случае сугубо детерминированы, запрограммированы, т.е. однозначны, без содержания дифференциальных компонентов, необходимых для развития. Такие формы “образования” не просто ограничивают возможность развития интеллектуального мышления, но и перекрывают возможность формирования потребности поиска творческого подхода к решению задачи.

Однако сделаю оговорку, что все-таки существуют определенные формы человеческой деятельности, где творческий подход противопоказан (подготовка пилота, обучение профессиям, скажем, станочника и т.п.), но и в этих случаях всегда требуется наличие интеллектуального решения. Следовательно, и в этих случаях обучение на основе тестов нецелесообразно. Это допустимо только и исключительно в тех случаях, когда никакие отступления от принятых правил недопустимы. Примером этому являются правила дорожного движения или таблица умножения.

Теперь более или менее прояснились задачи воспитания.

Они заключаются в формировании определенной структуры потребностей. Главнейшей из всех потребностей является потребность в информации. Другой компонент целей воспитания состоит в создании определенной структуры фрустрационных комплексов, наличие которых не позволит актуализироваться таким потребностям, которые противоречат морали общества, законам государства, библейским заповедям.

Более того, в случае наличия таких “охранных” фрустрационных комплексов сами потребности, даже возникнув, не смогут актуализироваться, и это сначала войдет в привычку, а затем станут подлинной нормой жизни.

1.2.6. ТАЛАНТЫ И ГЕНИИ

Завершая анализ свойств обучаемости человека, необходимо сказать еще об одной особенности изменения этих свойств от времени жизни субъекта.

В данном случае речь пойдет о талантливости и гениальности. Отличие людей этого типа от остальных состоит в том, что эти люди сами создают новую информацию в процессе своей деятельности, благодаря чему они осуществляют реализацию процесса самообразования, наиболее действенному механизму получения новых знаний. В этом случае выявляются наиболее сильно дифференциальные компоненты функции отражения.

Кроме того, у них не может сильно снижаться степень обучаемости как раз в силу того, что, удовлетворяя свою особо развитую потребность в информации, такие люди повышают в большинстве случаев степень своей обучаемости. Это означает, что у таких людей обучаемость, достигнув определенного минимума в раннем возрасте, в зрелом возрасте начинает вновь расти. Разница в степени роста обучаемости позволяет условно различать талантливых и гениальных людей. У талантливых людей рост обучаемости (после семи-восьми лет от рождения), как можно полагать, происходит в несколько меньшей степени, чем у гениальных.

На рисунке 1.2 приведены кривые обучаемости, иллюстрирующие сказанное. Рост степени обучаемости у таких людей заключается в сильной актуализации потребности в информации высшего уровня (иногда в одной области знаний), приводящей порой к тому, что по остальным параметрам способностей они могут уступать обычным людям со средними способностями.

И опять же нельзя не согласиться со словами академика Таболина: талантливость и гениальность можно и нужно “выращивать”, воспитывать. На начальном этапе развития ребенка для этого не требуется создание каких-то особых условий. Необходимо только уважать ребенка, любить его и быть к нему внимательным и справедливым, уравновешивая доброту и наказание в раннем детстве. Без этого можно погубить любой талант, любые способности.

Во всяком случае, к ребенку с самого первого мгновения его жизни необходимо относиться как к личности. Это следует из того, что весь набор основных параметров личности он уже имеет. У него имеется какой-то набор потребностей, свои зоны фрустрации, свое представление о мире, в который он явился, свое представление о себе, хотя мы не можем спросить у него, ни как он себя чувствует, ни узнать в точности, что ему надо и так далее. При всех условиях воспитания необходимо помнить, что из всех потребностей человека (с момента его рождения) главнейшей является потребность в информации. Причем следует всегда помнить: чем выше уровень ее актуализации (по онтогенетическому дереву потребностей), тем больше шансов сохранить гениальность или талантливость этого человека.

Нельзя приступать к воспитанию, не уважая того, кого ты собираешься воспитывать: воспитание - это всегда ответственность не столько за итог воспитания, как суммы знаний и умений, сколько ответственность за итог развития души. Уважение должно быть взаимным и не должно умалять достоинства ребенка или взрослого: мы ведь также учимся у младенцев, у маленьких детей, у подростков, у молодых людей, как и они у нас. Это, пожалуй, самый важный вывод, который следует сделать из анализа свойств личности на основе информационно-отражательной теории.

Но у талантливости и гениальности имеется и другая сторона, связанная с некоторыми особенностями устройства и работы души. Особенности эти заключаются в том, что душа конкретного (талантливого, гениального) человека в большей степени, чем у других, имеет связь с тем, что ранее было обозначено как “внешний разум”, или коллективная функция отражения. Далее мы будем отдельно анализировать это явление. Сейчас же рассмотрим лишь пример, может быть, не самый характерный, но иллюстрирующий вполне конкретное влияние этого “внешнего разума” на способности человека.

“Иногда человек не обнаруживает способности к СЧВ (СЧВ - сверхчувственное восприятие. О. Ю.), пока не оказывается в положении, когда они автоматически становятся ему полезны. Интересный пример этому. Поль в течение ряда лет управлял маленьким рестораном, но ему очень хотелось заняться более интересным и приносящим удовлетворение делом. Поль был ограничен в выборе, так как не имел подготовки высшей школы.

Он стал искать руководства и совета в выборе профессии. Показал исключительно неплохой коэффициент умственных качеств и заметную способность к письму и изложению информации. Ему посоветовали пройти подготовку для овладения технической записью. Поль последовал совету, получил необходимую подготовку, хорошо выполнил первую работу. Через год он получил повышение по службе и стал членом группы, работающей в насыщенном техникой предприятии. Новая работа Поля включала и запись весьма специальных статей по технике в области физики и электроники.

К этому времени он изучил краткий курс элементарной электроники и овладел ее словарем. Несмотря на то, что Поль практически не имел научной подготовки, он в скором времени стал записывать сложные научные статьи наравне с высококвалифицированными инженерами и научными работниками. Ученые, с которыми Поль работал, считали само собой разумеющимся наличие у него хорошего научного образования. Сначала Поль не осознавал, что было нечто необычное в его быстром схватывании научных идей в статьях, которые он готовил. Он считал естественным, что постоянное общение с учеными повысило уровень его знаний.

Фирма Поля имела дело с серьезными деловыми контрактами. Однажды было намечено важное совещание с представителями правительства для обсуждения нового проекта. Это совещание должно было состояться немедленно, а двое сотрудников, чье присутствие было необходимо, находились вне города. В отчаянии вице-президент фирмы попросил присутствовать на совещании Поля.

Сначала за столом шла серьезная дискуссия, и, наконец, возникли вопросы, которые могли обсуждать только начальники Поля. Дискуссия замедлилась, и, как бы делая последнее усилие, вице-президент спросил Поля, не имеет ли он какой-либо информации по этим пунктам. Рассказ Поля о том, что случилось затем, является самым интересным. Он лично не был знаком с обсуждавшимися установками. Но почти немедленно вслед за вопросом ему показалось, что он “в своем уме” находился около установки, хотя знал, что физически сидит за столом совещания.

Поль мог ясно видеть установку. Правильные научные термины как бы текли в его голову для описания функционирования установки и ее возможностей. Поль почувствовал, что дает нужную информацию четко и бегло. Его доклад произвел прекрасное впечатление и оказался совершенно понятным. Поль нисколько не был смущен этим. Вице-президент понял, что проглядел очень талантливого молодого инженера. После совещания он выразил Полю благодарность за то, что тот выручил его из затруднительного положения и спросил, где он получил инженерное образование. Поль ответил, что у него нет ни научной степени, ни инженерного образования…

Позже, когда Поль перешел на работу более высокого уровня, включавшую планирование систем, то нашел, что если он направляет свой ум на некоторую проблему в течение нескольких дней, то, изучая ее интенсивно со всех сторон, достигал пункта, где внезапно решение и план вспыхивали в уме полностью, во всех деталях. Эта окончательная программа часто включала вещи, которые он не изучал и не рассматривал раньше.

Как-то Поль был назначен на новую работу в системе планирования, и ему сказали, что надеются на завершение работы в течение шести или восьми месяцев. Через неделю он вручил своему начальнику полную программу для работы всей системы на этом объекте. Программа впоследствии была принята и использована. Но поначалу начальник растерялся и настаивал на том, что невозможно выполнить исследование и составить план за неделю, так как минимум времени на эту работу был пять или шесть месяцев” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 70 – 73).

Данный пример, может быть, не самый характерный, но он, все-таки, иллюстрирует не только то, что человек действительно в состоянии “черпать” откуда-то принципиально новую для него информацию, в состоянии разбираться в деталях этой информации, передавать эту информацию другим в неискаженном виде. Главное в этом, как мне кажется, заключается в том, что конкретный человек в состоянии получать информацию извне и правильно ее интерпретировать. Это и будет отражать подлинный уровень талантливости или гениальности.

Но этот же пример иллюстрирует и то, что имеется где-то неисчерпаемое количество новой информации, которая может извлекаться оттуда, и служить людям. Для того чтобы была обеспечена возможность получения этой информации конкретным человеком, необходимым условием является не только готовность этого человека получать информацию, но и особая “подключенность” души к этому кладезю информации. К сказанному следует добавить, что эту “подключенность” души у человека можно и нужно воспитывать с самого раннего детства. Именно в этом заключается глубочайший смысл слов академика Таболина о том, что все дети, по крайней мере, талантливые от рождения.

Наша – взрослых – задача состоит в том, чтобы сохранить и укрепить данное от природы, от Бога свойство быть подключенным к этому информационному пространству. Но для этого необходимо понять, что основой такого свойства является именно сформированная функция запечатления, развивающаяся и укрепляющаяся в дальнейшем.

Если вспомнить, что психологической основой любви является именно импринтинг, то оказывается, что основой гениальности также является любовь.

1.2.7. ИНТЕЛЛЕКТ И ТВОРЧЕСКИЕ СПОСОБНОСТИ

В понятие “способности” входят и как неотъемлемые компоненты такие составляющие, которые названы интеллектом и творческими способностями.

В главе о мышлении в книге “Психология живого мира” (из цикла книг “Природа разума”) в общих чертах творческое мышление рассмотрено. Там сказано, что главным (преобладающим) образом оно свойственно именно человеку, поскольку жизненные ситуации, как правило, не только не требуют творческого мышления, но и во многих случаях оно просто вредно. Жизнь не позволяет менять правила игры в процессе самой игры. Здесь уместно только сказать, что творческие способности также можно развивать у воспитуемых. Это достигается путем формирования “потребности в новом”, т.е. путем создания условий, когда воспитуемому будет интересно решать какие-либо задачи нетривиальными способами, по-новому. Это, таким образом, есть разновидность потребности в информации, которую можно развивать, воспитывать.

Для этого необходимо развивать логику. При этом в рассуждениях, благодаря логике, становится возможным отыскание неточностей или несовершенства в имеющихся решениях или даже в системе знаний. Для этого необходимо также обеспечить наличие несформированности “фрустрационного комплекса авторитета”, т.е. развивать и всемерно уважать определенную независимость в суждениях. Развитие творческих способностей возможно и при помощи достаточно простых приемов. Например, учащемуся ставят проблему - решить ту или иную задачу возможно большим числом способов. Смысл таких упражнений состоит в том, чтобы учащийся увидел новые пути, не дававшиеся при объяснении материала.

Как видим, развитие творческих способностей - процесс сложный и многогранный. И задача воспитателя заключается в том, чтобы не погасить в воспитуемом заложенную потребность в информации, но напротив - развить ее многократно.

Совсем иное дело - интеллектуальные решения. Такого рода мышление является необходимым всегда, поскольку ситуации в жизни не могут в точности повторяться, но в каждой жизненной ситуации для индивида сохраняется главная цель - выживание. Правда, для человека эта задача не всегда является актуальной, но интеллектуальное решение жизненных задач от этого не исчезает.

“Сегодня большинство психологов согласны именно с этим определением интеллекта, который рассматривается, как способность индивидуума адаптироваться к окружающей среде” (Ж. Годфруа “Что такое психология”, пер. с фран., М. “Мир”, 1996 г., т. 1, стр. 415).

Ранее (см. книгу “Психология живого мира”) было показано, что интеллектом следует называть способность принимать решения на основе неполных исходных данных, имеющихся в распоряжении и содержащих определенный уровень ошибочности, при неясном исходе от предпринимаемых усилий. В соответствии с этим определением интеллектуальное решение жизненных задач сопровождает жизнь практически любого живого организма в течение всей его жизни. Как видно, концепция сущности интеллекта, принятая психологами, близка к той, что была принята в данной работе, но здесь под адаптацией понимается более широкий круг вопросов, в итоге чего понимание интеллекта становится более конкретным. Можно даже сказать, что измерение интеллекта при таком подходе становится вполне возможным, если удастся создать ряд задач различной степени неопределенности, но с определенной целью решения при условии многовариантности решения.

Например, исходная позиция в шахматах обладает наивысшей неопределенностью исхода борьбы двух соперников, а какая-либо промежуточная позиция - существенно более определена. В промежуточной позиции ресурсы сторон ограничены, ситуация вполне конкретна, но исход в большинстве случаев зависит от того, кто из соперников будет ходить первым. Поэтому, я полагаю, в ряде случаев шахматные композиции могут дать возможность измерить уровень интеллекта. Это возможно при условии, что в качестве искомого в композиции будет не решение двух-, трех-, четырехходовых комбинаций, а то или иное присуждение результата испытуемым исхода в конкретной композиции при том или ином изменении исходных данных.

Например, в конкретной композиции необходимо присудить исход борьбы для черных при первом ходе черных; в этой же композиции присудить исход партии для черных при первом ходе белых и так далее. В каждой такой композиции, естественно, возникнет несколько вариантов решения, что и позволит как-то оценить интеллект. Задача такого рода близка к жизненной ситуации и не сводится к чисто логическим вычислениям. Но логика при этом не только будет присутствовать, но и развиваться. Действительно, уровень неопределенности при указанных условиях решения вариантов сходной задачи все-таки будет меняться при изменении начального хода сторон.

Задачи по измерению уровня интеллектуальности должны быть интересными, не должны решаться только путем логических построений или вычислений по определенным алгоритмам. К числу такого рода задач следует отнести большинство интеллектуальных карточных игр, упомянутые шахматы и так далее. Мне представляется возможным также использование различных установок типа тренажеров (например, того типа, которые используются для подготовки пилотов или водителей), где также можно создать полную имитацию неопределенности решения при разных создаваемых помехах.

Короче говоря, развитие и измерение интеллектуальных способностей можно обеспечить только в тех условиях, когда человеку предоставляется возможность найти решение в условиях неполноты исходных данных и при неясном исходе, что и было положено в определение сущности интеллекта. И, как заключение к сказанному, измерение интеллекта может быть осуществлено исключительно в относительных единицах, т.е. путем сопоставления интеллектуальных способностей одного индивида с таковыми же у другого, проведенного в совершенно одинаковых условиях. При этом оказывается возможным измерять уровень интеллектуальности (в сравнении с другими людьми) в любом возрасте, соотносить интеллектуальность у людей разного возраста и так далее.

Я не собираюсь перечислять все возможные виды умственных задач-упражнений, с использованием которых можно измерить не сам интеллект, а только его относительный уровень в сравнении с другими испытуемыми. В реальной жизни помимо неопределенности ситуации в условия решения задачи вмешиваются, например, временные ограничения, различные помехи, разная степень актуализации конкретной потребности в решении конкретной задачи и так далее, что делает решение более сложным. Уровень интеллектуальности решения в таких условиях должен оцениваться выше.

Главными требованиями, предъявляемыми к содержанию задач по измерению и развитию уровня интеллектуальности, являются следующие.

1. Все задачи должны быть приближены к жизненным обстоятельствам, т.е. к таким, какие возникают в реальной жизни. Все задачи, заранее просчитанные кем-либо, должны иметь достаточно много различных решений, отличающихся по уровню эффекта, достигаемого от того или иного принятого решения.

2. Все задачи должны быть “доступны” испытуемым, не должны вызывать страха перед возможностью провала. Можно также пойти по пути дифференциации уровня сложности задач, т.е. разбивать задачи на группы, отличающиеся уровнем сложности; при этом последовательное решение испытуемым задач с возрастающей сложностью будет отвечать в этом случае условию развития интеллекта.

3. Испытания целесообразно проводить сразу для нескольких испытуемых с целью выявления таких параметров, как время решения, количество найденных вариантов и так далее, т.е. всего того, что можно сопоставить.

4. В состав задач на измерение и развитие интеллекта нельзя включать тестовые задачи, особенно с использованием так называемых программированных задач, когда испытуемому предлагается несколько вариантов ответов.

Задачи, удовлетворяющие приведенным выше требованиям, позволят не столько измерить сам интеллект, сколько позволят определить относительный уровень интеллектуальности, соотносимый с другими испытуемыми.

Этому условию совершенно не отвечают тесты Айзенка (Г. Дж. Айзенк “Узнай свой интеллект”, издательство “АЙ КЬЮ”, 1996 г.). Они являются исключительно логическими задачами. Задачи такого типа вообще сами по себе принципиально отличаются чрезвычайно низким уровнем интеллекта самого составителя задач и соответствуют самому неэффективному процессу - процессу обучения. Тесты Айзенка решаются не за счет интеллекта, а за счет определенной тренированности к подобного рода задачам, когда испытуемый будет иметь тем больший успех при прохождении теста, чем больше он упражнялся в решении подобных задач, когда уяснил принципы составления тестов, т.е. ход рассуждений составителя.

В данной книге позже, в главе посвященной анализу механизмов мышления, мы еще раз возвратимся к теме интеллекта.

1.2.8.ПРИРОДА СПОСОБНОСТЕЙ. ГЕНЫ ИЛИ ВОСПИТАНИЕ?

Поскольку в определении личности Годфруа имеется упоминание о влиянии на свойства личности генетического наследия, то теперь необходимо определенным образом высказаться и в отношении того, что (насколько) в человеке идет от генетического наследия и что (насколько) - от социума. Ответ на этот вопрос можно найти, если обратиться к историческим аспектам возникновения человека как вида, а также к появлению у него речи. Данный вопрос рассмотрен мной в книге “Человек и человечество. Психологические законы происхождения” (цикл книг “Природа разума”). В той книге я постарался обосновать неслучайность появления человека как биологического вида. При этом было доказано, что схема эволюции по Дарвину является не более чем скелетом, показывающим последовательность и варианты изменений видов животного мира и фауны. Обоснована также невозможность появления новых видов за счет так называемой пластической перестройки. Этот вид преобразования обуславливается наличием так называемых прыгающих генов, которые могут в небольших границах видоизменять отдельные свойства организмов. Причем при изменении условий жизни данный вид преобразований стремится возвратиться к прежнему состоянию. Такой механизм пластической эволюции имеется в каждой клетке любого организма и предназначен для пластической подстройки параметров организма к изменяющимся условиям жизни.

Другой вид эволюционных преобразований, названный мной микроэволюционным, обуславливается мутагенным действием вирусов и микробов. За счет этого механизма происходит такая необратимая эволюция организмов, которая не приводит к обратному преобразованию вида при изменении жизненных условий. За счет действия такой микроэволюции из лошади мог возникнуть, например, осел (или наоборот), но никак не принципиально новый вид живых организмов. Этот вид эволюционных преобразований является случайной формой преобразования и не затрагивает основного генотипа организма.

Третий вид эволюции, названный мной как макроэволюционный, являет собой планомерное и одновременное масштабное изменение генотипа организма, при котором одновременно происходит плановая перестройка основ генотипа, приводящая к появлению принципиально новых видов организмов. Именно по этой причине я сделал заключение, что происхождение абсолютно всех видов организмов происходило по замыслу и по плану Всевышнего. Для подтверждения такой возможности и обосновании такого заключения приведен материал по опытам некоего Цзяна Каньчженя, который с использованием своей специальной установки смог передавать генетическую информацию, например, от кукурузы на пшеницу (и наоборот). Поскольку видоизменение флоры и фауны на Земле происходило масштабно и синхронно по разным видам организмов, такое видоизменение могло быть осуществлено лишь Свыше. И в этом я не вижу ничего сверхъестественного.

В той же книге я обосновал совершенно по-новому механизм появления речи у человека. Этот механизм обусловлен свойствами души, которые смог заметить еще (по крайней мере) неандерталец. Как только неандерталец смог заметить действие души, у него возникли первичные религиозные представления. Именно за счет использования свойств души неандерталец смог заряжать особой энергией некоторые орудия (палочки), которые помечал красной охрой. Наличие таких “заряженных” палочек позволяло жрецу племени передавать охотнику особое орудие труда, которое использовалось охотником при условии воспроизводства особых мыслеформ и произношения конечного возгласа, после которого из “заряженной” палочки извергалось пламя на такое большое расстояние, что могло поражать любое (даже очень больших размеров) животное. Благодаря обучению жрецом других членов племени определенным приемам использования “заряженных палочек” (“волшебных палочек”) удалось преодолеть исторически существовавший барьер психической депривации. Без учета наличия и действия исторически существовавшей психической депривации, в частности, по речеформированию и речеобразованию, говорить о механизмах появления речи у человека совершенно бессмысленно.

Следовательно, своим происхождением речь человека, труд и особая форма социализации возникли за счет появления религиозности. Я постарался показать, что никакой иной механизм не мог привести к появлению возможности создания второй сигнальной системы и, соответственно, труда и особой формы социализации. Все это достаточно подробно рассмотрено в указанной книге. Более того, без учета психологических законов, действующих неумолимо и всегда, невозможно вообще понять в жизни человека хоть что-то. Все остается на уровне фантазий на заданную тему, что и характеризует современную психологию.

Сейчас, как итог сказанного в отношении этих феноменов человека, а также как итог анализа условий онтогенетического развития психики и всего, что связано с развитием способностей личности, следует сделать однозначный вывод, что на генетическом уровне человек не получает ничего, кроме способности развивать свои способности.

Может быть, это и очень решительное заявление, но этому свидетельством является определенная историческая константность (в морфологическом смысле) мозга и относительная “простота” превращения человека в животное (мауглизация) путем социальной или сенсорной изоляции (депривации) в раннем детстве.

Не опровергают этого вывода и наблюдения над разобщенными с момента рождения однояйцовыми близнецами, одинаковость привычек и пристрастий которых объясняется вовсе не генетическим кодом, а однотипностью организации их душ. Это и позволяет им “синхронизироваться” в жизни практически всегда благодаря тракту биополя, даже если братья (сестры) об этом и не догадываются, о чем мы уже говорили ранее. При отсутствии учета наличия и действия души в подобных исследованиях рождались ошибочные выводы, неверно интерпретировались результаты.

1.2.9. Я-КОНЦЕПЦИЯ

В довершение анализа определения личности, данного Ж. Годфруа, скажу, что при анализе влияния фрустрационных комплексов и набора потребностей здесь фактически уже обсуждены вопросы, связанные с установками личности и нравственными законами, которые, как очевидно, вытекают из выше сказанного и определяются, как и ранее, набором потребностей и суммой фрустрационных комплексов. Таким образом, мы проанализировали все составляющие понятия “личность” в трактовке Годфруа.

Однако является ли данная характеристика личности достаточно полной для организации целостного воспитания ребенка? Дело в том, что все определения этого понятия сами по себе не нужны, если не будут использоваться в процессе управления развитием психики ребенка. Поэтому необходимо уяснить степень полноты данного определения.

Например, к числу параметров личности иногда относят еще один фактор, получивший название “Я-концепция”, т.е. то, что позволяет индивиду идентифицировать самого себя для себя и самого себя для общества. Это свойство обнаруживается в какой-то мере и у высших приматов, но только у человека оно приобретает определенно значимое содержание. Это позволяет сказать - Я-концепция, несомненно, то свойство, которое вместе с религиозностью выделяет человека из всего остального живого мира.

“Я-концепция - относительно устойчивая, в большей или меньшей степени осознанная, переживаемая как неповторимая система представлений индивида о самом себе, на основе которой он строит свое взаимодействие с другими людьми и относится к себе.

Я-концепция - целостный, хотя и не лишенный внутренних противоречий, образ собственного Я, выступающий как установка по отношению к самому себе и включающий компоненты:

- когнитивный - образ своих качеств, способностей, внешности, социальной значимости и т.д. (самосознание);

- эмоциональный - самоуважение, себялюбие, самоуничижение и т.д.;

- оценочно-волевой - стремление повысить самооценку, завоевать уважение и т.д.

Я-концепция - предпосылка и следствие социального взаимодействия, определяется социальным опытом. Ее составляющие: реальное Я (представление о себе в настоящем времени); идеальное Я (то, каким субъект, по его мнению, должен был бы стать, ориентируясь на моральные нормы); динамическое Я (то, каким субъект намерен стать); фантастическое Я (то, каким субъект желал бы стать, если бы это оказалось возможным) и др.” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 419).

Для того чтобы взглянуть на проблему наличия и существования Я-концепции с несколько иной стороны, рассмотрим структуру этой категории в том варианте, как ее предложил Роберт Б. Бернс (Р. Бернс “Развитие Я-концепции и воспитание”, М., “Прогресс”, 1986 г., стр. 82), представленную здесь на рисунке 1.3.

Мне представляется данная структура Я-концепции более точной, чем определение, приведенное выше. В этой схеме мы не найдем такого понятия, как динамическое Я так как фактически смысл этого раскрыт в верхней части структуры, отражающей не столько то, кем бы хотел стать субъект, сколько процессы, сопровождающие таковое становление.

Действительно, Я-концепция - это совокупность всех представлений индивида о себе, сопряженная с их оценкой. Именно это и представляет собой глобальную Я-концепцию. Эта характеристика личности человека - Я-концепция - непрерывно изменяется у каждого человека в процессе жизни. Изменение это происходит за счет осознания в большей или меньшей степени собственно содержания “своего Я”, а также и тех процессов, которые происходят с индивидом, влияющих на трансформацию этого представления.

Может быть, не каждый задумывается над непосредственными процессами, влияющими на изменение “своего Я”, но каждый осознает изменение своего собственного представления о себе. Развитие Я-концепции непосредственно связано с развитием или деформацией полной функции отражения индивида. Это означает, что Я-концепция не просто зависит от возраста, но и подобно психическим характеристикам, отражающим параметры психики, медленно дрейфует в некотором информационном пространстве. Следовательно, на состояние и дрейф этого свойства личности влияют как возраст, так и тот уровень личных притязаний, которые имеются у человека на каждом жизненном этапе.

Основным содержанием Я-концепции является, на мой взгляд, явное или скрытое стремление каждого человека, начиная с малого возраста, достичь чего-то такого, что недоступно другим людям. В этом состоит смысл того, что в схеме Бернса обозначено как “образ Я”, распадающийся на три компонента – “реальное Я”, “идеальное Я” и “зеркальное Я”. В этом и кроется, на мой взгляд, глубокий смысл происходящих трансформаций Я-концепции в жизни индивида.

1.2.10. Я-КОНЦЕПЦИЯ И ОБЩЕСТВО

При указанном понимании Я-концепции становится понятным, что взрослые должны внимательно отслеживать развитие этой характеристики у детей, управлять ее развитием через те параметры личности, которые отражают вышеперечисленные параметры (характер, чувствительность и так далее). Естественно, при таком понимании Я-концепции становятся понятными действия воспитателя для непрерывного, но плавного повышения уровня притязаний индивида. Эти притязания индивида непрерывно отражаются в том, как общество воспринимает его притязания. Они же обратно воспринимаются индивидом (“зеркальное Я”).

Итак, Я-концепция является определенным отражением развития (или деградации) функции отражения, что выливается в наличие сформированного онтогенетического дерева потребностей, фрустрационных зон, представлением о своих интеллектуальных возможностях. В конечном итоге, Я-концепция отражает только одну особенность человека: как этот человек ощущает себя в обществе и как он воспринимает собственное отражение в лице общества.

Таким образом, Я-концепция является некоторым индивидуальным отражением потребностей и фрустрационных зон общества, т.е. отображает индивидуальное восприятие коллективной функции отражения.

В этом и проявляется особенность человека как особого социального животного. Эта функция, как очевидно, в подобной форме полностью отсутствует у остальных представителей живого мира. Именно потребности общества определяют во многом механизмы формирования Я-концепции, а через нее и всего, что связано с понятием “личность”. Сущность и содержание коллективной функции отражения будет рассмотрена далее, но уже сейчас можно сказать, что в ней имеется (действует) свойство противостоять индивидуальной Я-концепции.

В этом заключается определенный трагизм личности, поскольку Я-концепция личности практически всегда будет не полностью соответствовать коллективной функции отражения. Особенно это трагично для выдающихся личностей, психические особенности которых выявляются с раннего детства. Общество, каким бы оно ни было демократичным, всегда старается, так или иначе, “уравнять” всех под всеобщее мировоззрение. Особенно сильно это сказывается в период ранней юности и в начале молодости, когда индивид определенно не вписывается в общее мировоззрение своей Я-концепцией, которая как раз в этот период завершает свое основное формирование. Следовательно, общество должно быть достаточно внимательным к каждому молодому человеку. Если еще раз вспомнить слова академика Таболина, приведенные выше, то это (т.е. внимательное отношение) будет означать необходимость особенного отношения к детям вообще и, тем более, к детям, рано обнаруживающим высокие потенциалы интеллекта и творчества.

Фактически это означает необходимость определенного выращивания элиты общества, как бы не казалось это недемократичным по отношению к остальному большинству. Здесь демократия как раз и будет состоять в том, чтобы не дать возможности погибнуть зарождающимся талантам. Однако, поскольку каждый ребенок, по словам того же Таболина, по своей природе гений или талант, то это означает, что вся система детского воспитания должна быть организована по принципу выращивания элиты.

Хочу подчеркнуть, что термин “элита” отражает не объем и уровень материальных благ, которые доступны тому или иному представителю общества, а объем и уровень доступных и воспринятых духовных ценностей, на основе которых он будет способен создавать принципиально новую информацию. Мы всегда должны помнить, что общество развивается не само по себе и не повышает само по себе свой интеллектуальный потенциал. Общество движут вперед отдельные личности, развитие Я-концепции которых опережает сегодняшний уровень потребностей общества. Эти личности являются носителями будущего, того, что ни один социолог или философ не в состоянии предсказать.

Мы всегда должны учитывать, что именно определенные “правила игры”, установленные обществом, определяют свод моральных законов, правил поведения личности. Эти “правила игры” определяют круг и сферу действия общественных фрустрационных зон, но эти же “правила” не дают полностью развиться личности так, как это заложено в ней от Бога. Не будем подвергать сомнению или пересмотру библейские законы – они незыблемы. Но есть много иных “моральных” ценностей в каждой конкретной эпохе, которые и являются определенным тормозом для развития личности, а через нее – и для общества.

Главным врагом развития духовности для личности являются деньги. Их отсутствие (в сравнении с иными людьми) создает условия формирования чувства зависти, гнева, злобы, т.е. губят личность вследствие искажения информационных параметров души. Избыток денег (в сравнении с иными людьми) создает условия формирования чувства пренебрежения другими людьми, развитию гордыни, к сужению кругозора, что также нарушает информационные параметры души.

Это все позволяет и вынуждает подойти к исследованию личности с новых позиций: с позиций общественно необходимых потребностей завтрашнего дня в их преломлении индивидом. Вот для этого и необходимо выращивать элиту, пестовать таланты.

Как бы ни относилось общество к выдающимся личностям, оно всегда должно помнить и ясно понимать, что само оно развивается именно благодаря отдельным личностям, которые и предъявляют ему новые горизонты развития, новые потребности, новые приемы и новые формы и сферы деятельности. Поэтому гармоничным можно считать только такое общество, в котором не только заботятся о подрастающем поколении, но и создаются условия для того, чтобы “услышан” был каждый.

Все вместе это существенно затрагивает многие принципы государственного устройства и управления жизнью общества. Многие ныне действующие принципы демократии должны быть пересмотрены и переосмыслены. Должны быть введены совершенно новые требования к системам раннего воспитания детей, к системам образования, ко многим иным государственным институтам. Короче говоря, мы должны в принципе пересмотреть демократические основы общества, понять необходимость иного отношения к миру живой природы, к структуре знаний, к своим перспективным потребностям.

1.2.11. “ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК”

Теперь рассмотрим такое свойство личности, которое во многом относится к моральным качествам. Оно может быть обозначено как “честный человек”. Здесь, во-первых, следует сказать, что моральные качества принято относить не к свойствам личности, а непосредственно к некоторому совокупному человеку. Между тем эти свойства являются все-таки свойствами личности, поскольку имеют такие же механизмы формирования, т.е. также определяются условиями наличия или отсутствия специфической психической депривации по определенным качествам и наличными специфическими фрустрационными зонами. Иначе говоря, моральные качества так же, как и рассмотренные выше параметры личности, являются определенным итогом воспитательного процесса, что и позволяет, строго говоря, все моральные качества также относить к параметрам личности.

Во-вторых, моральные качества в некотором смысле имеют более расплывчатый, более неопределенный характер, поскольку всегда сугубо относительны, т.е. они выступают как индивидуально-общественный механизм взаимодействия Я-концепции с коллективной функцией отражения. Хочу заметить, что понятие “честный человек” и понятие “честность” далеко не “конгруентны”.

Например, “правдивость” определяют как “моральное качество, характеризующее человека, сделавшего для себя правилом говорить истину, не скрывать от других людей и от самого себя действительное положение дел” (“Словарь по этике”, М., ИПЛ, 1983 г., стр. 273).

Некорректность этой формулировки, на мой взгляд, совершенно очевидна: информационно-отражательная модель позволяет сделать заключение о том, что у любого организма “истина” всегда относительна настолько, насколько подготовлена к восприятию внешней информации функция отражения индивида. Именно поэтому “правда” всегда приблизительна, всегда индивидуальна, всегда локальна.

Точно также не может быть достаточно корректно определено понятие “принципиальность”, поскольку каждый из нас живет в соответствии с теми принципами, которые психологически ему ближе всего. Не может быть человека без конкретных принципов, поскольку отсутствие жизненных правил - это тоже принцип.

На основании сказанного я должен сказать, что “честный человек” - это такой человек, который в состоянии преодолеть влияние внешних авторитетов, формируемых у каждого человека его окружением, но не предпринимает попыток противостояния Богу в том смысле, что не ставит себя на его место.

Рассмотрим более детально это свойство личности.

Общественная мораль, как правило, основывается на тех религиозных уложениях, которые исторически свойственны данному социуму. В онтогенезе человеческого общества, т.е. в ходе исторического процесса, общественная мораль, безусловно, наполнялась содержанием иного, житейского толка, не основанного на религиозных уложениях, но онтогенетически все-таки все наши основные, системообразующие гражданские уложения так или иначе уходят в пра-исторические религиозные правила. Это, конечно, не означает, что общественная мораль - это нечто застывшее, закоснелое. Напротив, чем более развивается человеческое общество, чем шире и разностороннее становятся общественные потребности, тем больше оно порой стремится освободиться от исторических корней своей морали. В этом сказывается то, что человек так или иначе в обыденной жизни обходится без участия Бога или без обращения к нему.

В этом есть смысл: человек надеется только на свои собственные силы. В этом заключается библейское наставление от Бога – живите своим трудом, реализуйтесь сами. Но в этом кроется и то, что порождает атеизм, который позволяет человеку считать, что так или иначе что-то может быть сокрыто от всех. Здесь я рассматриваю атеизм как истоки того, что порождает определенную “нечестность”. Действительно, Джордано Бруно, “остановивший” Солнце, проявил себя как подлинно честный человек, поскольку под угрозой расправы и даже уже на костре инквизиции он все-таки утверждал, что “Земля вертится”. Сегодня вряд ли найдется еще хотя бы несколько новых “Джордано Бруно”, которые могли бы что-то сказать важное не в том ключе, какой принят в обществе с точки зрения системы знаний.

Мы уже обсудили вопрос о том, как знания могут стать определенным фрустрационным комплексом, который будет ограничивать широту мысли человека. Это и есть проявление той “нечестности”, о которой здесь ведется речь. Основана такая “нечестность” на авторитете предшествующих поколений. Между тем, новое знание всегда, так или иначе, отрицает предшествовавшее. Поэтому атеизм, с этой позиции, это догмат обожествления человека. Мысли наших предшественников не дают нам возможности взглянуть на мир иначе.

Политические партии, правительства стран, а вслед за ними и какая-то часть общества создают то, что является “общественным сознанием”. Это очень неоднородное, противоречивое нередко в своей сути, проявление коллективной психики. Это ощущается не только, скажем, в обычной житейской практике, но и в науке, а иногда и в религии. Примером последнего является “деление” христианской религии на две непримиримые ветви. Поэтому взаимодействие Я-концепции с коллективной функцией отражения и будет отражать то, что здесь исследуется - понимание “честного человека”.

Дело в том, что “правыми” не могут быть все. Скорее всего, таких будет немного - только единицы, которые, ощущая перспективные потребности общества, могут оказаться ближе к истине за счет большего совершенства функции отражения. Вот здесь и возникает проблема “честности”. Всегда - вольно или невольно - человек все-таки “оглядывается” на общественное мнение. Наличие мужества, умения отстаивать свою позицию и будет отражать некоторый уровень честности данного человека.

Очевидно, “искренность” и “честность” взаимосвязаны, но не отражают явления полностью, поскольку можно искренне заблуждаться и правдиво говорить совершенно ошибочные вещи. Но у этих свойств личности имеется и другая сторона - как индивидуальное понимание общественных процессов соотносится с общепринятым. Поэтому дать точное и полное определение понятия “честный человек”, наверное, просто невозможно, хотя в житейском плане нам совершенно понятно, что “честный человек” - это тот, кто не обманывает своих ближних, дает слово - и выполняет взятое обязательство и так далее. Но это только одна грань “честности”, далеко не полностью отражающая данное свойство личности.

В конечном итоге можно сказать, что “честный человек” - это человек искренний, в первую очередь перед самим собой, т.е. понимающий степень своей ответственности перед остальным миром, степень правоты или неправоты в любом вопросе - житейском или производственном. Во-вторых, “честный человек” - это такой человек, который готов приемлемыми методами отстаивать свою позицию, если он убежден в своей правоте, т.е. осознающий наличие у себя того, что следует назвать - совершенство индивидуальной функции отражения. Только в этом случае такой человек будет честным и перед Богом.

Но как же воспитать ту “честность”, о которой здесь ведется речь? Этот вопрос, можно сказать, риторический, поскольку ничего особенного делать не следует. По-прежнему необходимо развивать онтогенетическое дерево потребностей индивида, в котором особое внимание следует уделять актуализации потребности в информации высших порядков. Кроме того, необходимо развивать искренность у ребенка, что является фундаментом подлинной честности. Искренность ребенка непосредственно связана с условиями социального развития, т.е. с условиями, определяющими наличие или отсутствие каких-либо форм психической депривации. В конечном итоге искренность ребенка определяется степенью искренности его окружения. Искренность – это функция открытости. Следовательно, искренность – есть основа правдивости, честности.

Когда взрослые не создают условий, при которых ребенку необходимо как-то “выкручиваться”, ребенок будет расти “по определению” честным в подлинном значении этого слова, будет искренним, когда вырастет. Более того, в этом случае у ребенка, при наличии определенных социальных условий для развития и совершенствования онтогенетического дерева потребностей, будет развиваться то, что называется талант, гениальность. Это, на мой взгляд, самое важное.

Талант и гений не могут быть и не имеют права быть нечестными.

Кроме того, необходимо воспитывать у ребенка и его ответственность перед Богом. Может быть, проблема приобщения ребенка к восприятию Бога – самая сложная психологическая задача. И реализовать это можно лишь тогда, когда взрослый по отношению к ребенку сам всегда искренен, сам всегда честен, в том числе и в отношении к Богу. Но взрослые, увы, вообще нередко не просто пренебрегают этим, но и считают напрасной тратой времени для общения с Богом. Данная работа имеет и такую цель - по мере возможностей объяснить недопустимость пренебрежительного отношения к самой идее Бога.

Также взрослый всегда должен помнить, что он для ребенка (а начальник - для подчиненного) должен быть “психическим лидером”. Это возможно только в случае искренности взрослого (начальника), когда он не позволяет себе хоть как-то усомниться со стороны подчиненных в справедливости принимаемых решений. Следовательно, психологической основой честности в большинстве случаев может быть правильно понимаемое чувство справедливости, как равновесного решения между добром и злом. Основой для такого понимания справедливости должно быть понимание того, что оборотной стороной добра всегда выступает зло. И добро в определенной мере всегда отравлено злом.

Хочу заметить особо. Справедливость принимаемых решений не относится к их информационному компоненту (это может быть и итогом коллективных усилий), но относится к самооценке воспитателем собственных решений, т.е. кроется в справедливости отношения воспитателя к самому себе, в совершенстве его Я-концепции.

1.2.12. ХАРАКТЕР

Итак, понятие “личность” могло возникнуть только из понимания того, что каждый человек не может жить в социальном вакууме, т.е. все его свойства проявляются только и исключительно во взаимодействии со своим окружением. Поэтому непонятно, почему в определении личности у Годфруа исчезло такое свойство человека (личности), которое обозначается как “характер”.

“Характер - совокупность устойчивых индивидуальных особенностей личности, складывающаяся и проявляющаяся в деятельности и общении” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 334).

Поскольку в тексте статьи, следующем далее, содержание понятия “характер” раскрывается несколько туманно, то становится совершенно непонятным само назначение приведенного определения. Такое замечание обусловлено тем, что предыдущий анализ понятия “личность” так или иначе уже ответил на многие вопросы, связанные с приведенным определением характера, но ведь характер, как свойство личности, этим не исчерпывается. Поэтому дальнейшее изложение составляющих характера в тексте статьи уводит все-таки в иную плоскость. Посмотрим, какие черты (грани) характера учитываются в статье.

“Характер проявляется в системе отношений человека к окружающей действительности; в отношении к другим людям (общительность или замкнутость,... правдивость или лживость, тактичность или грубость и т.д.); в отношении к делу (ответственность или недобросовестность, трудолюбие или леность и т.д.); в отношении к себе (скромность или самовлюбленность, самокритичность или самоуверенность, гордость или приниженность); в отношении к собственности (щедрость или жадность, бережливость или расточительность, аккуратность или неряшливость)” (там же, стр. 334-335).

Таким образом, характер, по мнению авторов статьи, проявляется, во-первых, в “системе отношений к окружающей действительности”. Это не совсем понятно. Если под этим подразумевается отношение к религии, то тогда авторы не учитывают того обстоятельства, что человек как высшее по уровню перерабатываемой внешней и внутренней информации существо, независимо от наличия или отсутствия веры в Бога, всегда все-таки остается религиозным человеком. Весь вопрос лишь в том, кто занимает место Бога в душе этого человека. Человек может и обычно осуществляет в определенной степени подмену Всевышнего на своих собственных богов - тех, кому, в частности, хочется подражать, или тех, за кем готов “в огонь и воду” (политические деятели, друзья и так далее).

Поэтому выделенное свойство характера, заключающееся в “системе отношений к окружающей действительности”, характеризует, скорее, политическую оценку личности, чем психологическую черту. Дело в том, что в этой же статье есть и такой пассаж: “Так, честность, принципиальность, гуманность органически связаны с коммунистическими убеждениями, с которыми несовместимы лицемерие, беспринципность, бездушие” (стр. 335).

Комментарии к этому “выверту” излишни.

Приведенные грани характера не только неполны, но ряд из них, как мы увидели, и вообще некорректен. Так самоуверенность почему-то противопоставляется самокритичности, а не совмещается с гордостью. По своей сути самоуверенность (уверенность в себе, в своих силах) - это необходимая черта характера, поскольку именно это свойство позволяет человеку преодолевать фрустрационные барьеры при решении сложных проблем, находить новые высокоинтеллектуальные или творческие решения. Без самоуверенности такое мышление просто невозможно, если, конечно, самоуверенность не основывается на упрямстве, не подкрепленном достаточно развитой функцией отражения.

Кроме того, в большом числе случаев и упрямство не может быть названо каким-то отрицательным свойством характера, поскольку, так или иначе, отражает его волевой компонент. Более того, в определенном смысле самоуверенность может выступать и как наивысшая форма самокритичности, что вообще не позволяет противопоставлять эти свойства. Скорее всего, подобное выделение самоуверенности, как некоторого негативного свойства, связано с существовавшей в советский период практикой общего усреднения, причесывания всех под одну гребенку.

На этом прекратим анализ принятого определения понятия “характер” для того, чтобы попытаться самостоятельно разобраться в этом свойстве личности.

Итак, пока лишь ясно, что характер, несомненно, проявляется как “совокупность устойчивых индивидуальных особенностей личности, складывающаяся и проявляющаяся в деятельности и общении”, что позволяет приступить к анализу именно с этой позиции. Далее здесь сделана попытка анализа содержания понятия “характер” с позиций информационно-отражательной модели.

Сначала посмотрим, какие психические свойства системного характера обнаруживаются у человека в процессе того или иного вида деятельности.

Деятельностью у человека являются деятельность любого вида:

- исследовательская деятельность;

- духовная деятельность для общества (искусство, литература);

- общественно-политическая деятельность;

- религиозная деятельность;

- спорт.

Здесь следует заметить, что лишь спорт может быть видом деятельности. Физкультура всегда выступает как одна из разновидностей духовной деятельности индивидуального назначения.

Любой вид человеческой деятельности является той или иной формой проверки степени совершенства функции отражения индивида для достижения определенного результата. В том, как человек воспринимает итоги своей деятельности, проявляются такие свойства человека, как способность к самооценке, к самоанализу, самокритичность. В этом, в частности, отражается Я-концепция. То, как относится индивид к процессу достижения результата, отражает в определенной степени его целевые установки. Эти установки могут быть нацелены на самосовершенствование, т.е. на достижение какой-либо духовной (“внутренней”) вершины, либо на свое совершенствование по отношению к окружению, т.е. на достижение какой-либо “внешней” вершины, которую другие из твоего окружения не могут достичь. Это и является основной системной характеристикой отношения человека к деятельности и, следовательно, основной системной характеристикой характера.

Если индивид стремится утвердиться в общественном мнении и показать, что он может дать больше, чем кто-либо другой, то в этом случае так или иначе его Я-концепция противостоит либо чьей-то конкретной Я-концепции или противостоит тому, что принято обозначать как “общественное мнение”, хотя это и неточное определение. Следовательно, индивид совершенно явственно выступает как некоторый “психологический спортсмен”, т.е. человек, для которого важна именно победа над другими людьми. В этом случае, можно полагать, за счет состязательности индивида с другими людьми его Я-концепция развивается с некоторыми искажениями и создает комплекс “полноценности”, или определенного превосходства над другими, что нарушает в конечном итоге полноценность души, т.е. это эквивалентно некоторой форме психической депривации.

В этом случае “спортсмена” “общественное мнение” будет первоначально испытывать “медными трубами”, поскольку очевидно, что Я-концепция индивида будет сильно влиять на это самое “общественное мнение”. Однако мне представляется важным понимание, что любой подъем (в “гору” знаний, успеха, признания и т.п.) когда-нибудь заканчивается. После этого начинается неизбежный спуск, где и скажется влияние сформировавшегося комплекса “полноценности”, который, в крайнем случае, может обратиться в комплекс неполноценности, поскольку уже никто не будет обращать внимания на бывшую “звезду”. Неизбежный “спуск” с достигнутой “вершины” должен быть совершен с достоинством.

Если же индивид стремиться доказать самому себе, что он может достичь большего сегодня, чем вчера, то в этом случае “общественное мнение” для него не имеет существенного значения. Это будет означать, что этот человек “хвалу и клевету приемлет равнодушно”. Очевидно, в этом случае индивид выступает совершенно определенно как некоторый “психологический физкультурник”, для которого важна победа не над кем-нибудь, а конкретно над самим собой. В этом случае неизбежный спуск, ожидающий вообще всякого, для “физкультурника” не будет трагедией, поскольку ему можно по-прежнему не обращать внимания на “общественное мнение”.

Между “психологическим спортсменом” и “психологическим физкультурником” имеется принципиальная разница. “Спортсмен” всегда стремится “одолеть” своих оппонентов, для чего необходим определенный кураж, некоторая злость. “Физкультурник” стремится “одолеть” самого себя, превзойти свои прежние достижения или, во всяком случае, не дать себе “расслабиться” психологически. Если рассмотреть психологии “спортсмена” и “физкультурника” с точки зрения религиозных уложений, то мы увидим, что именно “спортсмен” – это тот, кто нарушает одну из заповедей Христа – о смирении. По-видимому, следует сказать обобщенно, что большинство видов спорта реально является богопротивным занятием.

Именно в этом смысле я и рассматриваю “психологическую спортивность” и “психологическую физкультурность” как элемент характера. Преодоление самого себя у “психологического физкультурника” позволяет укреплять устойчивость к житейским невзгодам, к неудачам. Однако при этом вовсе не происходит возрастание гордыни. Для “психологического спортсмена” достижение превосходства над кем-либо может привести к психологическому срыву в случае неудачи. Следовательно, одно свойство укрепляет характер, а другое может создавать в нем некоторый надлом. Именно поэтому в любом виде деятельности человек выступает либо как “спортсмен”, либо как “физкультурник”.

Основную системную характеристику характера можно выразить и так. Если человек стремится доказать кому-либо свое совершенство, то в этом случае он пытается в определенном смысле стать богом. Если же человек ставит себе задачу внутреннего совершенствования, то в этом случае своего обожествления он не осуществляет. Не вдаваясь в подробности, можно априорно сказать, что чем шире сфера приложения индивидом своих интеллектуальных (и творческих) возможностей, тем ценнее личность для общества и для Бога. Это значит, что чем более широк круг и формы деятельности человека, тем более развита у него функция отражения и тем больше информации создает разум этого человека.

Следовательно, то, что ранее мы не смогли раскрыть при рассмотрении “общих способностей” имеет прямое выражение в круге приложения духовных сил индивида, в его интересах, реализующихся в различных формах деятельности. С этой позиции становится возможным дать более четкое и конкретное содержание этому понятию.

Общие способности - есть те формы деятельности, в которых индивид не столько проявляет данные к достижению каких-либо результатов, сколько такие формы деятельности, к которым он проявляет интерес выше уровня простого любопытства, характеризующего уровень потребностей второго порядка, проявляет любознательность.

Это обуславливается действием потребности в информации третьего или высшего, четвертого, уровня. Такой человек способен тратить достаточное время для “погашения” имеющейся потребности в информации каким-либо образом, т.е. либо путем самостоятельного изучения вопроса, либо с привлечением каких-нибудь источников информации (литература, консультанты и так далее). При этом уровень интеллектуальности его тем выше, чем лучших результатов он добивается при самостоятельном освоении этого вида деятельности.

Этим самым мне хотелось бы, в определенной степени, реабилитировать то, что называется “дилетантизм”, поскольку, как уже было сказано выше, знания, получаемые при обучении, всегда создают определенные шоры у индивида. Это означает, что очень большое количество ученых, находясь в рамках усвоенных научных доктрин, являются все-таки профессионалами. Это было, в частности, показано в книге “Триединство Природы” из цикла “Природа разума”. Однако такие люди, в том числе - ученые не способны выйти за рамки привычного знания. “Дилетанты”, т.е. в данном случае - люди, самостоятельно добывающие знания и получающие таким образом собственное, сугубо индивидуальное образование, созидающие свою собственную и неповторимую информацию, не могут иметь таких “занавесей” на своих знаниях и могут выйти за рамки привычного или общепринятого. Именно “дилетанты” и выступают как подлинные “психологические физкультурники”.

Другим, не менее наглядным примером тому, но обратного, или инверсного характера, иллюстрирующим действие определенных шор от сложившейся системы знаний, является привычное использование “естественного” материализма при объяснении психических функций. Это было, надеюсь, наглядно показано ранее при анализе устоявшихся воззрений. Именно сложившиеся стереотипы не позволяли “увидеть” совершенно иные пути, например, в теоретической физике, в исследовании психических функций. Это породило совершенно искаженное представление о многом в этом мире вообще.

Теперь можно проанализировать иные грани характера.

Кроме “любознательности/любопытства” отношение к конкретному виду деятельности может быть охарактеризовано такими привычными категориями, как “эгоизм/альтруизм” (это включает и ценностные ориентации при реализации данного вида деятельности), “мужество/трусость”, “наблюдательность/поверхностность”, “работоспособность/леность”. Если “эгоизм/альтруизм” - это в определенной степени характеристика соотношения экстравертности/интровертности, о чем говорилось ранее, то “мужество/трусость” - это характеристика, описываемая набором сформированных или, напротив - несформированных фрустрационных комплексов индивида, т.е. уже рассмотренная характеристика, что является итогом воспитания.

Естественно, что в одном виде деятельности индивид может быть вполне мужественен, поскольку его функция отражения достаточно развита, а также имеется определенный опыт формирования сильного интеллектуального компонента. В другом виде деятельности, напротив, индивиду может не хватать мужественности, так как его функция отражения не развита или индивиду недостаточно тех ресурсов, которые имеются в его распоряжении. Иначе говоря, не бывает абсолютно мужественных или абсолютно трусливых людей.

“Наблюдательность/поверхностность” характеризует уровень семантической слепоты или глухоты, т.е. во многом зависит от подготовленности функции отражения и способности выявлять дифференциальный компонент в получаемых знаниях. Это свойство также является итогом воспитания, результатом сформированности потребности в информации высших уровней, т.е. может быть развито у ребенка при систематической работе, когда формируется определенная потребность “избегания авторитетов”, в чем бы она ни выражалась.

В этой связи мне хочется привести в качестве примера идею из рассказа Айзека Азимова “День профессии”, в котором, в конечном итоге, проводится очень простая мысль: гениев нельзя обучать на общих принципах, они должны получать знания самостоятельно. Задача воспитателя в этом случае заключается в помощи в организации процесса получения индивидом этих новых знаний. Это как раз созвучно провозглашаемой здесь идее о необходимости формирования у детей потребности в информации высших уровней и недопустимости формирования “комплекса авторитета”. Это соответствует провозглашаемым здесь принципом “психологической физкультурности”, направленном на самосовершенствование, а также идее принципиального отличия результативности процессов образования и обучения.

Последняя из выделенных характеристик, отражающая отношение индивида к выбранной форме деятельности – “работоспособность/леность” - косвенно отражает два других показателя – “эгоизм/альтруизм” и “наблюдательность/поверхностность”. В чем я вижу взаимопроникновение этих характеристик? Первая из них отражает направленность и характер притязаний, т.е. является мотивационным показателем, отражающим условия активизации потребности в информации. Вторая - отражает условия погашения потребности в информации. Если в итоге деятельности индивид достигает чего-либо принципиально нового, что и является условием “погашения” потребности в информации, то это будет означать, что ради этого “погашения” он готов тратить значительные ресурсы организма, т.е. трудиться с большой отдачей. В противном случае данный вид деятельности не будет вызывать определенного энтузиазма, что и будет выливаться в лености. Понятие “работоспособность” отражает еще одну сторону, или свойство личности, заключающееся в готовности индивида выполнять большой объем той работы, которая может быть обозначена как “черновая”. “Черновой” работой является такая, которая сопровождает нас всю жизнь, отнимая все основное время, затрачиваемое ради одного единственного мига - мига победы, когда и погашается актуализированная потребность в информации высшего порядка.

Но, как только что было сказано, все это - итог формы и методов воспитания. Естественно, психическая депривация в этом случае выступает как некоторая изощренная форма искажения свойств личности, уловить которую достаточно сложно. Можно лишь сказать, что главнейшим условием избегания условий психической депривации по многим свойствам личности является развитие (всестороннее) потребности в информации. Именно в ходе удовлетворения такой потребности актуализируются многие “положительные” потребности - исследовательская, потребность преодоления (воля) и так далее, т.е. все потребности в информации порядка выше второго.

Все, что касается свойств характера, проявляющихся в условиях общения с другими людьми, так или иначе, приводит нас к сопоставлению некоторой коллективной функции отражения с функцией отражения индивида. При общении данного человека с другими людьми всегда проявляются такие его свойства, как понимание справедливости (соотношение “добро/зло”), жесткость или, напротив, мягкость в общении (в том числе, “дружелюбие/враждебность”, “открытость/замкнутость”), притязания на власть, уровень состязательности (“спортивность”), уровень активности, юмор.

Все эти показатели являются как раз проявлением взаимодействия Я-концепции с тем, что я назвал – коллективная функция отражения. Данное свойство человеческого общества мне хочется рассмотреть отдельно. На данном этапе я только обозначу существо проблемы - проявление характера есть функция взаимодействия Я-концепции с коллективной функцией отражения. Это взаимодействие возникает в человеческом обществе с уровня взаимодействия двух людей, но имеет свойство усложняться и развиваться при расширении круга социального взаимодействия.

Итак, в основном анализ понятия “характер” завершен.

Теперь может возникнуть вопрос: зачем было проведено такое, в чем-то принципиально отличное от прежних исследование? Ответ прост и однозначен: предложенный здесь метод анализа понятия “характер” позволяет конкретно и целенаправленно формировать это свойство у подрастающего поколения, если к этому поколению отношение будет как к индивидуальным творческим личностям, как к потенциальным гениям.

Имеется еще одно свойство человеческой личности, проявляющееся только в человеческом обществе, которое, как представляется, до сих пор не учитывалось именно как свойство личности. Это то, что и сделало человека разумным. Следовательно, в данном случае имеется в виду такое свойство человеческой личности, которое ранее было обозначено как религиозность. Здесь я лишь ограничусь заявлением, что это свойство существует. И это, несомненно, свойство личности, проявляющейся различным образом в зависимости от типа воспитания. Весь вопрос лишь в том, кто или что занимает в душе человека место Бога.

Итак, исследуя только психологические аспекты понятия “личность”, мы пришли к выводу, что в жизни человеческого общества необходимо переосмысливать многие основания государственного устройства, системы воспитания и образования. Все это позволяет сделать заключение о том, что психология действительно является не столько наукой о психике живых организмов, сколько наукой об общих принципах отношений в мире живой природы. Ни одно историческое исследование не может быть полноценным, если в его основания не положены определенные психологические принципы. Ни одно экологическое исследование также по этим причинам не будет полноценным, если не базируется на определенных психологических законах. Ни один государственный закон не будет работать, если в демократические основания общества не будут заложены определенные фундаментальные психологические принципы, о которых мы будем говорить при исследовании коллективной функции отражения. Наконец, сама психология будет бессильной помочь человеческому обществу, если в ее основания не будет положен информационно-отражательный механизм.

И можно подвести итоги анализа, посвященного исследованию понятия “личность”, и дать законченное определение в том виде, как это представляется целесообразным с позиции информационно-отражательной теории.

Личность - это индивидуальная форма отражения индивидом окружающего мира. Она представляет собой совокупность индивидуальной функции отражения, образуемой на основе сформированной в онтогенезе системы потребностей и фрустрационных зон (комплексов). С другой стороны, личность - есть и индивидуальное отражение коллективной (общественной) функции отражения и фрустрационных комплексов, присущих данному (конкретному) сообществу людей. Личность отличается уровнем интеллектуальности и характером творческого восприятия действительности, а также формами и видами отношения к выбираемой деятельности и формами и типом взаимодействия с другими людьми, с производственным коллективом, с обществом в целом, с миром живой природы.

ЧАСТЬ II. МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА.

ГЛАВА 2.1. ОТНОШЕНИЯ ПОЛОВ И ФУНКЦИЯ ЗАПЕЧАТЛЕНИЯ

Развитие организма каждого человека на определенных этапах приводит к определенной гормональной настройке организма, результатом чего становится возникновение чисто сексуального влечения к другим лицам из ближайшего окружения. Этот период у мальчиков начинается примерно в девять лет. Девочки в половом отношении начинают созревать существенно раньше – с шести-семи лет. Такая гормональная настройка организма приводит со временем не только к появлению так называемых вторичных половых признаков, но и к определенной психической настройке.

Указанная психическая настройка заключается в том, что в узле потребностей мозга формируется своеобразный психический сенсор, действие которого обуславливает появление постоянно действующей потребности в сексуальном удовлетворении. Первоначально действие указанной потребности приводит лишь к действиям особых эмоциональных отношений с другими людьми. Не следует думать, что сексуальность – это лишь чисто сексуальные отношения. Это сложный психический комплекс, проявляющийся в специфике интимных отношений с другим человеком. Под термином “интимность” в данном случае понимается особая форма поведения, при которой, так или иначе, происходит гормональная разрядка. Это может быть и просто проявление ласки в отношении к другому человеку, и проявление повышенного внимания. У мальчиков это может быть и появление внешней агрессивности, например, к девочкам.

Мне представляется важным зафиксировать внимание читателя на одном очень важном аспекте развития сексуальности ребенка. Дело в психологическом климате, который ранее сложился в семье.

Например, если мальчик является “маменьким сынком”, то его развивающаяся сексуальность может быть ориентирована на девочек. Это нормально. Однако при слишком сильной связи (и соответствующем обратном влиянии) с матерью на этом этапе может произойти деформация развития сексуальности, которая в этом случае будет направлена исключительно на мать. Естественно, это плохо для психики данного растущего мальчика. В семейной жизни у будущего мужа и отца исчезновение определенного психического эталона, каковым была мать, который стимулировал действие сексуальной потребности, может порождать серьезные нарушения в семейных отношениях (с женой и с детьми) вследствие невозможности погашения сексуальной потребности ни с женой, ни с детьми.

У девочки слишком сильная связь с матерью и слабая связь с отцом порождает другой вид психического нарушения. Это нарушение будет обусловлено тем, что сексуальную потребность в дальнейшем сможет погасить только интимная связь с представительницей своего пола, т.е. девочка потенциально просто обречена стать лесбиянкой. Аналогично этому слишком сильная связь с отцом у мальчика при отсутствии соответствующей связи с матерью породит другой вид психического отклонения, заключающегося в том, что сексуальную потребность в дальнейшем сможет погасить только интимная связь с мужчиной. Такой человек практически обречен стать гомосексуалистом.

Таким образом, лесбиянки и гомосексуалисты, если не рассматривать особые социальные условия (тюрьмы, длительное плавание в море и т.п.), суть люди с нарушениями в психическом воспитании, полученном в детстве.

Теперь необходимо остановиться на психических основах, фундаменте психического сексуального развития. Речь пойдет об импринтинге, или функции запечатления, которая, как уже говорилось ранее, формируется в самом раннем детстве и, даже, в основе во время внутриутробного развития эмбриона-плода будущего человека. Насколько важна эта функция для человека, ранее было показано. Однако из изложенного выше следует, что функция импринтинга должна быть равным образом сформирована в младенческом возрасте, как с матерью, так и с отцом ребенка. При этом совершенно неважно мальчик или девочка этот ребенок. Любой перекос в формировании этой функции может привести к нарушению в формировании сексуальной потребности человека.

Однако и этим дело не ограничивается. Функция запечатления напрямую влияет на будущие семейные отношения каждого человека. Дети, от которых родившиеся матери отказываются, фактически обречены на сексуальное одиночество, на социальный вакуум. Они никогда не смогут создать не только полноценной семьи, но и семьи вообще. Именно это подтверждает статистика, отслеживающая судьбы детей из детских приемников. Но у этого правила имеются отклонения в ту или иную сторону.

Например, будущая мать, узнав о своей беременности, сразу же решает отказаться от ребенка. Судьба такого ребенка будет особенно трагичной. Во-первых, он может родиться вообще с неразвитой психикой, будет практически дебилом, которого не сможет возвратить к нормальной жизни никакой уход. Во-вторых, такому ребенку никогда не стать отцом или матерью в привычном (социальном, а не биологическом) смысле. Это произойдет вследствие того, что такой человек не сможет передать своему биологическому ребенку психическую функцию - импринтинг. Именно такой человек может быть потенциально социально опасен. Это означает, что такой человек рождается со склонностями к агрессии, без чувства сострадания к другим людям и живому миру.

Другим вариантом развития психики ребенка из детского приемника может быть существенно более благоприятным. Например, мать лишается своего любимого и ожидаемого ребенка по каким-либо совершенно неординарным обстоятельствам (например, гибель матери и отсутствие отца). У такого ребенка, несмотря на определенные отклонения в развитии психики, будущее не так трагично, поскольку его психический сенсор, определяющий формирование импринтинга, был сформирован его матерью, когда он находился еще в утробе. Неважно, что функция импринтинга будет несколько слабее, но все же такой ребенок, а затем - молодой человек будет способен “запечатлевать” других людей. В этом случае судьбой такого ребенка будут управлять те люди (няни, воспитатели, педагоги), которые будут составлять круг общения этого ребенка в приюте. Если это внимательные, способные сострадать и любить люди – судьба ребенка сравнительно благоприятна. Если же этих качеств у коллектива детского приюта нет, то судьба не только этого, но и судьба всех остальных детей в этом приюте незавидна.

Однако возвратимся к функциональному назначению функции импринтинга. Дело в том, что эта функция имеет огромное значение в отношении полов. Правильно и с надлежащей интенсивностью сформированная функция импринтинга позволяет одному человеку “запечатлевать” другого человека. Это запечатление является основой того, что и обозначается как любовь. Любовь в жизни человека является основой, стержнем, на котором строится вся жизнь – от зачатия и до смерти. С точки зрения информационной модели психических функций любовь перестает быть загадочным явлением, которое должно сопровождать человека в жизни. Более того, человек, способный любить, как правило, проявляет большие способности в различных областях деятельности. Это происходит вследствие того, что его онтогенетическое дерево потребностей сформировалось с необходимой полнотой и “ветвистостью”. Можно сказать, что любовь, как проявление функции запечатления, является фундаментом талантливости, гениальности.

ГЛАВА 2.2. МУЖСКАЯ И ЖЕНСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Загадка психических “портретов” мужчины и женщины не будет мной разрешена до конца: для этого потребуются специальные исследования, основанные на положениях отрабатываемой здесь теории психических функций. Тем не менее, кое-что все-таки я должен сказать, чтобы как-то определить пути дальнейших исследований.

Приступая к рассмотрению вопроса о том, что из себя в психологическом плане представляют мужчина и женщина, я не могу отделаться от мысли, что вся психологическая наука посвящена в основном исследованиям психики мужчины. Это произошло, по-видимому, оттого, что психика женщины остается непостижимой в своем общем представлении ни для мужчин, ни для женщин. Что дает основания думать именно так?

Во-первых, как и в определении сущности человека, при выявлении психологических, принципиальных и нетождественных свойств мужчины или женщины трудно найти то основное, что и делает психику человека "мужской" и, соответственно, "женской". Во всяком случае, проведенный ранее анализ осуществлялся без какого-либо разделения свойств, скажем, личности без учета полового признака – кому (мужчине или женщине) “принадлежит” исследуемое понятие.

Во-вторых, негласно существует всеобщая тенденция считать психику мужчины и психику женщины в основном подобными, т.е. организованными одинаково в основных параметрах. Только как литературная метафора, пожалуй, существуют понятия "женская психика", "женская логика". Однако в научной литературе лишь Отто Вейнингер попытался вслух сказать, что не может быть одинаковой психика мужчины и женщины.

С момента выхода в свет его работы “Пол и характер” прошло более века, но его идеи так и не были ни развиты, ни отвергнуты. Правда, в психологии укрепились такие термины, как “маскулинность” и “феминность”, т.е. в некотором смысле “мужчинность” и “женщинность” (мне представляется, что так точнее, чем “мужественность” и “женственность”).

Это есть совершенно определенный отголосок теории Отто Вейнингера, согласно которой в каждом человеке, независимо от его пола, имеется какая-то часть “мужская” и какая-то часть – “женская”.

“У человеческого зародыша до пятой недели нельзя определить пол, в который он впоследствии разовьется. Только после пятой недели начинаются здесь процессы, которые к исходу третьего месяца беременности заканчиваются односторонним развитием первоначально общего обоим полам строения; в дальнейшем течении своем процесс приводит к выработке определенного в смысле сексуальном индивидуума.

Это двуполое, бисексуальное строение всякого, даже самого высшего организма, подтверждает тот факт, что признаки другого пола всегда остаются, а не исчезают и у однополого индивидуума, как индивидуума растительного и животного, так и человеческого. Дифференциация полов, разделение их никогда не бывает совершенно законченным. Все особенности мужского пола можно найти, хотя бы и в самом слабом развитии, и у женского пола. Все половые признаки женщины имеются и у мужчины, хотя бы только в зачаточном, рудиментарном виде” (Отто Вейнингер “Пол и характер”. М., “FORUM”, 1991 г., сокращенное издание, стр. 7).

Вот так с самого начала заявил свою позицию О. Вейнингер. И он, по-видимому, был прав. Какой практический вывод из сказанного можно сделать?

Ответ дает сам автор.

“И все же с психологической точки зрения относительно человека приходится установить, что он во всякий момент неизбежно является или мужчиной, или женщиной. Подтверждение этому мы видим в том, что всякий индивидуум ищет своего дополнения или в “мужчине” вообще, или в “женщине” вообще” (там же, стр. 36).

Это означает, что представитель мужского пола ищет такую “свою половинку”, чтобы его женская часть была дополнена до некоторой условной единицы вместе с таким компонентом выбранной представительницы, а его мужская часть соответственно была дополнена до той же условной единицы вместе с этим компонентом женщины. Это будет так называемая “идеальная пара”, по О. Вейнингеру. Подобное происходит в процессе некоторого поиска спутника жизни и у представительницы женского пола.

Таким образом, функциональное предназначение подобного “смешения” полов предстает, вроде бы, как необходимое и объясняется чисто психологическими причинами. Но это не объясняет саму сущность мужской и женской психологии, а лишь помогает понять психологические мотивы поведения при взаимной оценке лиц противоположного пола при их встрече.

Более того, такой подход не позволяет выяснить еще одно важное обстоятельство -что нас должно интересовать более всего? Развивается ли процессе онтогенеза “мужское” и “женское” начало в каждом человеке? А если развивается, то как это происходит, как на это влияет процесс воспитания? Ответить на эти вопросы мы сможем лишь в том случае, если сможем определить саму сущность “мужского” (“М”) и, соответственно, “женского” (“Ж”) в психике.

О. Вейнингер пишет, что “настоящую психологию “Ж” дать невозможно, так как описание ее основано на самонаблюдении. Если допустить, что женщина сама написала бы о себе с надлежащей точностью, то и тогда остается вопрос: отнесется ли она с достаточным вниманием к тому именно, что нас больше всего интересует. И еще: если допустить, что она хочет и умеет полностью постичь себя, - явится ли у нее желание заговорить о себе?” (там же, стр. 38).

Доля истины в таком утверждении имеется, поскольку ни одна женщина, пожалуй, не захочет того, чтобы ее кто-нибудь понял до конца. Поэтому здесь я не буду использовать любой описательный метод для того, чтобы как-то изложить свойства психологии женщин. Может быть, и не следует делать это оттого, что пусть всегда женщина остается некоторой загадкой для мужчины.

Тем не менее, методы информационно-отражательной теории, разработанные в книге “Психология живого мира”, позволяют не столько выявить особенности психологии женщины, сколько определить основные моменты, на основании которых можно и следует сказать: - психология женщины - это совершенно иная “механика” психики; - ни одна женщина (точнее: та ее часть, которая составляет “Ж”) не в состоянии постичь мужчину (хотя это ей и не требуется), поскольку “Ж” требуется нечто совершенно иное; - у любой женщины та ее часть, которая составляет “М”, так или иначе находится под управлением “Ж”. Именно поэтому женщина всегда остается женщиной; - любой мужчина в состоянии понять женщину только в том отношении, сколько в нем наличествует “Ж”, но эта оценка будет неполной в силу того, что у мужчины “Ж” не может составлять, или иметь значение столько же, сколько и у женщины.

Теперь попытаемся понять, чем принципиально отличается психика женщины от психики мужчины, точнее - чем отличается психика мужская, в смысле “М”, от женской, в смысле “Ж”.

Ответ на этот вопрос можно увидеть в той же работе О. Вейнингера. При этом в отличие от автора, не будем делать упор на различие сексуальности мужчины и женщины, но постараемся увидеть в той особенности, которую обнаруживает Вейнингер, нечто большее.

“Но такое различие откроется нам, если мы отметим у мужчины и женщины два аналитических момента, которые Альберт Молль выделил из понятия полового влечения: влечение к детумесценции и влечение к контректации. Первое - результат чувства недовольства, получающегося благодаря накоплению зрелых половых клеток, а второе - потребность физического прикосновения к телу индивидуума, избранного в качестве полового дополнения. “М” обладает как первым, так и вторым влечением, тогда как у “Ж” влечение к детумесценции совершенно отсутствует. Это доказывается уже тем, что “М” при половом акте отдает нечто “Ж”, тогда как “Ж” удерживает и мужские, и свои выделения. Это выражается также в анатомическом строении тем, что у мужчины половые органы выдвинуты и лишены характера сосуда” (там же, стр. 40).

Будем определять детумесценцию как психологическое свойство, а не как влечение. Будем также считать контректацию как некоторое проявление психологических свойств. Без какой-либо натяжки мы можем сказать, что детумесценция отражает дифференциальный характер отношений полов, а контректация - интегральный. Если выйти за рамки чисто эротического восприятия этих свойств, то мы обнаружим нечто принципиально важное в том, что в процессе полового акта женщина принимает, а мужчина отдает. Это представляется действительно принципиально важным, поскольку именно это и является определяющим в организации психики женщины и, соответственно, мужчины. Что это может означать с позиции информационно-отражательной теории? Только то, что в случае с “М” просматривается психическая тенденция делиться, выявлять и суммировать дифференциальные компоненты, а в случае с “Ж” - суммировать общие оценки, выявлять обобщенные параметры.

Иначе говоря, женщина на основе этого свойства обязана иметь более интегральный характер мышления. Следовательно, женщина должна по каким-то причинам иметь такой характер мышления, который и называется чувственным, обобщенным, что, как мы видели на примере анализа действий человека с расщепленным мозгом (см. книгу “Психология живого мира”), не всегда правильно, и/или не всегда объяснимо.

Мужчина, в свою очередь, обязан иметь преимущественно дифференциальный, логический тип мышления, что было бы тоже неполноценным, если бы в мужчине не было той его психической части, которая обуславливается “Ж”, т.е. интегрального компонента, того, что позволяет суммировать дифференциальные компоненты, накапливать информацию на основе новизны.

Коротко говоря, мужчина обладает способностью копить новое на основе приращений, чтобы затем все отдавать, а женщина – способностью хранить все, что ей достается, в том числе и от мужчины. Поскольку можно предположить, что у мужчины (в его полной совокупности “М” и “Ж”) нет того, что наблюдается у женщины - подавления одной психической составляющей другой, то оказывается, что диапазон психического восприятия мужчины более широк и более универсален, чем у женщины.

Здесь мне не хотелось бы как-то противопоставить мужчин и женщин, но из сказанного следует и еще одно свойство.

Мужчины являются психически прирожденными к тому, чтобы что-то развивать, анализировать, находить частные и общие решения, а женщины психически прирожденны к тому, чтобы сохранять все, что стало их достоянием. Это означает, что носителем прогресса могут быть главными образом мужчины (та их часть, которая связана с “М”), поскольку они способны выделять в явлении дифференциальный компонент, отражающий уровень новизны, а женщины - целиком – хранительницы достигнутого мужчинами, хранительницы прогресса.

Этому соответствует и то, что общее число долгожителей среди мужчин больше, чем среди женщин, но и большее число мужчин умирает раньше, чем основная масса женщин. В еженедельнике “За рубежом”, издававшемся в советское время в СССР, публиковались переводы из периодической печати зарубежных изданий. Именно в этом еженедельнике в 1964 году была опубликована статья, посвященная вопросам соотношения жизнестойкости мужчин и женщин. Самого содержания статьи не будем касаться. Здесь воспроизведем графическую иллюстрацию только что сказанного, рассмотренную в той публикации (рисунок 2.1).

На рисунке 2.1а приведено распределение частоты рождения мужчин и женщин с различной степенью жизнестойкости. Начальное положение вертикальной оси на рисунке 2.1а определяет порог жизни и смерти, а горизонтальная ось отражает уровень жизнестойкости (возрастание вдоль оси). Порог “жизни/смерти” в некотором смысле определяется условиями жизни, условиями медицинского обеспечения и другими социальными факторами.

Распределение частот рождения мужчин и женщин с различной степенью жизнестойкости близко, по-видимому, к релеевскому. Видно, что при большем числе рождений мальчиков (интеграл площади кривой), большее их число умирает сразу после рождения. Кроме того, если условия жизни в силу каких-то причин (эпидемии, катастрофы и так далее) изменяются на некоторую величину (рисунок 2.1б, точка А), то это приведет к существенно большему вымиранию мужчин, чем женщин.

Однако если условия жизни изменятся катастрофически в сторону ухудшения, например продолжительный массовый голод (точка Б на рисунке 2.1б), то это приведет к большому, массовому вымиранию женщин. Мужчин при этом останется относительно больше. Но именно это создаст условия для появлению такой популяции людей, которая будет более устойчива уже в новых условиях.

Такого рода перестройка жизнестойкости (в любую сторону) определяется наличием того, что ранее названо “пластической эволюцией” и обуславливается действием “прыгающих” генов. Из этого рисунка, между прочим, следует и то, что носителями всего нового являются, в основном, мужчины. Женщины - хранительницы всего достигнутого мужчинами, что и подтверждает ранее высказанное положение о различии психологических “портретов” “мужчины” и “женщины”.

То, о чем здесь говорилось, подтверждают и другие исследователи. Вот что пишет В. Искрин (Санкт-Петербург) в своей работе “Диалектика полов”.

“Таким образом, мужчин природа зачем-то наделяет самыми разноплановыми чертами (признаками). Абсолютизируя мужскую сущность, мы имеем полное право сказать, что мужчина - носитель специфической черты, признака, того или иного качества. Есть ли в этом какой-то объективный смысл? Может быть, на мужчинах (самцах) вид испытывает, обкатывает свои новации? И мужчины выступают в качестве экспериментального, опытного материала? Вероятно, это действительно так. Эволюция осуществляется вслепую.

Какие признаки пригодятся в будущем, никому неведомо. Вот поэтому-то - из-за стихийности процесса - и возникает объективная необходимость в запасе самых разнообразных черт. Признаки, говоря иначе, запасаются на случай. Наступит время, и черты (признаки), удовлетворяющие тенденциям изменения среды, пойдут в дело. Черты, в той или иной степени не соответствующие требованиям среды, будут отбракованы. А так как носитель признака - мужчина, вместе с неудовлетворительной новацией (признаком), как это ни печально, будет устранен и он.

Мужская смертность, как известно, во всех возрастных группах выше женской. Оставшиеся мужчины (отобранные как средой, так и ее агентом - женщиной) будут в той или иной степени удовлетворять требованиям среды. Передав свои признаки следующему поколению, они оптимизируют историческое движение вида, обеспечивая его существование и прогресс. Линия эволюции будет продлена. Так эволюционируют все раздельнополые виды. Самки передают следующему поколению массив информации, обеспечивающий бытие вида как таковое, самцы привносят элементы, направленные на коррекцию бытия.

Эта коррекция зависит от конкретных изменений условий существования. Самки осуществляют стратегию, самцы в оперативном, тактическом порядке обеспечивают качество соответствия вида среде. Вы спросите, почему природа экспериментирует на самцах, а не на самках? Ответить на этот вопрос нетрудно. Опытническая деятельность всегда сопряжена с потерями. Самки же являются наиболее ценным, основным "оборудованием". Их утрата дорого стоит. Она грозит исчезновением вида.

Давайте проведем два мысленных эксперимента. В первом оставим в рамках вида всего одного доброкачественного самца (остальные утрачены) и всех самок, во втором, наоборот, - одну-единственную самку и всех самцов. В каком случае шансы вида на выживание выше? Итак, самцы (мужчины) корректируют бытие вида соответственно изменениям внешних условий. Что должно произойти, если доселе плавно и неспешно изменявшиеся условия существования вдруг резко пошли на ухудшение?

Легко понять, что в этом случае слабый - экспериментальный (мужской) - пол будет терять больше своих членов, чем в нормальных условиях. Иначе говоря, мужская смертность возрастет. Но, оказывается, при этом возрастает и половая пропорция, на 100 девочек рождается уже не 105, а 106, 107, 108 мальчиков. Уход из жизни мужчин, не выдержавших давления изменяющихся условий, означает повышение качества соответствия среде нынешнего, наличного поколения. Увеличение вторичной половой пропорции расширяет базу отбора следующего поколения, что в перспективе также ведет к стабилизации качества. Смерть и рождение "работают" на одну цель. Так, посредством усиления ротации мужчин (признаков) вид ценой больших издержек, чем в нормальных условиях, выходит на линию оптимума”.

Это важный и принципиальный вывод. Но это же самое говорит и о биогенетическом отличии “портретов” мужчин и женщин. Поэтому не имеет ни биологического, ни психологического смысла борьба женщин за какое-то равноправие - это вредно как раз для психологии всего общества, так как при этом нарушается функция отражения, формируемая обществом в целом: при этом неверно отражаются потребности общества.

Во всяком случае, борьба женщин за свое положение в обществе не должна быть направлена на равенство общественного положения, но на равенство в реализации гражданских прав, которые, как это становится очевидным, совершенно не совпадают для мужчин и женщин. Гражданские права женщин и мужчин имеют, если так можно выразиться, различную ориентацию. Женщины всегда должны помнить, что их функция - собирательная, интегральная: их гражданское положение заключается в их главной функции - хранительниц очага.

Не случайно женщины даже то, что они вынуждены отдавать - рождающегося ребенка, отдают с большой болью. Не случайно, поэтому и отличие “механизмов” любви (как психического феномена) у мужчин и женщин.

Женщины привязаны к ребенку сильнее вследствие существенно отличающихся условий формирования функции запечатления. Это мы наблюдаем как у ребенка по отношению к матери, так и у женщины по отношению к ребенку. Для формирования импринтинга в определенном смысле женщине необходимо затрачивать меньше психологических усилий, чем мужчине. Для женщины это, можно сказать, естественный процесс, если женщина родилась и выросла в нормальной с психологической точки зрения семье.

Но именно вследствие разных условий формирования функции запечатления у женщины и мужчины (во взрослом состоянии), чувство любви у женщины имеет иной смысл и содержание, чем у мужчины.

Импринтинг – это запечатление, в том числе и на полевом уровне, возникающее на стадии беременности матери и закрепляющееся сразу после рождения ребенка. Это выливается в возникновение в некотором смысле нерасторжимых связей душ. Следовательно, функция запечатления это достаточно обобщенная, интегральная связь, возникающая у матери и ребенка.

Девочки эту связь с возрастом стремятся укрепить. Поэтому в дальнейшем, во взрослом состоянии женщина запечатлевает своего избранника по принципу матери. Поэтому любовь, в основе которой и лежит функция импринтинга, у женщины имеет в основе чувственный компонент, носит интегральный характер.

Мальчики в относительно раннем возрасте стремятся разорвать имеющуюся связь с душой матери, поскольку стремятся к большей самостоятельности. В дальнейшем у мужчины функция запечатления возникает как следствие некоторого психологического акта, некоторого психологического усилия, в основе которого лежит анализ, выбор, т.е. основана на дифференциальном компоненте.

Но и в этом случае нельзя не сказать, что у мальчиков, как бы они ни стремились к самостоятельности, сформированная при рождении функция запечатления (в том числе и соответствующий психический сенсор) не исчезает бесследно. Смысл функции запечатления у человека заключается в том, что эта функция может переключаться на кого-либо, но исчезать совершенно не может.

Итак, здесь показано принципиальное отличие мужчин и женщин, состоящее в принципиальной “непохожести” как биогенетической, так и психологической, что является совершенно необходимым. Биогенетическая “непохожесть” предназначена для обеспечения оптимальной жизнестойкости человеческого вида за счет действия “пластической эволюции”. Биогенетические свойства мужчины обеспечивают улавливание стойкие изменения жизненных условий в лучшую или худшую стороны. Биогенетические свойства женщины позволяют закреплять такое “улавливание” и передавать последующим поколениям. “Пластической эволюции” подвержены, главным образом, мужчины.

“Непохожесть” психических функций, произошедшая на уровне разделения полов, имеет цель обеспечить лучшее выживание в конкретных жизненных условиях именно женщине за счет общей, или интегральной оценки жизненной ситуации. За счет определенной консервативности женщин обеспечивается лучшее выживание всего вида Homo sapiens.

Саму сущность “мужского” (“М”) и, соответственно, “женского” (“Ж”) в психике я хотел бы оставить другим исследователям, которые рискнут углубиться в тайны онтогенеза “М” и “Ж”, как у мужчин вообще, так и у женщин вообще.

В основу таких исследований можно положить тот факт, что до начала полового созревания девочек психическое развитие женщин практически ничем не отличается от мужского. Но, безусловно, на само развитие психики девочек совершенно определенным образом накладывает отпечаток тот образ “женщины”, который целенаправленно создает у девочки ее социальное окружение (и это правильно), хотя это и не может быть совершенно определяющим.

Мне кажется, что учет указанного соображения поможет будущим исследователям понять сущность и женщин в смысле “Ж”, и мужчин в смысле “М”, а также разобраться в том функциональном смешении “М” и “Ж” в каждом организме, которое имеется в реальной жизни.

При проведении таких исследований следует учитывать, что при решении задачи “узнавания” внешней обстановки женщины так же, как и мужчины, “пользуются” интегрально-дифференциальной оценкой, т.е. этот механизм идентичен. Но при оценке каких-либо явлений, процессов у женщин преобладает интегральная оценка, что и позволило психологам сделать заключение, что “женщина мыслит чувствами”.

Представляет особый интерес анализ психологических причин возникновения таких психологических искажений, какими являются гомосексуализм (у мужчин) и лесбиянство (у женщин). Понятно, что в большом числе случаев на возникновение таких психологических нарушений влияет социальная обстановка.

Например, матросы в дальнем плавании часто не в силах “совладать” с природными потребностями, проявляющихся, в том числе, и в чрезмерном накоплении зрелых сперматозоидов, в накоплении определенных гормонов в организме. В этом смысле матросов можно понять, но не оправдать, поскольку неоднократное гомосексуальное “погашение” потребности в половом контакте приводит к закреплению именно этого вида половых контактов. У женщин причиной возникновения гомосексуальных связей (лесбиянства) может быть их невостребованность со стороны мужчин по каким-либо причинам, т.е. это может быть чисто социальная причина. Это один из объектов изучения.

Но для психологов основным объектом изучения должно стать такое возникновение гомосексуализма, которое сегодня называют в определенной степени “врожденным”. Я сейчас не рискну выяснять причины возникновения гомосексуализма и лесбиянства. Могу лишь предположить, что в основе лежит то, что в каждом человеческом организма все-таки имеется то, что обозначено как “М” и “Ж” на биологическом и на психическом уровнях.

С другой стороны, на возникновение этих психических отклонений, несомненно, накладывают условия действия различных форм психической депривации. Возможно, что это является следствием развития функции импринтинга с какими-то отклонениями (с искажениями). Во всяком случае, при отсутствии социальных причин гомосексуализм и лесбиянство – это, несомненно, существенное психическое отклонение, следствие ошибок в воспитании.

ГЛАВА 2.3. СЕКС И ПОЛОВОЙ АКТ

Тема любви в данном исследовании присутствует во многих компонентах. Ранее было показано, что основой возникновения такого сложного и многокомпонентного чувства, которое обозначают как любовь, является функция запечатления (импринтинг), которая пронизывает всю жизнь человека от рождения до смерти и даже после смерти, о чем в дальнейшем будем говорить. Эту мысль можно высказать и иначе. Любовь – это основа человеческого существования не только в биологическом смысле, но и в психологическом.

Разные формы и разная глубина психической депривации по функции запечатления формируют совершенно разное отношение к любви. И именно по этой причине в данном параграфе я постараюсь дать свою оценку двум разным формам сексуального отношения полов – к сексу и к половому акту как форме проявления любви мужчины и женщины. При этом различные формы извращений (групповой секс, гомосексуальный секс) здесь вообще не будут рассмотрены именно потому, что все такие формы это так или иначе психические ненормальности, которые, строго говоря, следует лечить какой-либо психологической практикой.

Честно говоря, ранее мне было как-то безразлично, чем эти формы – секс и половой акт - сексуального взаимодействия полов отличаются друг от друга. Действительно, трудно, казалось бы, уловить нюансы. Ведь и в том и в другом случае все дело сводится к определенному эротическому возбуждению мужчины и женщины, а затем - к его удовлетворению (погашению). Но психологический анализ этих процессов показывает наличие большой разницы между сексом, как формой сексуального взаимодействия полов, и половым актом, как одной из вершин любви.

Информационно-отражательная модель психики позволяет понять, что секс как форма погашения потребности, вызванной только накоплением определенных гормонов, не затрагивает каких-то духовных основ психики человека. Он позволяет снять некоторое напряжение - погасить потребность второго уровня по онтогенетическому дереву потребностей (см. книгу “Психология живого мира”). По этой причине секс можно и следует назвать как процесс парной взаимной мастурбации. Этот процесс примитивен до безобразия, поскольку ничего духовного не дает ни одному из партнеров. Действительно, попытайтесь представить это как-нибудь в ином свете, и у вас ничего не получится.

С другой стороны, отрицать секс как примитивную форму отношения полов совершенно нельзя, поскольку без погашения активизированной потребности этого вида очевидно могут начаться психические сдвиги более серьезного характера. Кроме того, отсутствие погашения потребности в сексе приводит к перестройке физиологических процессов в организме, что уже нарушает информационные процессы в механизме гомеостаза. Отсюда следует. Непогашение потребности в сексе может приводить и к соматическим нарушениям (к заболеваниям). Именно по указанным причинам нельзя считать индивидуальную форму мастурбации как некоторое психическое нарушения. Все дело, по-видимому, в уровне актуализации потребности в сексе и формах и частоте ее погашения. Любая крайность должна рассматриваться как некоторое психическое отклонение.

Теперь попробуем разобраться в психологическом портрете такой формы отношения полов как половой акт, являющийся определенным этапом выражения любви между мужчиной и женщиной. Для этого вновь воспользуемся информационно-отражательной моделью психических функций.

В книге “Психология живого мира” была сформулирована вполне определенная модель формирования потребностей, в частности, у человека. Было показано, что онтогенетически, т.е. в процессе развития на начальной стадии (первая треть жизни) формируется функционально обусловленная структура потребностей, представляющая собой иерархически организованную структуру.

Смысл этой структуры заключается в том, что все потребности выше витальных существуют не сами по себе, но могут быть активизированы лишь тогда, когда для каждой из них имеется вполне определенная “подготовка” на нижнем уровне. Иначе говоря, для каждой из более сложных потребностей более высокого уровня имеется вполне определенный стимул со стороны более низких по иерархии потребностей. Например, потребность в свободе не может быть активизирована, в частности, если не сформирована определенная потребность исследовательская. Эта потребность, в свою очередь может быть активизирована тогда, когда имеется соответствующий стимул со стороны, например, потребности в навыках. Для активизации этой потребности необходимость активизации какой-либо потребности витального уровня. Это, безусловно, упрощенная схема. В жизни все значительно сложнее, но главное – иерархичность включения потребностей в работу является основой корректного управления психикой.

Несколько иначе обстоит дело с потребностью в информации. Этот вид потребностей присутствует на каждом уровне онтогенетического дерева потребностей, что обуславливает принципиальную важность и обособленность действия такой потребности. И сейчас следует сказать, что функция запечатления (импринтинг) является специфической формой проявления потребности в информации. И именно в силу такой специфичности, а также в силу ее присутствия на всех уровнях онтогенетического дерева потребностей, психическая депривация по импринтингу больнее всего бьет по психике развивающегося организма.

Все сказанное позволяет сказать вполне определенно, что любовь, как форма проявления функции запечатления, не может быть охарактеризована действием потребностей только витальных или потребностью сохранения вида (что и вызывает собственно сексуальное влечение). Любовь как бы в себя включает, или состоит из потребностей всех уровней онтогенетического дерева потребностей, что и ставит это чувство на такой необыкновенно высокий уровень эмоционального напряжения, радости, восхищения, отчаяния, радости, восторга и так далее.

В этой связи следует сказать, что половой акт, являющийся фрагментом проявления любви, начинается задолго до начала собственно этого акта. И заканчивается половой акт не тогда, когда мужчина и женщина переживают оргазм, а гораздо позже. В своей основе вершиной полового акта является понимание того, что в итоге него должен родиться ребенок. В этом глубокий смысл того восторга, которые переживают мужчина и женщина в процессе полового акта, если они желают родить ребенка. Если же мысли о ребенке не возникает, если мысли заняты лишь тем, чтобы ребенок не зародился, то при самой большой любви данной пары друг к другу все превращается в групповой акт мастурбации, все опошляется до безобразия. И никакие мысли о любви друг к другу не восполнят до максимума тот восторг, которым могли бы обладать мужчина и женщина, если бы они хотели родить в результате этого акта ребенка.

Почему важно это не только знать, но и осознавать при реализации полового акта? Снова мы должны обратиться к функции запечатления. Если в основе полового акта лежит благостная мысль о рождении в ближайшем будущем ребенка, то при этом формируется функция импринтинга на еще не зачатого младенца. Фигурально говоря, матка женщины получает охранную и защитную мыслеформу, которая защитит будущего младенца с момента зачатия до момента появления на свет. Этим самым в момент полового акта закладывается физическое здоровье будущего младенца и его психическая защищенность на многие годы вперед.

ЧАСТЬ III. КОЛЛЕКТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ОТРАЖЕНИЯ

ГЛАВА 3.1. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОЙ МОДЕЛИ ДУШИ

Понятие “коллективная функция отражения” было мной использовано впервые тогда, когда анализировалась Я-концепция. Было обосновано, что само появление этого психического проявления невозможно без наличия некоторой коллективной функции отражения. Тогда было дано двойное название этой психической функции. Второе название – “внешний разум” – также отражает определенные особенности данного явления. Смысл нового понятия можно понять, исходя из того, что человек принципиально всегда является субъектом социума, который может влиять на человека самым различным образом. В том числе и благодаря особой форме полевого воздействия, формируемого этим социумом как совокупностью отдельных индивидов, обладающих индивидуальными душами.

В выработке представления о данной функции мной использовался прежний метод, т.е. точно также как это было рассмотрено на уровне любого организма как совокупности отдельных и, по-своему, автономных организмов. Таким образом, методически при обсуждении данной проблемы сохраняется идеология, выбранная на основе информационно-отражательной модели.

В процессе образования нового, ранее не рассматривавшегося никем полевого образования, участвуют не только душа конкретного человека, но и его ближайшего окружения (семьи), производственного коллектива, родного города, его страны. Этим вопросам и будет посвящена данная глава, в которой будет показан основной механизм формирования внешнего по отношению к конкретному человеку полевого образования, достаточно интенсивно влияющего на жизнь этого человека.

Участие каждого индивида может быть положительным или отрицательным, может создавать коллективную функцию отражения, но может и разрушать ее. Наша задача рассмотреть формы и итоги этого участия. Для этого необходимо возвратиться к информационной модели души.

При разработке информационной модели души были приняты следующие основополагающие принципы.

Сложный организм, т.е. организм имеющий в своем составе более одной клетки, представляет собой конгломерат, т.е. объединение разнородных элементов, отдельных и вполне автономных организмов.

Каждый автономный организм обладает полным набором психических функций, имеет собственную память, обладает сформированным разумом, деятельность которого направлена на обеспечение выживания данного организма. Каждый автономный организм обладает всей совокупностью психических функций, обладает памятью.

Яйцеклетка и сперматозоид являются особыми живыми организмами, способными к объединению. При их объединении возникает принципиально новый организм со свойствами, отсутствующими в исходных организмах.

Каждый автономный организм оживляется своей индивидуальной душой, обеспечивающей накопление всей информации о жизни этого автономного организма в полевых структурах.

При слиянии яйцеклетки и сперматозоида происходит объединение (слияние) души сперматозоида и души яйцеклетки в новую информационную структуру души зарожденного организма. Процесс слияния исходных компонентов души был обозначен как процесс инкарнации (зарождения) новой души, обуславливающей возможность будущего развития зарожденного организма, но не программу его развития.

Вновь рожденная душа, как и организм, оживляемый ею, растет и развивается, но умереть уже не может.

На основе этих положений и была проведена разработка информационной модели души сложного организма. Было показано, что душа имеет свойство расти в объемном и информационном смыслах, организуясь в соответствии с анатомией организма. После смерти организма, наступающей вследствие действия сенсорной и/или психической депривации душа организма плавно, начиная с высшей структуры, исходит из организма. Было показано также, что при некоторых условиях душа организма может разрываться на верхнюю часть, связанную с высшими структурами организма, и нижнюю часть, связанную с отдельными клетками, органами и т.д.

Далее целесообразно просто привести часть сведений из третьей книги.

Как было сказано ранее, биологические торсионные поля существуют (имеются) по крайней мере в четырех видах. За “оживление” организмов (в данном случае – отдельной клетки) отвечают “квадратные” поля, которые вместе с РНК накапливают информацию о жизни клетки. При этом в процессе накопления составляющие биологических “квадратных” торсионных структур изменяют взаимное положение, а при достижении некоторого порога информационного содержания со стороны полевой структуры подается команда ДНК на начало уже подготовленного раздвоения клетки.

Одновременно с этим удваивается и полевая структура, поскольку каждую отдельную клетку “оживляет” собственная душа. Следовательно, можно сделать вывод: на уровне отдельной клетки организма имеется индивидуальная “квадратная” структура биологического торсионного поля. Эта структура “общается” с высшими структурами души при помощи (или благодаря) “треугольных” полевых структур, порождаемых “квадратной” полевой структурой и возникающих как следствие “организации” процесса жизни.

Следовательно, на самом низшем уровне – на уровне отдельной клетки организма – имеется сложное полевое образование, выполняющее достаточно сложную и многогранную функцию. Эта функция состоит не только в обеспечении “оживления” каждой клетки, но и формировании сигналов клетке о порядке ее дальнейшей трансформации, а также формирование информации для высших структур души о ходе процессов жизнеобеспечения.

Так можно представить модель роста низших структур души. Эта модель определенным образом взаимоувязана с процессами гомеостаза, как процессами информационными.

Мы установили, что разум любого организма постоянно и непрерывно развивается в течение всей жизни конкретного организма. Из этого следует, что в первый момент появления конкретного организма на свет (а таким моментом следует считать, например, для человека - момент оплодотворения яйцеклетки сперматозоидом) душа этого организма (оплодотворенной клетки) еще не развита, в ней, вероятно, нет того, что было бы полезно для Общекосмического Разума. Но само наличие души у первичной клетки организма показывает, что первичной структурой души является душа, “заключенная” в одной единственной (каждой) клетке, что и “оживляет” ее.

Следовательно, для сложного организма первичная структура души - есть в определенной степени “рыхлая” совокупность отдельных структур, оживляющих каждую клетку. Под термином “рыхлость” первичной структуры души я понимаю только то, что душа каждой отдельной клетки организма достаточно автономна и не связана с остальными, ей подобными. Назначение первичной структуры души - контроль и регулирование гомеостаза на клеточном уровне, что связано с информационным контролем внешних условий жизни этой клетки.

У сложных организмов по мере роста эмбриона-плода происходит образование более сложных структур души, “связанных” с отдельными органами и системами организма. Структуры, связанные с отдельными (в некотором смысле – изолированными) органами, упорядочивают работу первичных структур души клеток, образующих данный орган, и регулируют уже общие гомеостатические функции, “надклеточные”, каковыми, например, могут выступать очищение межклеточного пространства от шлаков, снабжение необходимыми питательными веществами и т.п. Причем эти структуры обретают уже определенную самостоятельность существования. Первичные структуры души клеток, входящих в данный орган, определенным образом взаимосвязаны с этой “надклеточной” структурой души и являются, таким образом, неотделимыми составляющими структуры души органа. На основании выводов раздела о “биологической” памяти можно сказать, что носителем души данного уровня является межклеточная жидкость.

На уровне органов в дополнение к “квадратным” и “треугольным” полевым структурам добавляется еще одна – “кольцевая”, задачей (функцией) которой является координация “действий” клеток данного органа. Именно поэтому и можно говорить об относительной самостоятельности души каждого органа (печени, селезенки и т.п.).

Структуры души, связанные с системами (дыхательной, кровоснабжения, пищеварения и т.д.), обеспечивают решение еще более сложных задач, например, по координации работы органов. Степень самостоятельности данных структур еще выше. Естественно, более низкие (по иерархии) структуры души неотделимы от структур души систем.

Структура души, связанная с системой кровообращения и примыкающей к ней лимфатической системой выполняет наиболее сложную задачу. Здесь концентрируется вся биологическая информация об организме в соответствии с информационной моделью гомеостаза. Я могу предположил, что структура души связанная с кровеносной и лимфатической системами, помимо “квадратной”, “треугольной” и “кольцевой” имеет еще одну полевую структуру. Существование этой полевой структуры я могу предполагать, учитывая совершенно особую информационную функцию кровеносной системы. Эта функция заключается не только в передаче некоторой информации в центральную нервную систему, но и в обеспечении регулирования “адреса” кровотока. Об этом в дальнейшем будет сказано дополнительно. Назовем условно очевидно имеющуюся полевую структуру “ромбической” в соответствии с определенными параметрами ее составляющих.

Высшей структурой души теплокровного животного является структура, взаимосвязанная с наиболее сложной и наиболее “емкой” по информации структурой - с центральной нервной системой. Естественно, данная структура души, обрабатывающая в определенной степени и всю информацию от структур низших порядков, и информации от сенсоров внешнего, обладает наивысшей самостоятельностью и наивысшей “капризностью” с точки зрения необходимости непрерывности обновления поступающей для нее информации. Исход души из тела организма при любом варианте этого процесса (смерть или острая сенсорная депривация) начинается именно с этой высшей структуры, которая при своем исходе может постепенно “извлечь” из организма все остальные структуры души.

Высшая структура души теплокровного организма состоит, по меньшей мере, из четырех полевых образований – из “квадратных”, “треугольных”, “кольцевых” и “эллиптических”. При этом последние (“эллиптические”) выполняют функцию внешней по отношению к данному организму коммуникации на полевом уровне с другими организмами. При такой коммуникации “эллиптические” полевые структуры способны “захватывать” информацию от других организмов, содержащуюся у тех в “треугольных” полевых структурах.

Здесь (на уровне центральной нервной системы), как и в случае с кровеносной системой, можно и следует предполагать наличие еще одной, сугубо специфической полевой структуры, в ведении которой, можно предполагать, находится механизм непосредственного взаимодействия с физическим вакуумом. Обозначим ее условно как “звездчатую” на основании соответствующей формы составляющих ее элементов. Именно благодаря этой полевой структуре душа высокоорганизованного животного (теплокровного) имеет свойство проявлять энергетические действия, имеющие в жизни большие и иногда печальные следствия.

Данная информационная модель позволяет понять весь процесс “оживления” сложного организма. Однако она выглядит все-таки статичной, поскольку из нее не следуют “описания” всей совокупности процессов жизнеобеспечения. В этом месте, мне кажется, целесообразно привести сведения эзотерического характера, т.е. дать описания того, что наблюдают ясновидящие (или “сенситивы”, как этих людей называют иногда). Эти сведения, безусловно, дополняют информационную картину некоторой динамической моделью информационных процессов, происходящих в структурах души при разных внешних ситуациях.

“Диана, президент корпорации, имевшая семью, о которой надо было заботиться, сумела выделить мне 12 часов в неделю. Она одна из наиболее одаренных личностей, с какими я когда-либо встречалась. Ее наблюдения, основанные на ясновидении, надежны и содержательны. Для того чтобы эксперименты по определению медицинских диагнозов, о которых речь пойдет ниже, стали понятными, я должна в общих чертах объяснить то, что Диана “видит”. Она может видеть физические органы тела и любое патологическое или функциональное расстройство.

Диана не изучала ни медицины, ни физиологии, и часто ее описания являются непрофессиональными, их нелегко изложить медицинскими терминами. Но проверочные диагнозы доказали, что Диана права и точна в том, что “видит”. Есть и нечто другое, что она “видит”, и эти вещи продолжают увлекать меня. Диана наблюдает жизненное, или энергетическое тело или поле, которое находится в основе плотного физического тела, пронизывая его, подобно лучу света или светящейся паутине.

Эта ткань световых вибраций находится в постоянном движении и внешне выглядит примерно как линия света на экране телевизора, когда изображение находится не в фокусе. Энергетическое тело простирается внутрь физического тела, проходит через него и выходит на дюйм или два из этого тела, становясь его копией. Диана настаивает, что всякое расстройство в самой физической структуре предваряется, а затем и сопровождается расстройствами в энергетическом поле. Внутри энергетического поля и совокупности вибраций она наблюдает восемь больших силовых вихрей и много мелких.

Согласно ее описанию энергия движется внутрь вихрей и из них. Они выглядят как спиральные конусы. Семь из этих больших вихрей непосредственно относятся к различным железам организма. Диана описывает их так же, как области физического тела, имеющие отношение к патологии. Спиральные конусы энергии, которые образуют эти вихри, могут быть быстрыми или медленными, ритмическими или двигающимися резкими толчками.

Иногда она видит разрывы в энергетической ткани. Каждый большой вихрь, если описывать его подробнее, состоит из некоторого числа меньших спиральных конусов энергии и различается числом. Пять из этих больших вихрей расположены по прямой вдоль позвоночника, один есть у основания позвоночника, один приблизительно посередине между лобковой костью и пупом, один у пупа, один на уровне средней части грудины вблизи области сердца и один около гортани или адамова яблока.

Другой большой вихрь находится в левой стороне тела в области селезенки и поджелудочной железы. Этот вихрь, по-видимому, не связан с цепочкой вихрей, расположенных вдоль позвоночника. Есть еще два больших вихря. Один приблизительно в точке между бровями и один у макушки головы. Имеется девятый, меньший, у затылка поблизости от продолговатого мозга. Диана описывает энергетический вихрь у основания позвоночника, как имеющий непосредственную связь с надпочечниками. Согласно ее описанию он состоит из четырех меньших спиральных конусов с вершинами, совпадающими с вершиной основного конуса.

Если есть какое-либо расстройство в этой центральной точке или ядре, тогда она ищет патологию в этой области. Разрывы или расстройства в спиральном конусе имеют отношение к определенной функции физического тела в этой области. Если в одном из больших вихрей замечена тусклость или неправильность, или он “протекает” в центральной точке или ядре, то Диана ищет серьезные патологические изменения в этой области физического тела. Если ткань энергетического конуса лишена ритма или показывает “разрыв или трещину”, то Диана находит, что это имеет отношение к функционированию соответствующей области. Каждый из больших вихрей, которые Диана наблюдает, имеет свое характерное число спиральных конусов энергии, которые образуют цельный макровихрь. В любом случае большой вихрь, как она его видит, имеет форму миндалины” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., 106-108).

Пожалуй, ни в какой другой работе нет такого “сочного”, такого образного описания того, что наблюдают ясновидящие. Во всяком случае, становится понятно, что какое-либо игнорирование наличия информационно-энергетических процессов недопустимо, особенно в медицине. С другой стороны, описания “вихрей”, данное Дианой, является внешним описанием “работы” души. Иначе говоря, то, что видят ясновидящие, безусловно, имеет отношение к свойствам и структурам души, но отражает лишь внешнее проявление информационных процессов в структурах (частях) души.

Ранее были проанализированы такие проявления свойств души, как формирование мыслеформ, являющихся важнейшим компонентом жизни всего человечества. Это, в частности, было наглядно продемонстрировано при анализе механизмов возникновения речи. Были рассмотрены также условия разрушения души и последствия от существования этого явления.

На этом можно ограничить представление информационной модели души в данной книге. Это было необходимо для перехода к следующему этапу – к описанию и анализу тех свойств души, которые в силу понятных причин не были приведены в первой книге и которые позволят нам разобраться в семантическом смысле коллективной функции отражения, в условиях ее формирования и/или разрушения, а также последствия разрушения коллективной души.

ГЛАВА 3.2. УСЛОВИЯ И ФОРМЫ ВНЕШНЕГО ДЕЙСТВИЯ ДУШИ.

КРАТКОВРЕМЕННЫЕ КОНТАКТЫ

Вводя совершенно новый термин – “коллективная функция отражения”, я вовсе не хочу сказать, что являюсь пионером в описании этого феномена. Новый термин мне приходится вводить потому, что рассматриваемое далее явление имеет существенно более сложный и более масштабный характер, чем это принято, например, в эзотерической литературе, где обычным является термин “эргрегор”. Но и это не единственное обозначение данной психической функции. Далее мы проанализируем это проявление души, но сейчас рассмотрим, за счет чего возникает то, что и формирует коллективную функцию отражения. На данном этапе будут анализироваться условия установления кратковременных контактов на полевом уровне между отдельными людьми и последствия таких контактов.

Однако начать объяснение придется, все-таки, издалека, с описаний того, что наблюдают ясновидящие (сенситивы), т.е. воспользуемся эзотерическими сведениями в их преломлении ясновидящими.

“Многие из интеллигентных и серьезных сенситивов, с которыми я работала, описывают проникающие друг в друга поля вокруг людей. Одним из них является жизненное поле, или энергетическое тело, тесно связанное с физическим. Многое в моей экспериментальной работе до сих пор было связано с этим полем и его состоянием в соответствии с физическим состоянием человека. Эмоциональное поле простирается от фута до 13 дюймов за физическое тело, ментальное – в среднем на два фута и более (это 1 часть объединенного поля, окружающего физическое тело).

Для сенситивов различные поля ясно различимы. Они могут наблюдать воздействие как на какое-либо одно поле, так и на все вместе… Сенситивы говорят, что некоторые виды деятельности, мысли переживания, по-видимому, увеличивают прилив энергии в поле наблюдаемого индивидуума. Когда индивидуум оказывается в присутствии любимого им лица, то все три его поля интенсивно просветляются. Кажется, у него появляется больше энергии светлого и искрящегося качества. Это хорошо видно при сравнении с обычным полем индивидуума.

Чисто физическая половая эмоция кажется “загрязняющей” эмоциональное поле и делающей тусклым ментальное. У некоторых людей энергетическое поле светлеет под влиянием интенсивного интеллектуального разговора. В этих случаях кажется, что именно ментальное поле первым получает приток энергии и затем оно распространяется на эмоциональное и жизненное поля. Поля индивидуума можно наблюдать, когда они изменяются в пределах от довольно посредственной яркости до полного жизни и блеска состояния.

Это может случиться очень быстро у высокоинтеллектуальной личности, которая отвечает энтузиазмом, эмоциями на мир идей. В самом деле, окружающим этот человек кажется более живым и энергичным… Сенситив указывает на то, что по его наблюдениям эмоциональное и жизненное поля получают энергию, которая влияет даже на физическое тело. Некоторые люди кажутся достигающими эмоционального чувства довольства, возбуждаясь при опасности, от быстрой езды, от раздражения других людей, от спорта. В этих случаях сначала получают энергию эмоциональное и жизненное поля. Другие же достигают прилива энергии (это заметно, так как просветляются их энергетические поля) от пребывания в океане или в лесу, от искусства, музыки или творческой работы” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 140-141).

Прежде чем нам начать продвигаться далее, заметим важную деталь: во всех случаях изменения “свечения” полей, наблюдаемых ясновидящими, этот процесс изменения всегда связан с эмоциями, переживаемыми индивидуумом. Данный момент чрезвычайно важен, очень существенно влияет на основной вывод: эмоциональная жизнь индивида определяет энергию души.

Здесь я вынужден отослать читателя к материалам предыдущей книги, в которой были рассмотрены следующие основополагающие моменты: онтогенетическое дерево потребностей и информационная модель формирования эмоций. Онтогенетическое дерево потребностей, существующее у всех живых организмов, именно у человека может быть развито в наибольшей степени. Более того, чем “ветвистее”, чем “развитее” это дерево, тем более разносторонним предстает нам человек, тем ярче и интенсивнее проявляется его интеллект и творческие способности. Однако потребности (уровня выше первого) являются тем свойством психики, которые по тем или иным причинам “включаются”, активизируются, побуждают индивида к конкретным действиям, направляемым на “погашение” этих потребностей.

С другой стороны, эмоции “погашения” потребностей вызывают у человека самые глубокие и самые интенсивные переживания. Именно этим и объясняются процессы, которые наблюдают ясновидящие, когда оценивают “поведение” полей индивида при разных информационных или эмоциональных нагрузках. Это положение необходимо запомнить, поскольку именно из него впоследствии будет получено многое для объяснения формирования коллективной функции отражения.

Теперь мы перейдем к рассмотрению внешних проявлений души более сложного характера.

“Согласно описаниям многих сенситивов, с которыми я работала, мы живем и движемся в обширном и сложном океане энергии. Энергия движется, проникает в наши индивидуальные поля и выходит из них аналогично процессу дыхания. Каждый индивидуум, по-видимому, имеет собственный селекционный способ восприятия различных типов энергии. Некоторые виды активности или стимулы дают доступ к этому океану энергии. Другие виды активности или эмоциональные состояния могут уменьшить доступ к окружающей нас энергии. Печаль или эгоцентризм, по-видимому, значительно уменьшают доступ индивидуума к энергии” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 141-142).

Здесь уже совершенно отчетливо описывается то, что и является коллективной функцией отражения, но пока неясно, на что и как это может оказывать свое действие.

Следующее описание позволяет понять, что основой для возникновения различных форм взаимодействия людей на полевом уровне является именно эмоциональная наполненность индивидов, которая, как выше уже отмечалось, придает блеск, или свечение полям индивида.

“Внутри группы людей существует стимулирующий обмен энергией, который заметен только для сенситива. Часто он описывает блестящие линии энергии, соединяющие людей, которые могут находиться в противоположных концах комнаты во время какого-нибудь собрания. Это может происходить между мужем и женой, которые преданы друг другу, или между лицами, которые испытывают повышенный интерес друг к другу.

Поток идей и обмен ими на собрании представляет захватывающее зрелище для сенситива, который видит ответы индивидуумов посредством эффектов, возникающих в их энергетических полях. Существует весьма интересное явление, которое видят сенситивы. Когда актер или актриса выступает перед аудиторией, то сенситив описывает интереснейший узор. Эмоциональное поле актера кажется накалившимся расширяющимся и распространяющимся, пока оно не охватит всех зрителей. Эмоциональное поле аудитории смешивается с широко распространяющимся полем выступающего. Возникает то, что можно назвать объединенным эмоциональным полем.

Когда выступление заканчивается, то аплодисменты аудитории разрывают объединенное поле и ясновидящий снова видит каждого человека с функционирующим отдельно энергетическим полем… Бензил Джил, великий исполнитель ролей в пьесах Шекспира в Великобритании…однажды рассказал о своем контакте с аудиторией. Его описание является интересным дополнением к тому, что наблюдает сенситив. Актер рассказывал, что когда он ходит по сцене, то чувствует прилив золотистой энергии, которая, исходя из аудитории, окутывает его, как если бы его собственная энергия была увеличена в тысячу раз” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 142-143).

В этом отрывке уже ясно обозначено, что основой взаимного полевого воздействия людей является именно содержание эмоциональной информации. Причем в этих случаях описываются ситуации полевого контакта, когда каждый из участников этих контактов способен как принимать информацию о соответствующих эмоциях, так и отдавать ее. В результате этого полевого контакта “участники” контактов взаимно существенно обогащаются.

Совсем иное наблюдается тогда, когда один из участников полевого контакта не отдает собственную информацию о своих эмоциях, но охотно отбирает ее у других. Именно таких людей и называют “вампирами”.

“Многие сенситивы проводили наблюдения над индивидуумами, которых мы решили назвать “вампирами”. Это люди, которые не могут использовать энергию из окружающего их океана. По-видимому, они берут “переваренную” энергию от людей, находящихся в непосредственной близости… Сенситив описывает “вампира” как человека, имеющего замкнутые энергетические поля.

Такие индивидуумы могут и не осознавать, что их энергия поступает от других. Они чувствуют себя лучше, когда находятся в обществе жизнерадостных людей. Всякий, кто находится с “вампиром” слишком долго, начинает чувствовать себя до отчаянья истощенным, не понимая причины. Это смущает и делает человека растерянным…

Там, где “вампир” находится в семейном кругу, тесно связан с близкими делами и дружбой, возникает мучительная проблема. Со стороны жертвы этот цикл бегства, самоупреков и возвращений для очередной откачки энергии повторяется опять и опять. Жертва растеряна и смущена. Она может обратиться к семейному врачу относительно своего истощения и раздражительности, если находится в таком положении в течение длительного времени.

Врач, вероятно, не найдет никакого физического заболевания в данный момент, и оба – пациент и доктор – оказываются в недоумении. Некоторые из “вампиров” выкачивают энергию почти из каждого, кто вблизи. Другие, по-видимому, могут откачивать энергию из вполне определенных людей” (Шафика Карагулла “Прорыв к творчеству: ваше сверхчувственное восприятие”, Минск, “Сантана”, 1992 г., стр. 143-144).

Итак, можно сделать следующий принципиальный вывод.

Эмоциональная жизнь индивида составляет основу его жизненной энергии, а при полевом контакте индивидов происходит либо обмен информацией о содержании этой эмоциональной части души, либо откачка запаса информации о пережитых эмоциях. В первом случае каждый из индивидов становится богаче не за счет того, что отдает информацию, но за счет того, что приобретает новый запас информации. При этом жизненная энергия обоих индивидов, участвующих в полевом контакте, существенно возрастает, что повышает общий жизненный тонус.

Во втором случае запас информации о пережитых эмоциях “погашения” потребностей существенно сокращается, что приводит к общему снижению жизненного тонуса. В этом случае мы можем говорить, что “вампир” в определенной степени “отсасывает” душу своей жертвы, даже не подозревая об этом.

Явление “вампиризма” можно объяснить итогом действия специфической психической депривации, которой подвергался индивид на стадии раннего детства. Смысл этого вида психической депривации заключается в том, что ребенок, получая от своего окружения все, чего “душа пожелает”, не сформировал потребности преодоления, не развил волю, но, возможно, получил хорошее образование, крепкие знания и так далее.

В этих условиях человек, не привыкший трудиться, не в состоянии самостоятельно “погашать” многие из сформированных в детстве потребностей, что и привело к “вампиризму” во взрослом состоянии. Вампиризм же этого человека в детстве легче переносился взрослым окружением ребенка, поскольку душа его еще не получила завершения в своем развитии, энергетика ее была еще мала.

На основании рассмотренных примеров установления информационного контакта индивидов на полевом уровне следует сказать об иных условиях появления таких контактов.

Например, вы держите в руках фотографию незнакомого вам человека. Вглядываясь в изображение, вы тем самым устанавливаете полевой контакт с этим человеком, даже не подозревая об этом. Вы написали чью-то фамилию имя и отчество – и тем самым также получили полевой контакт с этим человеком. Именно это свойство объясняет возможность установления диагноза экстрасенсом при любых заболеваниях по фотографиям его пациентов. При этом фотография может относиться к любому возрасту пациента. Если вы напишете имя и фамилию человека, о котором вы хотите что-либо узнать посредством помощи экстрасенса, то у экстрасенса при этом не должно возникать трудностей для “извлечения” необходимой информации.

Здесь я хочу напомнить выводы о существовании некоторого единого для всей живой природы полевого коммуникационного языка, позволяющего, скажем, животным понимать людей (и наоборот). Ранее я приводил ряд примеров, когда между людьми и животными устанавливался информационный канал общения, позволявший людям понимать “запросы” животных.

Это были как раз примеры действия некоторого универсального языка живой природы, обеспечивающего социальную коммуникацию благодаря наличию канала биополя. Именно представленный ранее подход позволил сформулировать принцип единого для всего живого мира Земли универсального биопольного канала приема/передачи информации на некотором универсальном языке, одинаково понятном для любого представителя живого мира. Из этого, непосредственно следует, что в структуре биополя содержится вся информация о данном живом организме.

Особенность биопольного канала связи (коммуникации) заключается в том, что именно полевые структуры способны простираться на не ограниченное ничем расстояние (например, до Луны или Сатурна и далее), способны “сцепляться” с различными предметами. В последнем случае формы, принимаемые полевыми структурами, принято выделять в особую информационную структуру, называемую мыслеформами. Мыслеформы могут быть нейтральными, в определенной степени – пассивными. Этому пример – фотографии или написанные от руки имя и фамилия.

Теперь нам предстоит рассмотреть более сложные формы относительно кратковременных полевых контактов между индивидами, которые в ряде случаев приводят к более сложным формам изменения поведения индивидов. Речь сейчас пойдет еще об одной форме воздействия мыслеформ. Но в данном случае мыслеформы имеют в определенном смысле активную функцию. Они в этом случае существуют автономно от какого-либо индивида, и их возникновение объясняется условиями формирования каждым организмом эмоций. Формирование эмоций – есть непрерывный процесс. И даже работа сенсорных механизмов (трактов зрения, слуха и т.п.) также связана с формированием эмоций в большей или меньшей степени.

Поскольку любая мысль любого организма сопровождается обязательным формированием функции компенсации, то все сказанное позволяет сделать следующий вывод.

Мыслеформы являются итогом мыслительных процессов, и их формирование обуславливается формируемыми эмоциями. Оно связано с механизмом взаимодействия сомы с душой. Сила и свойства мыслеформ зависят от силы и свойств эмоций в данный момент времени.

Поскольку мы далеко не всегда способны контролировать уровень и характер формируемых нами эмоций, то не всегда можем проследить и за последствиями последующего действия сформированных при этом мыслеформ, которые всегда “стремятся” “сбежать” от своего создателя, т.е. стремятся обрести вечное и автономное существование.

Вот положения из предыдущей книги.

“Биологические торсионные поля, формирующие мыслеформы, обладают совершенно уникальными свойствами. Вся сущность таких образований, которые следует называть “мыслеформами” может быть охарактеризована следующим образом.

Мыслеформы могут принимать в пространстве совершенно произвольные формы.

Они могут иметь подобие людей, не являющихся повторением или какой-то копией того человека, который создавал их силой мысли, хотя и в отдельных случаях воспринимаются как прямые двойники своих создателей. Они не являются копией какого-нибудь другого человека.

Мыслеформы могут иметь произвольно сформированное образование в виде некоторых “бубликов” (сгустков энергии) или, даже, химер, нередко не имеющих вполне определенных форм.

Мыслеформы при их любой конфигурации обладают вполне определенной самостоятельностью и стремятся сохранить свое существование вплоть до попыток “сбежать” от своего создателя.

Мыслеформы помимо информации всегда несут в себе “заряд” некоторой энергии, которая в ряде случаев может физически воздействовать на привычные нам тела, например, передвигая или разрушая их.

Мыслеформы могут создавать информационный экран (информационное зеркало), способное противостоять воздействию посторонних мыслеформ. Кроме того, возможности информационного зеркала состоят и в том, что оно способно изолировать один организм относительно другого. Это свойство используется наиболее часто, хотя большинство людей и не предполагает об этом.

Наконец, мыслеформы могут быть “положительными” или “отрицательными”. Эти свойства определяются видом “закрутки” торсионных полей – правая или, соответственно, левая. Можно этому свойству дать и цветовую характеристику. Дело в том, что ясновидящие четко различают цветовую гамму ауры, в которой как мы помним, нет только зеленого и черного цвета. “Левозакрученные” мыслеформы всегда имеют черный цвет, т.е. не имеют для ясновидящего никакого цвета.

Заметим попутно, что цветовая гамма ауры и, соответственно, мыслеформ не являются результатом какого-либо отражения внешнего источника света, что привычно для восприятия физического мира.

Аура и мыслеформы светятся сами по себе. Следовательно, черные мыслеформы (и черная аура) могут только поглощать внешние биологические торсионные поля, которые также могут быть “черными”. Это важное свойство мыслеформ, знать о котором совершенно необходимо, поскольку мыслеформы, насыщенные (сформированные) определенными настроениями и эмоциями, могут внедряться в людей и оказывать на них психическое влияние.

Мыслеформы, обладая вполне определенной самостоятельностью, могут самостоятельно “зацепляться” за какие-либо предметы, иные живые организмы и, даже, внедряться в них с тем, чтобы “выйти” на свободу в определенные моменты времени. В этом свойстве мыслеформ обнаруживается особое свойство биологических торсионных полей взаимодействовать с физическими торсионными полями”.

Вот теперь настал момент, когда целесообразно привести ряд примеров для обоснования последующего материала.

В мире живой природы, так или иначе, можно наблюдать первоначально более простые формы данного проявления психики сообщества живых организмов, которые тем больше усложняются, чем выше по уровню филогенетической лестницы располагаются сообщества этих организмов.

Так, саранча - в целом безобидное насекомое, ползающее или перелетающее с места на место, не наносит практически никакого ущерба растительности до тех пор, пока по какому-то неведомому сигналу полчища этих насекомых не начинают постепенно перебираться к одному месту - месту сбора. Там, когда их количество перевалит через определенный порог численности, насекомые резко меняют свое поведение - они становятся необычайно прожорливыми, агрессивными и вчистую съедают всю подножную растительность.

Но особенностью их поведения в этот момент является не только чрезвычайно высокая прожорливость. У особей саранчи перестраивается физиология настолько, что в результате отрастают внушительные крылья, позволяющие этому полчищу насекомых начать свое синхронное движение на места нового и нового временного обитания, где также быстро уничтожается вся растительность. Полет стаи саранчи в этом случае таков, что заслоняется свет солнца. Проходит определенное время, эти агрессивные насекомые откладывают яйца, вымирают и снова перед нами относительно безобидный кузнечик.

Нечто подобное приходилось мне наблюдать на уральском озере Иткуль, где в 1955 году я наблюдал миграцию неисчислимого количества жучков, называемых “божья коровка”. Там огромная стая этих насекомых закрыла берег озера на расстоянии примерно двести метров с шириной “покрытия” берега в 50-70 метров. Мы, туристы, только что прибывшие к этому озеру - цели нашего путешествия, бросились в центр этой бесчисленной стаи, покрывавшей берег озера слоем толщиной в 5-7 сантиметров. Жучки были очень подвижны и агрессивны. Как только мы остановились, они буквально набросились на нас и стали нещадно кусать. Пришлось спасаться немедленным бегством.

В марте 1998 года я наблюдал такую же неудержимую ничем миграцию тысяч и тысяч свиристелей, “присевших” передохнуть в парке рядом с моим домом. Тогда эти птицы как грозди крупных плодов буквально облепили каждое дерево.

В этих случаях причиной миграций не может быть поиск пропитания, поскольку отдельным особям гораздо легче найти в достаточном количестве корм. Здесь как раз сказываются особые свойства того, что я называю коллективной психикой, когда поведение всех подчиняется внешней управляющей силе для достижения какой-то неведомой цели.

Наконец еще один пример, связанный с условиями существования пчел.

Одна пчела в состоянии регулировать (поддерживать стабильность) температуры в своем жилище с погрешностью порядка 3^ОС. Семейство пчел (рой) в своем жилище поддерживает температуру уже с погрешностью, не превышающую 0,1^ОС.

Таким образом, во всех случаях наблюдается именно коллективное управление – полетом, поведением, терморегуляцией и так далее. Это управление, образующее именно коллективную психику, осуществляется, несомненно, на полевом уровне, что и перестраивает работу узла управления психикой отдельного индивида, заставляя, так или иначе, совершать синхронные (взаимосвязанные) перемещения.

У людей подобное проявление коллективной психики кратковременного характера можно наблюдать во время массовых митингов, ритуальных религиозных действий и так далее.

Вот пример из недавнего прошлого. Речь пойдет о трагедии, разыгравшейся в Минске в 1999 г.

“До сих пор не закрыто уголовное дело по факту гибели вечером 30 мая 1999 г. в подземном переходе 52 человек, в основном молодых людей, задохнувшихся, раздавленных, растоптанных в невообразимой мясорубке. То, что произошло, настолько трудно представить, что невольно закрадывается мысль о действии потусторонних сил, и об этом готовы говорить не только люди с богатым или болезненным воображением, но и вполне здравомыслящие.

О потустронних, неосознаваемых человеком силах, по-видимому, подумала корреспондент “Комсомольской правды” Ольга Улевич, когда 2 июня написала в газете: “Смерть застала всех в месте, где, казалось бы, никакой опасности нет”. Почему же произошло то, что никоим образом не должно было произойти? Ольга Улевич рассуждает: “Ведь каждый год в начале лета, да и все три летних месяца, здесь проходят праздники и концерты под открытым небом. Тот же праздник пива на моей памяти проводится уже в третий раз. Во время празднования 930-летия Минска на улицы высыпали многотысячные нетрезвые толпы, но обошлось без трагедии…”

Корреспондент “Российской газеты” Владимир Ефанов пишет: “По свидетельствам очевидцев, происходило что-то немыслимое, абсолютно необъяснимое – молодежь, словно стадо, бежала по телам упавших, только бы спрятаться от дождя… Подобной дикости не случалось даже в период политического кризиса в 1996 г., когда на улицах собиралось до 10 тыс. оппонирующих власти, агрессивно настроенных людей”.

Неужели на людей, в самом деле, подействовала некая грозная невидимая сила, о существовании которой мы даже не догадываемся? Заявляю со всей ответственностью: подействовала. И сила настолько грозная, что сумела собравшихся повеселиться людей, а там было около 2,5-3 тыс. человек, превратить в безумное стадо, бегущее по телам себе подобных” (Александр Херсонов-Удачин “Формула безумия”, газета “Мир зазеркалья”, № 15 (62), 2000 г.).

Далее автор пытается объяснить происшедшее чем угодно – погодой, поп-музыкой, алкоголем, фазой Луны и сочетанием этих факторов. Но в его объяснении нет того главного, что и стало истинной причиной катастрофы. Нет учета истинного “виновника”: причиной стала синхронная мыслеформа. На полевом уровне была так или иначе сформирована “усилиями” душ (эмоциями) участников праздника особая коллективная мыслеформа, которая и сделала поведение толпы внешне совершенно безумным. Условие возникновения коллективной мыслеформы были налицо. Внезапно разразившаяся гроза породила синхронные эмоции, вызванные синхронной для всех потребностью убежать от дождя.

В 1963 г. в окрестностях Екатеринбурга (тогда - Свердловска) произошел случай с возгоранием электрички на полном ходу. Дело происходило в жаркое время года, когда под вечер всем было необходимо срочно вернуться обратно в город с мест отдыха. Замыкание электропроводки привело к появлению на крыше одного из вагонов интенсивного пламени, которое усилилось вследствие высокой скорости движения электрички. Решение проблемы было чрезвычайно простым: нужно было всего лишь рвануть стоп-кран. Но люди обезумели. Они стали выбрасывать детей из окон, стали пытаться самостоятельно выпрыгнуть из горящих вагонов. В итоге жертв было очень много. Но их было бы гораздо больше, так как все-таки нашелся человек, догадавшийся спустя какое-то время рвануть стоп-кран.

Таким образом, “эффект толпы” заключается в том, что по каким-либо причинам возникают условия формирования синхронных эмоций вследствие синхронно сформированных каких-либо, но одинаковых для толпы, потребностей. “Погашая” эту синхронную потребность, толпа формирует мыслеформу, воздействующую (в обратном порядке) на своих создателей, отключая все остальные потребности, все важные и второстепенные объекты из поля внимания, превращая толпу в стадо бизонов, рвущееся в неистовой силе к непонятной цели.

ГЛАВА 3.3. УСЛОВИЯ И ФОРМЫ ВНЕШНЕГО ДЕЙСТВИЯ ДУШИ.

РОДОВОЙ ЭРГРЕГОР

Выше были рассмотрены формы внешнего действия души, которые носили, как говорилось, относительно временный характер. Но я должен оговориться, что эта “временность” не более чем кажущаяся. На самом деле однажды установленный контакт между индивидами сохраняется, на мой взгляд, чрезвычайно долго, а может быть, вечно.

Вот пример того.

“У Кальвина Шиллинга, процветающего бизнесмена, все было о’кей: приносящее хорошую прибыль дело, великолепный дом, любящая и любимая Леонетта – жена… Он называл себя счастливчиком, которого стороной обходят неудачи. И вдруг…

В этот день он вернулся немного раньше. Поставил машину, взял с заднего сиденья пакет с провизией, заказанной Леонеттой. Открыл дверь и увидел ее на полу. Леонетта была мертва. Прибывшие по звонку полицейские насчитали на ее теле одиннадцать ножевых ранений. Расследование поручили детективам Джиму Муру и Томми Мотту. К исходу третьей недели они все еще были далеки от преступника, поскольку составленный ими список подозреваемых включал 33 фамилии, и у каждого включенного в перечень, уж конечно, найдется убедительнейшее алиби. И чем дальше от часа убийства, тем алиби железнее…

Удивительные экстрасенсорные способности Нэнси не однажды оказывались полезными полиции, что, правда, до поры до времени держалось в тайне. Мур и Мотт, нагрянув вечером к Нэнси, шли, как говорится, проторенной дорожкой…

Покойницу звали Леонетта Шиллинг. Зарезана в собственной гостиной. Днем. Кем – не знаем. Свыше тридцати человек могут быть к этому причастны. Но кто именно?

- Ее фотография у вас с собой?

- Разумеется…

Нэнси положила пальцы на снимок, развела, сдвинула, потом приподняла руку, и ладонь медленно закружилась над изображением. Склонила на плечо голову:

- Вижу! Вот Леонетта. Вот кто-то вошел. Она улыбается. Обнимает вошедшего. Но это только приветствие. На самом деле она напряжена – чувствует, что гость сейчас будет просить деньги. Но она помнит, что договорилась с мужем: этому человеку деньги не давать! Она спрашивает, не хочет ли он выпить, и направляется в кухню. Он следует за ней. Он возбужден наркотиками и алкоголем, мысли растрепаны… Он, кажется, забыл, зачем он здесь.

И тут его озаряет: “Дай мне денег!” Она жестко отказывает и говорит с ним, как взрослые говорят с детьми, желая внушить им, что такое хорошо и что такое плохо. Она за что-то корит его. Он берет нож. Просто так берет, рефлекторно. Она продолжает отчитывать его, и он бьет ее ножом. Раз, другой, третий… Нет, он не убегает. Выходит к заднему крыльцу, садится в ожидающий его пикап. Молодой человек за рулем спрашивает, что произошло, почему на рубашке кровь? Убийца объясняет. Вижу: машина уезжает…

Нэнси раскрывает глаза.

- И это – все? – разочарован Мотт. Ему этого мало: ни какой-либо приметы, ни зацепки..

- Могу добавить, что она его знала, - роняет Нэнси. – У меня такое ощущение: когда он был ребенком, она нянчилась с ним…

Мур достал из кармана список подозреваемых и протянул Нэнси. Она просмотрела его почти весь, но не до конца. “Думаю, - подчеркнула ногтем фамилию, - вот тот, кто вам нужен…”

Дальнейшее расследование принесло доказательства: племянник Финк и рабочий-строитель, живущий с ним в одной комнате, действительно приезжали к дому Шиллингов, чтобы занять деньги на наркотики, и разгневанный решительным отказом Финк убил Леонетту” (Михаил Веткин “Экстрасенс называет убийцу”, газета “Тайная власть”, № 11, 1999 г., стр. 13).

Данный пример из жизни я привел только лишь для того, чтобы проиллюстрировать реальность сохранения случайных, казалось бы, информационных связей индивидов. Более того, связь оказывается более сложной и более пролонгированной, чтобы быть ограниченной лишь одним сюжетом. Этот пример использован также и для иллюстрации канала информации – через фотографию. Источником же информации является верхний осколок души убиенной Леонетты. Об этом говорилось и ранее.

Но нас сейчас интересуют именно существующие информационные связи. Подобные связи окружают и сопровождают нас всю нашу жизнь, но лишь особые люди, экстрасенсы, способны расшифровать значение этих связей. Смысл приведенного примера заключается и в том, что и для ясновидящего не представляется возможным увидеть информационные потоки, но возможно “чтение” сложной и “разветвленной” информации.

Это открывает для нас возможность понять сложное информационное образование, которое в эзотерической литературе получило название “родовой эргрегор”, “увидеть” который в принципе невозможно, но в существовании которого сомневаться не приходится.

Под эргрегорами в эзотерике понимают астральные сущности, порождаемые волей людей, собравшихся вместе. Считается также, что эргрегоры имеют цель – выполнение коллективного намерения создателей этих эргрегоров. Как видим, в эзотерических учениях, эргрегоры являются самостоятельными и, более того, мыслящими созданиями, существующих автономно от людей, но существующих неопределенно долго, пока сами создатели (или иные люди) в силу каких-либо причин не разрушат его.

Относясь довольно осторожно к эзотерическим учениям вследствие того, что эти учения являются индивидуальным преломлением (конкретной функцией отражения конкретного человека) эзотерического (идеального) Знания (Истины), я, тем не менее, не отрицаю эти учения, а в части толкования эргрегоров – полностью согласен. На мой взгляд, игнорирование учения об эргрегорах было бы не просто ошибкой, но непоправимой ошибкой, так как многие семейные, производственные и, даже государственные проблемы будут представать как совершенно неразрешимые.

Тем не менее, мне хотелось бы в этом свете трактовать эргрегоры лишь как частный случай более сложной функции, которую я назвал коллективной функцией отражения.

Этим самым я хочу сказать, что знание законов образования и развития коллективной функции отражения является основой устойчивого социального развития любого социума – семьи, рода, производственного коллектива, города, государства.

На данном этапе я хочу изложить принципы образования коллективной функции отражения, отнесенной к сообществу родственников, которое обозначают как “род”, или родового эргрегора.

“Есть в эзотерике странное слово – “эргрегор”. С ударением на “е”. Так называют астральные существа – своего рода информационные сгустки, которые возникают оттого, что схожие друг с другом тонкие энергии людей – мыслеформы (мысли, идеи, намерения…) притягиваются друг к другу и как бы слипаются. Поначалу эргрегор слаб и беспомощен, но постепенно, втягивая в себя сходные мыслеформы, крепнет и начинает жить самостоятельной жизнью. Он активно воздействует на подсознание не только тех людей, которые его невольно создали, но и на других – с близким образом мыслей.

Мистики прошлого считали это существо, живущее в тонком мире, “астральным руководителем душ”. Сегодня его называют коллективным разумом…

Ученые уже научились фотографировать так называемые “вакуумные фантомы” – невидимые следы, оставшиеся в пространстве от предметов после того, как их убрали. В ходе экспериментов обнаружен еще прелюбопытный для нас факт: однотипная информация как бы притягивается друг к другу (“подобное тянется к подобному”) и образует в пространстве своего рода информационные сгустки” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

К сказанному выше я хочу добавить, что коллективные мыслеформы образуются не только и, пожалуй, не столько сходными идеями или мыслями, сколько синтезом, объединением этих идей или мыслей с теми эмоциями, которые переживают люди, создающие эргрегор в моменты “создания” своих “информационных отпечатков”, или мыслеформ.

Следовательно, эргрегор не может создаваться в том случае, если эмоции индивидов, входящих, например, в сообщество родственников (в род) будет порождать сходные мысли, но наполненные разными переживаниями. Эргрегор всегда создается однотипными мыслями и однотипными эмоциями. При несовпадении того или другого эргрегор или не создается, или разрушается.

“Черные” мысли, т.е. сопровождаемые “черными” эмоциями – “мыслями греха” (зависть, злоба, отчаянье и т.п.) будут разрушать эргрегор, если он существует. Или будут создавать “черный” эргрегор, несущий в себе ненависть, злобу, отчаянье, т.е. такой, который будет подвигать людей на недобрые дела.

Родовой эргрегор создается тогда, когда родственники действительно достаточно близки друг другу, когда они принимают совместно однотипные по содержанию и эмоциям решения и так далее. Чем более святым для родственников является чувство родственной близости, тем сильнее родовой эргрегор, тем сильнее он защищает каждого из этого рода.

“Что же это такое – родовой эргрегор?.. Представьте себе мощный древний дуб с великолепной разветвленной кроной, кряжистым стволом в три обхвата и корнями, уходящими глубоко в землю. Вот, пожалуй, самый точный образ, который возникает у меня, когда я думаю об этом загадочном “существе”. Эргрегор – это, по сути, могучий ствол дерева, веками вбиравший в себя энергию и опыт всего рода. Он возник и разросся, подпитываясь от каждого корешка, от каждой веточки, от каждого листочка. И он же дает жизнь новым побегам, желудям – будущим дубам…

Своеобразная база родовых знаний, связывающая прошлое предков (корни), с настоящим и будущим, потомками (ветви, листья, желуди…), - вот что такое родовой эргрегор…

Возникнув и существуя в тонком мире благодаря мыслям и идеям множества людей, это образование, хотя и не имеет души и привычного нам тела, разумней каждого из членов своего род.

Эзотерики считают, что любой член рода (“родственник”) может подключиться к родовой “базе знаний” (впрочем, как правило, не осознавая этого) и получить оттуда совет, подсказку, помощь, предостережение… Чужим же людям доступ к этой информации закрыт. У них отсутствует “ключ” – общая для родственников вибрация. Тем самым родовой опекун оберегает себя от опасного вторжения извне” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

В порядке замечания к изложенному выше скажу, что было бы неверно считать, что информационное формирование, представляющее собой родовой эргрегор, не имеет души. Напротив, именно душу он и представляет, но уже не принадлежащую какому-то конкретному организму. Его функция потому так высока, что родовой эргрегор в некотором смысле “оживляет” сообщество близких людей, обеспечивая им защиту на полевом уровне.

Это, кстати, нисколько не противоречит принятой концепции и развивает принятый ранее принцип “оживления” любого сложного организма, который рассматривался лишь как конгломерат менее сложных (одноклеточных) организмов, обладающих своей индивидуальной душой. Родовой эргрегор как раз развивает эту идею. Более того, наличие такой души буквально предписывается принятым здесь принципам формирования души в каждом отдельном организме .

Следовательно, с позиций информационно-отражательной модели и информационной модели души родовой эргрегор является подлинной душой более сложного организма, чем отдельный человек, - сложившегося и слаженного коллектива людей, объединяемых, в том числе и родственными связями.

Соответственно сказанному следует считать родовой эргрегор не просто некоторой информационной структурой, а следующей, более высокой (по отношению к перечисленным ранее четырем структурам) структурой души человека, входящего, как оказывается, в более сложный организм, называемый род, семья и так далее.

Родовой эргрегор – это пятая структура души человека, если, конечно, этот человек (и сообщество родственников) своими действиями не разрушает эту структуру. Чем глубже и сильнее почитание старших в данной семье, тем крепче и активнее родовой эргрегор.

Поэтому и становится понятным иное название - “коллективный разум”. Но именно поэтому и было бы вернее его называть коллективной функцией отражения, т.е. такой функцией, которая и является продуктом действия разума. Благодаря свойствам отражать специфическим образом складывающуюся ситуацию коллективная функция отражения способна оказывать реальную помощь людям рода.

“Каким же образом он (родовой эргрегор. О. Ю.) помогает нам? Только одним способом – через мысли и эмоции. Но невидимый доброхот не только подбрасывает нам полезные идеи. Он активно помогает их осуществить. Например, влияя на сознание других людей, он может создать нужную ситуацию, свести с полезными людьми, литературой и т.п. Это называется “предоставить свои информационные каналы”.

Мы только подумаем (не исключено, что мысль эта – небесная подсказка), что нам с кем-то надо связаться – и тут же телефонный звонок: нужный человек сам вышел на нас. Знакомо?.. Есть у нашего попечителя и другие способы защиты. К примеру, спасая жизнь, он может организовать “нелепое” опоздание на самолет, который должен потерпеть катастрофу… Помощь его может проявиться и в другом. Например, он может восстановить убывающие жизненные силы или вылечить от, казалось бы, неизлечимой болезни. Ему очень важно, чтобы ценный “кадр” пожил еще” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12-13).

В таком толковании функций эргрегора скрывается уже многое от иного действия коллективной функции отражения, не относящейся непосредственно к родовому эргрегору. Это будет рассмотрено далее.

Главное иное, эзотерики уже давно знают или, по крайней мере, догадываются о существовании внешнего по отношению к отдельному человеку разума, который намного ближе к Богу, чем отдельные люди. Все, что от нас требуется, - это сохранение и развитие, по крайней мере, эргрегора. Основой существования родового эргрегора, как следует из материалов предыдущих глав, является функция запечатления, или импринтинг.

ГЛАВА 3.4. ОБЩЕЕ ПОНИМАНИЕ “КОЛЛЕКТИВНОЙ ДУШИ”

Итак, мы постепенно перешли к иному объяснению действия коллективной функции отражения, в которой родовой эргрегор является уже частным случаем.

Действительно, каждый из нас встречался, например, с таким явлением, что один производственный коллектив может быть сплоченным какой-то неведомой силой, представлять собой как бы одну семью. В другом коллективе, напротив, может быть холодная и мрачная атмосфера, от которой люди нередко заболевают какими-либо соматическими болезнями. Это также проявление, или действие сформированной или, наоборот, несформированной коллективной функции отражения, распространяющейся в данном случае на конкретную сообщность людей.

Мне могут возразить, что все это итог правильных или неверных действий руководителей производственного коллектива. Тот, кто так думает, совершенно прав в том, что атмосфера, окружающая коллектив, во многом, если не во всем, зависит от руководителей этого коллектива. Это верно, но верно лишь в той части, что связано с проявлениями политики руководителей, но никак не учитывается при этом наличие и действие внешнего полевого образования, которое и является коллективной функцией отражения в данном случае производственного коллектива.

Мне хочется рассмотреть коллективную функцию отражения в самом ее общем проявлении, не привязываясь к родовым признакам или к “эффектам толпы”. Я хочу сказать, что эта внешняя функция – внешняя, или “коллективная душа” – возникает всякий раз, когда вступают даже в мимолетный диалог всего лишь два человека. Именно поэтому представляется важным рассмотреть всесторонне эту функцию – функцию внешнего разума.

Мы уже знаем, как это было объяснено на примере анализа механизма появления человеческой речи в книге “Психологические законы происхождения человека”, для людей управляющим воздействием в этом случае является информационно-эмоциональная биопольная посылка, завершаемая формированием определенной мыслеформы, синхронно формируемой, например большим количеством людей и получающей при этом огромную силу. Но это только часть того, что нам предстоит выяснить, поскольку пока неясно, как образуется то, что названо “коллективной психикой”, благодаря чему и формируется коллективная функция отражения. У людей коллективная функция отражения гораздо чаще, практически всегда, проявляется опосредованно.

Кстати говоря, коллективная функция отражения не является исключительным свойством только людей. Выше я уже приводил примеры, относящиеся к насекомым и птицам. Но имеются и более сложные ее проявления в природе.

Например, приведенный ранее “образец” иерархического подразделения в стае крыс открывает нечто большее, чем простой “стадный рефлекс”, т.е. показывает, что рефлекса здесь никак не может быть. Здесь уже явственно просматривается действие коллективной функции отражения. Кстати, “поведение” “чистого” бора, пример которого был рассмотрен ранее (см. “Психология живого мира”), также обнаруживает в своей основе коллективную функцию отражения.

Тем не менее, приведенные факты обнаруживают одну важную и принципиальную особенность коллективной функции отражения, которая заключается в организации поведения больших коллективов. Кроме того, во всех приведенных примерах явственно просматривается и то, что коллективная функция отражения находится как бы над конкретной сообщностью живых организмов, т.е. выступает как внешний разум (внешняя, “коллективная душа”). В этом и состоит главнейшее проявление и предназначение этой психической функции живых организмов. Эта модель полностью согласуется основной идее в понимании сложного организма как конгломерата простых организмов (клеток) и души как иерархически организованной структуре.

У людей эта функция, естественно, имеет сложное и многогранное проявление. То, что я назвал - опосредованное действие, означает, что у людей такое управляющее воздействие коллективной функции отражения может производиться не только спонтанно, как это происходит у других живых организмов, психически более простых, чем человек.

Внешнее психическое воздействие обнаруживается не только во время тех или иных ритуальных действ или на митингах, но и посредством воздействия через средства массовой информации, своды законов уголовного и гражданского права, моральные устои человеческого общества, т.е. во многом является управляемым, в том числе и со стороны самих людей.

Это воздействие проявляется на полевом уровне благодаря возникновению у сообщества людей, чем-либо объединенным (географически, политически, социально и т.п.), принципиально особой формы психики - внешнего разума. Одинаковые мысли, одинаковые эмоции, формируемые не обязательно одновременно, имеют свойство суммироваться. Это следует рассматривать как продолжение свойств мыслеформ, которые стремятся “сбежать” от своих создателей.

Внешний разум создается постепенно в течение множества лет усилиями психики коллективов людей в процессе различных форм деятельности, в чем-либо однонаправленных и так или иначе синхронизируемых в пространстве (семьи, города, страны). У внешнего разума имеется и та особенность, что в нем могут накапливаться (и накапливаются) определенные сведения, определенная информация от поколений людей, сменяющих друг друга, если последующие поколения не разрушат этот возникший однажды коллективный разум. Более того, опосредованность действия коллективной функции отражения означает, что эта психическая функция у людей действует всегда, когда, по крайней мере, человек бодрствует. Спящий человек также может получать информацию от внешнего разума, но, к сожалению, далеко не всегда может вспомнить ее после пробуждения. Вещие сны – это лишь одна из форм, где обнаруживается действие внешнего разума. Но нас интересует взаимодействие души человека с внешним разумом в состоянии бодрствования.

Однако прежде чем мы приступим к анализу, следует определиться с терминологией, так как имеется много понятий, которыми так или иначе пытались обозначить данный очевидно наблюдаемый феномен.

В последние годы стало модным (в буквальном смысле) по делу и без оного использовать понятие “менталитет”. Согласно “Современному словарю иностранных слов” (изд. “Русский язык”, 1992 г.) “менталитет - склад ума; мироощущение, мировосприятие; психология” (стр. 371). Возникновение термина “менталитет” является, несомненно, данью философии эзотеризма, но это не делает этот термин понятнее. Ментальное тело – тело мысли, говорится в учениях индусов и в буддийской религии. Но, увы, ментального тела вовсе не существует.

Определение менталитета довольно абстрактно и не позволяет понять, к какому субъекту оно относится - к отдельному индивиду или к сообществу людей (для коллективной функции отражения сообщество людей также выступает как некоторый субъект, управляемый внешним разумом). Поэтому и использование его - итог увлечения красивыми словами, за ширмой которых ничего конкретного не скрывается. Поэтому, скорее всего, этот термин вообще нецелесообразно использовать, так как существенная неопределенность этого понятия не позволяет ориентироваться в организации исследований поведения отдельного человека или сообщества людей.

Официальная наука, если быть откровенным, не обошла своим вниманием наличие коллективной функции отражения. Но для ее описания, если так можно выразиться, были использованы другие понятия, нередко уводящие в сторону от рассматриваемого явления.

Например, существует понятие, которое как-то отражает рассматриваемое явление, - “социальная психология”, что, на мой взгляд, ближе к сути рассматриваемого феномена, чем рассмотренный выше термин “менталитет”.

“Социальная психология - отрасль психологии, изучающая закономерности поведения и деятельности людей, обусловленные фактом их включения в социальные группы, а также психологические характеристики самих этих групп... Социальная психология как наука включает в себя следующие основные разделы: закономерности общения и взаимодействия людей (в частности, роль общения в системе общественных и межличностных отношений); психологические характеристики социальных групп, как больших (классы, нации), так и малых (где изучаются такие явления, как сплоченность, лидерство, процесс принятия групповых решений и др.); психология личности (сюда, в частности, относятся проблемы социальной установки, социализации и др.); практические приложения социальной психологии” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 373-374).

Если говорить в целом, то меня интересуют именно закономерности общения и взаимодействия людей на основе определенных законов психических отражений индивидуального и коллективного характера, т.е. интересуют те движущие силы, которые делают эти взаимоотношения в определенном смысле неотвратимыми. Точно также психологические характеристики социальных групп интересуют не сами по себе, а как следствие действия конкретных законов психических отражений. И уже как следствие из всего этого - психологические особенности поведения индивидов как продукт взаимодействия Я-концепции индивида с общими (коллективными) функциями отражения. Таким образом, по охвату круга вопросов социальная психология как будто терминологически подходит в данном случае.

Тем не менее, мне бы хотелось выявить полевой характер этого “социального психического”, чего не следует из приведенного определения. Кроме того, моя цель - использовать аппарат информационно-отражательной модели психики. Все это вынуждает меня отказаться от использования данного термина, так как в своей основе данное определение является, по существу, материалистическим, а в действии коллективной функции отражения (внешнего разума) обнаруживаются некоторые иные механизмы, что наглядно продемонстрировали приведенные выше примеры.

Еще одним вариантом использования термина, так или иначе связанного с рассматриваемым свойством, является понятие “общественное мнение”, т.е. “выраженное в форме определенных суждений, идей и представлений отношение социальных групп к явлениям или проблемам социальной жизни, затрагивающим общие интересы” (“Психология. Словарь”, М. ИПЛ, 1990 г., стр. 246).

Это понятие практически полностью соответствует ранее рассмотренному. Поэтому я не буду его более анализировать.

Имеется еще один достаточно емкий термин - этнопсихология.

“Этнопсихология - отрасль знания, изучающая этнические особенности психики людей, национальный характер, закономерности формирования и функции национального самосознания, этнических стереотипов и т.д. ...В ней можно выделить ряд самостоятельных направлений:

1) сравнительные исследования этнических особенностей психофизиологии, когнитивных процессов, памяти, эмоций речи и т.д., которые теоретически и методически составляют неотъемлемую часть соответствующих разделов общей и социальной психологии;

2) культурологические исследования, направленные на уяснение особенностей символического мира и ценностных ориентаций народной культуры, неразрывно связанные с соответствующими разделами этнографии, фольклористики, искусствоведения и т.п.;

3) исследования этнического сознания и самосознания, заимствующие понятийный аппарат и методы из соответствующих разделов социальной психологии, изучающих социальные установки, межгрупповые отношения и т.д.;

4) исследования этнических особенностей социализации детей, понятийный аппарат и методы которых ближе всего к социологии и детской психологии” (“Психология. Словарь”, М., ИПЛ, 1990 г., стр. 468).

Между тем становится совершенно ясно, что на уровне этноса полевой характер коллективной функции отражения проявляется наиболее явственно, но на это, пожалуй, никто не обращал внимания. Что дает мне право утверждать это?

Ребенок, родившийся от русского, или от китайца, или от англичанина не сразу становится соответственно русским, китайцем или англичанином. Скорее, наоборот: в момент рождения ребенок не имеет национальности, хотя и может иметь признаки генетического характера, обозначающие его принадлежность (генетического толка) к соответствующей расе.

Однако, появившись на свет в определенных условиях (географических и социальных), он постепенно становится тем, кем являются его родители. Например, японец (по происхождению), родившийся в США от родителей, воспитанных тоже в этой стране, никогда не будет японцем, поскольку, в случае его возвращения “на историческую родину”, он никогда не поймет образа мыслей своих предков-аборигенов. Это признается абсолютно всеми. Точно также русский может стать русским только в условиях жизни в России, даже если он родится где-нибудь на самом дальнем востоке России или на самой западной границе.

Есть нечто единое, нечто объединяющее нас, русских, в некоторую общность в пределах определенных границ географического толка, о которой говорят – “загадочная русская душа”. Здесь хочу заметить, что “русскую душу” категорически нельзя изучать по Достоевскому. Этот писатель вообще не смог отразить истинно “русского духа” своей нации. На мой взгляд, Достоевским вообще нельзя восхищаться, как не следует слишком сильно реагировать на не очень психически здорового человека. Беда в том, что о России на Западе продолжают судить по Достоевскому.

Если говорить по существу, то следует сказать, что Россия – единственная страна, которая в историческом плане никогда не завоевывала другие государства. Россия никогда не совершала насильственных мер, чтобы распространить влияние Православной Церкви на другие народы, но сама всегда сохраняла православную религию практически в неизменном виде. Наконец, имеются и другие признаки чисто российской принадлежности – исторически существующий символ государства – двуглавый орел, российский флаг, русский язык, православная религия.

Именно это все и является отличительной чертой того, что пытается описать этнопсихология. Но сделать это, по-видимому, можно только в случае, если при этих исследованиях будет использоваться информационно-отражательная модель психики вообще, а в частности такое ее приложение, которое описывает коллективную функцию отражения.

Таким образом, ни один из используемых терминов не подходит для данного случая, так как охватывает только какую-то часть более сложного явления. Поэтому мне представляется, что все перечисленные грани человеческого социума должны быть проанализированы на основе единого подхода, который нам дает информационно-отражательная модель. Поэтому мной будет использоваться как конкретное понятие именно “коллективная функция отражения”, являющаяся проявлением того, что здесь названо - внешний разум, наиболее полное и точное отражение свойств социума.

Для того чтобы обеспечить определенный и уже опробованный метод, вспомним, что в качестве основного аргумента для формирования модели психических функций, было использовано положение, что субъект, во-первых, действует на основе анализа внешней информации, условно и вероятностно подразделяя внешние объекты на важнейшие и на второстепенные. Причем подразделение внешних объектов ведется на основе проверки соответствия этих объектов имеющимся потребностям.

Во-вторых, субъект по принципу реализации важнейшей функции выживания обязан непрерывно (постоянно) формировать функцию отражения, на основе которой и формируются необходимые усилия организма, направленные на “погашение” выделенной для реализации потребности.

Коллективная функция отражения действует (функционирует) аналогично. Только в этом случае благодаря этой функции сообщество (людей) через свои организационные и культурные системы и отдельных индивидов анализирует не объекты, а процессы, явления, события и точно также выделяет на основе вероятности важнейшие из них и второстепенные. Это распределение событий, явлений и процессов осуществляется на основе соответствия их потребностям сообщества, которые также должны быть “погашены”.

Особенностью действия коллективной функции отражения является то, что существует эта “коллективная душа” только в форме полевого структурного образования, воздействующего на отдельных членов человеческого сообщества благодаря взаимодействию с полевыми структурами души индивидов. Правда, здесь уже сказывается принципиальная особенность, определяющая особые условия формирования коллективной функции отражения сообщества людей. Эта особенность состоит в том, что анализ явлений, процессов и проч., а также распределение потребностей на доминантные и субдоминантные осуществляется на основе того миропонимания, которое присуще данному сообществу.

Если говорить о структуре полей, образующих эту “душу”, то это, в первую очередь, эллиптические и треугольные поля, излучаемые и принимаемые каждым из нас. В структуру этой “коллективной души” входят и души умерших людей, находящихся не в глубинных структурах Бога. Об этом я говорил в книге “Психологические законы религии”. Но именно это придает этой структуре уже особые энергетические характеристики и повышает информационные возможности “коллективной души”.

В отличие от индивида, у сообщества людей решается уже не первейшая задача выживания, а более сложное проявление этой целевой функции - развитие. Поэтому становится понятным действие родового эргрегора, нередко обеспечивающего мощную защиту отдельным членам рода. Эти же функции способна и, соответственно, выполняет и коллективная функция отражения, если она сформирована в достаточной степени.

“Судьбой народа руководят в гораздо большей степени умершие поколения, чем живущие… Столетие за столетием они творили идеи и чувства и, следовательно, все побудительные причины нашего поведения. Умершие поколения передают нам не только свою физическую организацию: они внушают нам также свои мысли. Покойники суть единственные неоспоримые господа живых. Мы несем тяжесть их ошибок, мы получаем награду за их добродетели…”

Так писал сто лет назад знаменитый французский психолог Гюстав Лебон. Возможно, он ничего не знал об эзотерическом “родовом эргрегоре”, но очень точно уловил его суть и назначение: сохранение опыта прошлых поколений и помощь поколениям грядущим” (Виталий Правдивцев “Родовой эргрегор”, газета “На грани невозможного”, № 12 (195), 1998 г., стр. 12).

В данном высказывании Лебона отражена суть все-таки не родового эргрегора, а именно коллективной функции отражения, что несравненно шире и важнее. Кроме того, по своей сути родовой эргрегор не может быть изолированным по отношению к иным родовым эргрегорам, которые в совокупности и образуют коллективную функцию отражения. Поэтому В. Правдивцев допускает существенные упущения в толковании назначения родового эргрегора, что порождает и соответствующие ошибки.

Коллективная функция отражения возникает всегда, когда вступают в психологический контакт два или более людей. Если такие контакты относительно постоянны и происходят в позитивном психологическом климате, то эта частица “коллективной души” постепенно развивается, объединяя и охраняя контактирующих людей, даже если те не подозревают об этом. Механизмы действия этой функции обозначены выше.

Иначе говоря, принципиально нет никакого отличия в действии коллективной функции отражения по сравнению с индивидуальной функцией отражения, формируемой разумом каждого индивида. Но очевидным становится, что коллективная функция отражения (у людей) напрямую может влиять на условия формирования индивидуальной функции отражения, корректируя или грубо искажая последнюю в конкретных условиях.

Итак, стоящий “над толпой” “внешний разум” анализирует внешние процессы, явления и события. Он разделяет их на две большие группы - первостепенные, или важнейшие, и второстепенные. Это распределение осуществляется на основе сложившегося общего миропонимания и некоторых ценностей, принятых этим обществом (семьей, коллективом, городом, страной) за какие-то эталоны. Потребности общества также подразделяются им на две категории - доминантные и субдоминантные. В итоге этот “внешний разум”, как и в случае с отдельным индивидом, формирует три комплементарные пары коллективных психических функций, которые уже могут реализовываться через отдельных представителей в виде конкретных поведенческих реакций. Этим самым реализуется управление обществом от коллективной функции отражения через конкретных представителей общества.

Механизм действия коллективной психики (а действие “внешнего разума” и выступает как коллективная психика) аналогичен индивидуальной, проанализированной в первом томе. Это означает, что для коллективной психики также важно сохранять соблюдение условия ненарушения комплементарности векторов психических проявлений, которые также имеют свойство девиации - временной и ситуативной. Точно также нарушение комплементарности будет приводить к нарушению психического здоровья, но уже большого сообщества (людей, зверей). Правда, условия нарушения комплементарности в данном случае существенно отличаются от таковых на уровне индивида.

Таким образом, коллективный “внешний разум” также действует на условиях интегрального и дифференциального анализа (явлений, событий, процессов). Он, соответственно, имеет вполне конкретную коллективную память, реализованную не только в форме, скажем, книг, но и на полевом уровне.

Если применить сказанное к человеческому сообществу, то отдельные индивиды, особо тонко чувствующие это влияние “внешнего разума”, выступают как пассионарии (Л. Н. Гумилев), т.е. через этих людей происходит выявление перспективных потребностей общества, обнаруживается важность ускользавших из общего поля зрения каких-либо процессов, явлений, событий.

Читатель может воскликнуть: “Неужели все так просто?” Однако все не так просто, как это представляется, поскольку здесь пока был описан некоторый общий механизм действия коллективной функции отражения, так или иначе управляющей коллективами (людей, животных, насекомых, растений). Поскольку коллективная функция отражения возникает всегда, когда так или иначе формируется сообщество, например, людей, то важным становится исследование условий возникновения или смерти, развития или разрушения этой психической функции.

У людей всегда существует определенная иерархичность взаимоотношений. Поэтому становится важным понять психологические компоненты при реализации властных функций и их влияние на развитие или разрушение коллективной функции отражения. Точно также культурные отношения людей могут влиять на содержание коллективной функции отражения.

Итак, коллективная функция отражения является следствием полевого взаимодействия сообществ живых организмов и существует в виде самостоятельного полевого образования, воздействующего на отдельные организмы благодаря взаимодействию с душами этих организмов. Именно в этом смысле данные живые организмы по отдельности можно рассматривать как части более сложного организма, живущего по несколько иным законам, чем отдельный организм.

В соответствии с этим внешний разум может рождаться примерно так, как зарождается отдельная душа. Этот внешний разум может развиваться, но может и деградировать. Таким образом, не видно каких-либо принципиальных отличий в механизме действия и жизни внешнего разума по сравнению с разумом отдельного организма. На основании этого нам предстоит выяснить факторы, влияющие на “жизнь” внешнего разума, определить все то, что способствует его развитию, и все то, что может его не только угнетать, но и превращать в разрушительную силу.

ГЛАВА 3.5. МЕХАНИЗМ ПРОГРАММИРОВАНИЯ ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА

В параграфе, посвященном родовому эргрегору, уже говорилось, что довольно часто возникают ситуации, когда у какого-либо человека вроде бы сами собой организуются необходимые встречи, контакты, деловые связи. Если бы дело было только в ограниченном какими-то рамками родовом эргрегоре, то вряд ли можно было говорить с достаточным основанием, что нужные деловые или личные связи “организуются” именно действием конкретного родового эргрегора.

Скорее всего, следовало бы предположить, что родовой эргрегор так или иначе входит в более сложную информационную систему, которую я и называю коллективной функцией отражения. Но именно в этом смысле и исчезает сам родовой эргрегор и появляется именно коллективная функция отражения, или некоторая коллективная душа, “коллективный разум”.

Даже сам автор статьи “Родовой эргрегор” пишет о более сложных проявлениях действия того, что он обозначает как родовой эргрегор, являющегося в этой ситуации уже внешним, “коллективным разумом”. Говоря о “защитных” действиях (проявлениях) родового эргрегора по отношению к отдельным людям, Виталий Правдивцев замечает.

“У кого-то может возникнуть мысль: вот мол, какой добрый защитник! Не обольщайтесь. “Астральный благодетель” заботится о своих подопечных далеко не бескорыстно. Прежде всего, он думает о себе, о своем благополучии. Подкармливать нас “пряниками” он будет нас до тех пор, пока мы действуем в русле его интересов. Но как только начинаем отклоняться, разрушать родовые связи, он тут же берет в руки “кнут”. Сначала предупреждает: перекроет, к примеру, свои энергетические каналы, и на человека вдруг начинают сыпаться неудачи и неприятности: то одно не заладится, то другое. Или навалится дикая депрессия – жить не хочется… Бывало? Это намек, что где-то мы начали сворачивать “с пути истинного” (там же, стр. 13).

Все было бы хорошо в этом объяснении, если бы здесь было обозначено действие уже более сложной полевой структуры, нежели родовой эргрегор. Дело в том, что мы своими действиями, мыслями, эмоциями, так или иначе, программируем не только свою собственную жизнь, но нередко и чужая жизнь оказывается нами запрограммированной на годы вперед. Рассмотрим два исторических примера, которые внешне выглядят, как некоторое – локальное - пророчество.

“Однако есть пророчества, которые опровергнуть невозможно. Они задокументированы огромными тиражами задолго до того как сбылись. Одно из них принадлежит знаменитой и загадочной личности – писателю Эдгару По. В 1837-38 годах он опубликовал свою “Повесть о приключениях Артура Гордона Прима”…

Это был рассказ о четырех моряках, спасшихся после кораблекрушения, но умирающих в открытом море от многодневного голода и жажды. Дело дошло до того, что один из них, юный Ричард Паркер, предложил тянуть жребий – кем из четырех пожертвовать ради спасения остальных. Но судьба сыграла над ним злую шутку: выбор (самая короткая щепка) пал на него самого. “Он не оказал никакого сопротивления и мгновенно упал мертвым, когда его ударили ножом в спину, - писал Эдгар По. – Напившись крови, моряки в какой-то мере удовлетворили мучившую их невыносимую жажду, а затем, по общему согласию, отделили юнге кисти, ступни и голову, и вместе с внутренностями выбросили их в море; потом по кусочкам съели его тело...”

Ну, рассказ и рассказ – мало ли какие фантазии приходят в голову писателям. Но вот прошло почти полвека, и мир взахлеб заговорил об этой повести.

28 июня 1884 года из английского порта Саутгемптон к далеким берегам Австралии вышла яхта “Миньонетт” с экипажем из четырех человек. Среди просоленных морских волков оказался и новичок в морском деле – сбежавший от родителей семнадцатилетний парень. Звали его… Ричард Паркер. Жесточайший шторм, обрушившийся на яхту через две недели, затопил ее, и моряки оказались в спасательной шлюпке без запасов еды и питьевой воды. Шестнадцать дней дрейфа в голоде и жажде, в конце концов, сломили людей.

Первым не выдержал юноша – он стал пить морскую воду и быстро ослабел. Видя, что вскоре вся команда умрет от голода, капитан Томас Дадли после мучительных колебаний предложил бросить жребий – кому стать жертвой. Но надобность в “английской рулетке” отпала, когда Ричард Паркер окончательно потерял сознание. Участь юнги была решена. Капитан Дадли перерезал ему горло, моряки собрали в черпак бьющую теплую кровь и с жадностью выпили ее. А потом труп расчленили складным ножом. Жертва была напрасной – через день, 29 июля, морских скитальцев подобрало судно “Монтесума”. Они даже не пытались спрятать расчлененные останки юнги…

Согласитесь, в этой истории трудно говорить о случайном совпадении фантазии писателя и трагической действительности. Но еще труднее усмотреть случайность в другом удивительном предвидении.

В 90-х годах XIX века малоизвестный нью-йоркский писатель Морган Робертсон писал приключенческий роман “Тщетность” о суетности земной жизни. Сочинение давалось тяжело. Но в какой-то момент, как рассказывал сам писатель, он впал в состояние, близкое к трансу, и сюжет сам “выплеснулся” на бумагу. Роман вышел в 1898 году в издательстве “Мэнсфилд”. Что же увидел Робертсон в этом, как сегодня говорят, “измененном состоянии сознания”?

Атлантика, холодный апрельский вечер, огромный роскошный лайнер с надписью “Титан” “стремительно плывя через туман… протаранил айсберг… Предсмертные вопли трех тысяч охваченных ужасом пассажиров взмыли к небу”. С дотошностью следователя писатель приводит характеристики корабля, возникшего перед его мысленным взором. Длина 243 метра, водоизмещение 45 тысяч тонн, мощность двигателей 75 тысяч лошадиных сил, максимальная скорость 25 узлов, четыре трубы, три винта, две мачты…

Приводит и такую деталь: “непотопляемый, несокрушимый лайнер имел на борту значительно меньше шлюпок, чем предусматривалось морским правом…” Заметим, что в момент написания романа таких гигантских кораблей, как описанный в нем “Титан”, в мире еще и в помине не было.

А через четырнадцать лет этот мало кем замеченный роман вдруг приобрел огромную популярность. Дело в том, что трагедия, описанная Робертсоном, произошла в реальности. И отправной точкой ее, как и в случае с яхтой “Миньонетт”, был все тот же английский порт Саутгемптон. В среду 10 апреля 1912 года от его причала отошел в свое первое и последнее плавание “Титаник” – самый крупный лайнер того времени: длина 268 метров, водоизмещение 66 тысяч тонн, 55 тыс. лошадиных сил, 25 узлов, четыре трубы, три винта, две мачты, три тысячи пассажирских мест…

Проходит два дня и, будто следуя сценарию, описанному много лет назад, корабль, столкнувшись холодной ночью с айсбергом, уходит в пучину океана. С большой точностью совпали почти все обстоятельства катастрофы: от названия кораблей до их характеристик, количества пассажиров, причины и места гибели, и даже такая драматическая деталь, как нехватка спасательных шлюпок” (В. Правдивцев “Воспоминание о будущем”, газета “На грани невозможного”, № 14(242), 2000 г., стр. 4).

Потрясающее (иначе не скажешь) совпадение практически всех деталей в вымышленных сюжетах и сюжетах из жизни действительно выглядит как некоторое пророчество. Но ведь эти же факты можно рассмотреть совершенно иначе. Однако я должен сказать, что к самим пророчествам я отношусь как к реальности. Пророчеством следует назвать ситуацию, когда кто-либо “подключается” к информационному полю физического вакуума, в котором, как здесь говорилось, нет времени, нет пространства, но имеется вся информация о том, что было, что есть и что будет. Как правило, пророчества связаны с определенными рубежными для человечества явлениями, процессами, событиями.

Поскольку описанные “совпадения” не носят характера некоторой “историчности” событий, то описанные ситуации должны быть объяснены иначе: как “случаи”, созданные самими людьми. В описанных выше примерах уникальных совпадений все может оказаться гораздо прозаичнее: сформированная мыслью и эмоциями писателя мыслеформа, получившая многократное усиление мыслеформами читателей, реализовалась в конкретных случаях.

Это означает, что коллективная функция отражения, вполне определенным образом воздействовала на “умы и дела” конкретных людей, ставя их в условия отсутствия альтернативы.

Можно, безусловно, оспаривать мое утверждение. Однако тому есть примеры в жизни менее значительного масштаба. Ставшие привычными на экранах наших телевизоров боевики, уголовные преступления, убийства, насилие, сформировали, в конце концов, мыслеформу преступления, воздействующую на “умы и дела” большого числа людей, определяя стиль и нормы их жизни. “Героем нашего времени” стал киллер, жестокий и продажный милиционер (полицейский), бессердечный бизнесмен, предатель любви и дружбы, герой-террорист. И самый яркий пример в этом (на сегодня) – Соединенные штаты Америки, где жизнь такова, что нередко трудно отделить вымысел киносценариста от реальности. Так что не так уж безобидны все эти “остроприключенческие” сюжеты. Именно поэтому следует быть осторожными нам всем, выплескивающим свои мысли и эмоции в структуры коллективной функции отражения.

Недаром же говорят, что мать никогда не должна думать о том, что с ее малышом что-то случилось: при постоянной тревоге по этому поводу мыслеформа практически всегда реализуется. Точно также нельзя подобным образом думать и о своих близких или знакомых людях. Мы должны программировать свою жизнь в позитивном направлении. Если это обеспечивается, то коллективная функция отражения не может приобрести негативной энергии, не будет разрушаться, но будет развиваться в сторону усиления возможной помощи нам же, когда это потребуется.

ГЛАВА 3.6. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ БАЗИС ДЕМОКРАТИИ

Термин “демократия” – крайне неудачен. В буквальном переводе “демократия” означает “власть народа”, что соответствует анархии. Не было никогда и никогда не будет власти такой, чтобы она принадлежала всем. Тем не менее, в сам этот термин со временем стали вкладывать другой смысл, который соответствует условию соблюдения системой властных структур определенных интересов народа. Но это тоже неверное понимание демократии, поскольку главная задача власти – накопление, распределение и использование ресурсов (денежных, материальных и т.п.). Поэтому и не может быть никак реализована “власть народа”.

Может возникнуть вопрос: а как связана проблема демократии с темой данного обсуждения? Связь очень простая и очень прямая.

Демократические основы в информационном смысле соответствуют условиям создания и развития коллективной функции отражения, а также условиям, предотвращающим разрушение этой функции.

Мне хотелось бы видеть демократию лишь как общий, единый свод правил общежития, такой, который можно было бы сравнить с уличным движением: каждый перемещается на транспорте, выбранном самостоятельно, будь это трамвай или автомобиль. Но при свободе выбора направления движения и типа транспортного средства все участники движения непременно должны соблюдать единые правила. Вот эти правила и являются в этом случае системой власти, которая через своих исполнителей, т.е. благодаря усилиям милиции (полиции), обеспечивает необходимую свободу перемещения.

Таким образом, в самом демократическом обществе власть не может быть единой с теми, кем она управляет. Поэтому следует признать, что в любом человеческом коллективе, будь это семья, производственный коллектив, жители города или всей страны, какая-то часть этого коллектива находится по отношению к другой части в подчиненном отношении.

Нет и не может быть равноправия ни на каком уровне социальной иерархии. При этом та часть коллектива, которая обладает властью, всегда имеет в своем распоряжении какой-либо вид силового воздействия. Сюда следует относить не только чисто силовые методы воздействия, но и моральные, этические, процессуальные и так далее. Каждый вид силового воздействия имеет свои достоинства и свои недостатки.

Необходимо принять как данное, чтобы каждая из сторон – властная и подчиненная – правильно могла выбирать стратегию поведения с точки зрения сохранения этого коллектива и, следовательно, внешнего разума, присущего этому коллективу и созданного усилиями членов коллектива. Не следует думать, что это задача только властной стороны. Это многогранная задача, которую можно решать лишь за счет общих, коллективных усилий.

И понять это можно на основе анализа такого вида социального контакта, который принято называть конфликтной ситуацией.

Для того чтобы понять психологические законы, которым должны следовать стороны, у которых неизбежно возникают разногласия, необходимо понять психологическую сущность самого явления, т.е. конфликтной ситуации.

В психологии принято называть конфликтом “столкновение противоположно направленных, несовместимых друг с другом тенденций в сознании отдельно взятого индивида, в межличностных взаимодействиях или межличностных отношениях индивидов или групп людей, связанное с острыми отрицательными эмоциональными переживаниями” (“Краткий психологический словарь”, М., ИПЛ, 1985 г., стр. 152).

Мне представляется такое объяснение крайне поверхностным. Действительно, любой диалог между людьми является всегда проявлением несовпадения взглядов, т.е. любой диалог – суть конфликтная ситуация. В противном случае весь разговор свелся бы к междометиям “Да-да” или “Нет-нет”. Следовательно, происходил бы простой обмен информацией, не дающий ничего каждой из сторон диалога.

Таким образом, нельзя считать чем-то сверхъестественным “столкновение противоположно направленных тенденций”, ибо это означает слишком большое упрощение проблемы. Однако далеко не всякий диалог (как некоторая конфликтная ситуация) вырастает в психологическую проблему. Следовательно, можно сформулировать условия устранения условий возникновения антагонизма.

Рассмотрим этот вопрос с иной позиции. Когда стороны вступают в какой-либо контакт? Только тогда, когда на это имеется вполне определенная потребность у каждой из сторон. Причем конкретное проявление (фактическое содержание) потребностей взаимодействующих сторон в конкретном контакте может и не совпадать. Это также будет вызывать возможность возникновения “противоположно направленных тенденций”. Далее, диалог всегда касается вполне конкретных объектов, взятых для обсуждения.

Следовательно, каждая из сторон будет по-своему “сортировать” эти объекты, принимаемые для обсуждения, на важные и второстепенные с присущей этой стороне вероятностностью оценок. Кроме того, у каждой из сторон диалога существуют и какие-то иные потребности, также существенно влияющие на ход диалога, на оценки и так далее. У каждой стороны имеются, наконец, свои собственные, индивидуальные ресурсы для ведения диалога.

Таким образом, возникает типичная для разума задача отыскания полной функции отражения, исполнение которой будет приводить к какому-то результату. И вновь мы видим полное совпадение с описанными в первом томе принципами организации работы (функционирования) разума. В данном случае разум, очевидно, выступает как некоторая внешняя по отношению к взаимодействующим сторонам структура. Следовательно, это и есть живой пример коллективного разума.

На уровне разума, принадлежащего отдельному индивиду, решение задачи подчинено, по меньшей мере, решению задачи выживания. Это означает, что разум индивида стремится отыскать минимаксное решение, соответствующее имеющимся ресурсам и в наилучшей мере отвечающего решению главной задачи – например, выживания. Итогом действий организма, управляемого его разумом, будет создание условий “погашения” потребности, принятой как главная, доминантная. Кроме того, “погашение” каждой из потребностей приводит к повышению интеллекта индивида, к развитию его разума.

Что в своей основе означает – “отыскать минимаксное решение” для индивида? Только одно – разрешить существующий конфликт, присущий конкретной ситуации. Следовательно, задача отыскания полной функции отражения для индивида – есть задача разрешения конкретного конфликта.

Теперь можно возвратиться к диалогу, в котором стороны “выясняют отношения”. Можем ли мы сопоставить каким-либо образом этот диалог с теми процессами, которые протекают в “недрах” индивидуального разума? Если взять за основу то определение, которое принято в психологии (см. выше), то навряд ли можно куда-либо продвинуться.

Но если взять за основу то, что не всегда диалог завершается конфронтацией, то мы обнаружим одну важную особенность. В процессе диалога у сторон возникают постепенно условия сближения потребностей или уточняются объекты обсуждения или это происходит одновременно. При этом каждая из сторон, естественно, использует имеющиеся у нее ресурсы, например, имеющуюся в распоряжении информацию.

Следовательно, конфликтной ситуацией следует назвать взаимодействие сторон, когда каждая из сторон вычленяет из имеющегося набора потребностей ту, что ей представляется важнейшей, определяет те объекты для обсуждения, которые представляются ей важными для обсуждения, и, наконец, использует свой, индивидуальный набор ресурсов. Содержание конфликта, таким образом, заключается в том, что каждая из сторон стремится “погасить” свою личную потребность.

При таком понимании психологизма конфликтной ситуации совершенно иначе представляются условия ее разрешения.

Также как и у разума отдельного организма, в диалоге сторон не должно быть создано условий разрушения общего, коллективного разума. Не должно возникнуть условия нарушения некоторой комплементарности психических функций на уровне данной социальной системы. Действительно, если индивидуальный разум не в состоянии сформировать полноценную функцию отражения, которая необходима для создания условий “погашения” актуальной (доминантной) потребности, то возникают условия возникновения сильного стресса. Это может закончиться тяжелым заболеванием или смертью индивида.

Но мы уже выяснили, что для индивидуального разума стресс является и стимулом для развития, существенного, качественного развития, то это же самое мы должны сказать и про диалог противостоящих сторон.

Следует признать, что сам по себе конфликт (конфликтная ситуация) является важнейшим условием роста коллективного разума, если он будет разрешаться в соответствии с решением задачи отыскания оптимальной полной функции отражения при соблюдении условия ненарушения комплементарности психических функций.

Поэтому представляется важным найти эти условия устойчивого развития, совершенствования коллективного разума.

Следует, видимо, принять и то, что в любом диалоге одна из сторон выступает как сторона властная, а другая – как подчиненная. Это во многих случаях неслучайное иерархическое разделение функций, но в случае диалога двух людей, не связанных служебными отношениями, властные функции будут принадлежать той стороне, которая обладает либо большими ресурсами (например, информацией), либо обладает большим интеллектом, обладает, в конце концов, большей мудростью. И вся проблема при разрешении конфликтной ситуации, таким образом, сводится к тому, как властная сторона будет использовать свои ресурсы.

Итак, в результате любого взаимодействия сторон неизбежно возникает конфликтная ситуация. Тем не менее, это еще не сам конфликт, поскольку развитие процесса взаимодействия зависит от взаимного поведения.

Конфликтная ситуация - это несовпадение функций отражения участников диалога, несовпадение потребностей, что является в принципе неизбежным и необходимым для развития общества.

Следовательно, необходимо понять, кто и что должен делать, чтобы конфликтная ситуация не переросла определенных границ.

Самое первое, что необходимо предпринимать каждому участников диалога - не давать ситуации перерасти в антагонизм, т.е. ситуацию с обоюдным (двусторонним) конфликтом. Это означает, что в любом диалоге обе стороны должны сохранять необходимый запас мудрости. Для чего это совершенно необходимо? Каждый из участников “диалога” при выработке своей функции отражения формирует полный комплект психических реакций, в которые входят и эмотивные проявления. Следовательно, в каждый момент времени каждой из сторон непрерывно излучаются мыслеформы, которые могут и не разрушиться, став совершенно самостоятельными. Тем самым будет усиливаться или ослабляться коллективная функция отражения.

Усиление ее будет происходить, когда ни одна из сторон не формирует негативных (левосторонне закрученных) биологических торсионных образований. В противном случае будет не просто формироваться отрицательная по энергетике информация, но и будет (по меньшей мере) разрушаться ранее сформированная коллективная функция отражения. Однако негативная информация может поражать и на соматическом уровне либо одного из участников диалога, либо кого-нибудь постороннего, о чем здесь говорилось не раз, т.е. быть источником тяжелых, порой неизлечимых болезней.

Таким образом, следует уточнить содержание термина “конфликт”.

Под конфликтом следует понимать проявление только одной стороной участников “диалога” ярко выраженной активизированной потребности, которая не может быть принята оппонирующей стороной.

Это означает, что в случае обнаружения конфликтной ситуации из-за чрезмерно актуализированной потребности одной стороны диалога, другая сторона должна предпринять усилия противодействия этому в форме иного психологического воздействия, реализуемого на другой основе.

Например, может быть противопоставлена конкурирующая потребность. Тогда оппонирующая сторона выступает в психологическом плане на основе конкуренции (мнения). Третьим вариантом противодействия конфликту одной стороны со стороны другой может быть конвергенция (отказ от собственного мнения, или компромисс) под мнение конфликтующей стороны. Наконец, возможно противодействие конфликту в форме перехода к методу кооперации (объединения усилий) для понимания ситуации.

Все вместе эти психологические действия образуют “принцип четырех К”. Это представляет в совокупности собой такую психологическую форму реагирования, которая представляет собой формализованное определение условий устойчивости психологического климата в данном социуме. Как бы это ни выглядело странным, но мудрой будет та сторона, которая выберет правильную форму противодействия с целью предотвращения перерастания конфликтной ситуации в обоюдный конфликт.

Иначе говоря, “принцип четырех К” соответствует условию предотвращения перехода конфликта в состояние антагонизма (двустороннего конфликта), что всегда порождает “черные” мыслеформы, разрушает коллективную функцию отражения (семьи, производственного коллектива, страны), уводит в область взаимного непонимания. Но это лишь одна сторона явления, связанного с причинами деградации или разрушения коллективной функции отражения.

Для устойчивости существования коллективной функции отражения в действительности не должно быть полного совпадения мнений, действий и так далее. Это следует из условия необходимости формирования полной функции отражения. Должно быть взаимное дополнение на основе “принципа четырех К”. Это, на мой взгляд, есть условие устойчивости психического климата (семьи, производственного коллектива, страны), при обеспечении чего сохраняется устойчивая “белая” энергетическая структура ауры коллектива.

“Принцип четырех К” имеет универсальное значение для любого сообщества людей (семья, производственный коллектив, страна и т.д.). Если же этот принцип, так или иначе, нарушается, т.е. формы реакции совпадают, это становится равноценным определенным формам психической депривации, в результате чего коллективная функция отражения ослабевает, если не разрушается совершенно, или приобретает левозакрученную структуру.

Это происходит потому, что в подобных случаях исчезает необходимый дифференциальный компонент, необходимый для развития коллективной функции отражения точно так же, как и у индивидуальной функции отражения. Именно для этого и необходимо некоторое несовпадение точек зрения. Для того чтобы рассмотрение формирования и механизмов действия коллективной функции отражения на уровне любого коллектива было относительно полным, проанализируем реализацию властных функций в рамках, например, семьи. Это необходимо для того, чтобы проанализировать истоки жестокости, насилия в обществе.

Ранее мне уже неоднократно приходилось говорить о необходимости вполне определенной балансировки усилий при воспитании детей, что выливается в формировании вполне определенных потребностей и фрустрационных зон в психике ребенка.

Именно нарушение этого баланса и приводит, в конечном итоге, к формированию жестокого отношения детей (а потом и взрослых людей) к своему окружению. Механизм действия этого нарушения баланса на уровне психики ребенка, в общем, совершенно понятен и описан в многочисленной литературе. Мне же хочется на примере рассмотрения семьи подчеркнуть важность соблюдения “принципа четырех К” для предотвращения условий формирования склонностей к жестокости. Это означает, что с этой точки зрения недопустимо совпадение психических реакций в семье и вообще в человеческом обществе.

Если совпадают реакции типа “конфликт”, то это формирует представление о том, что любые проблемы могут быть разрешены только с помощью конфликта, что само по себе уже является истоком насилия. Но это означает всего лишь, что у обеих сторон нет полноценной функции отражения. Отсутствует при этом и понимание того, что необходимо искать пути формирования этой функции, которая в этом смысле выступает не просто как коллективная функция отражения, но как функция взаимного понимания.

Дело в том, что при обоюдном несовершенстве функции отражения, решение не может быть найдено в принципе. При этом по мере расширения сферы конфликта, все меньше остается шансов на благополучное разрешение противоречия, все больше сокращается дифференциальный компонент в функции отражения, все больше нарушается комплементарность векторов психических реакций.

Естественно, при этом страдают не только индивидуальные функции отражения, но страдает и коллективная функция отражения. Это приводит к полному непониманию сторон, к возможному разрушению коллективной функции отражения. Разрешение противоречия может быть найдено либо путем обоюдного отказа от притязаний, либо сменой одной из сторон формы психической реакции, о чем говорилось выше.

Как крайняя мера, что является самым плохим, проблема может быть разрешена с использованием силового воздействия. В случае силового разрешения проблемы страдают обе стороны. “Победившая” сторона оказывается все-таки в глупом положении, поскольку считает себя победителем, не понимая, чего она достигла. Проигравшая сторона будет копить силы для того, чтобы взять реванш. Это уже истоки не столько будущего антагонизма, сколько истоки будущей жестокости.

Таким образом, реализация властных функций через силовое воздействие приводит к обоюдному поражению сторон.

Если совпадают реакции типа “конкуренция”, то в этом случае механизм формирования жестокости более тонкий. Дело в том, что непрерывная конкуренция не в состоянии создать полностью условия “погашения” актуализированной потребности индивида, всей семьи, общества или государств. В итоге создается условие психической депривации по конкретной потребности. Это приводит к нарушению комплементарности психических реакций коллективной функции отражения, напрямую влияющее на такие же психические проявления индивида или, скажем, страны.

Это может вызвать взрыв агрессии одной из сторон, проигрывающей в конкурентной борьбе. И это породит в конечном итоге представление о необходимости применения силы (в любой ее форме) для разрешения проблем. Это, естественно, порождает уже потребность в формировании такого воздействия, которое сопровождается жестокостью.

Следовательно, реализация властных функций в этом случае не может произойти. Невозможность реализации властных функций порождает анархию, сопряженную с насилием и жестокостью.

Если единственной формой отношений является “компромисс”, то в этом случае также нарушается комплементарность векторов функции отражения, так как это соответствует движению по линии наименьшего сопротивления, по пути сокращения дифференциального компонента в функции отражения, в результате чего всегда будет исполняться малейшая прихоть. В этом случае не будет развито то, что называется сострадание.

Иначе говоря - это тоже разновидность психической депривации как коллективной функции отражения, так и функции отражения индивида. Это приводит к психической депривации иного рода - простоты достижения цели, невостребованности информационного компонента. В этом случае коллективная, а вместе с ней и индивидуальная функция отражения развиваются слабо, что и может порождать в дальнейшем кризисную ситуацию, которая может разрешаться, в том числе, и с помощью силы из-за неподготовленности индивидуальной функции отражения.

Следовательно, и в этом случае мы наблюдаем зарождение жестокости в латентном виде, что в конечном итоге разрушает систему властных функций, которые все-таки совершенно необходимы для любого социума.

Если члены социума всегда стараются “подладиться” под мнения других членов за счет простого объединения усилий, т.е. единственной формой реакций является “кооперация”, то и в этом случае будет нарушено условие комплементарности векторов психических реакций. В этом случае информационный компонент оказывается практически подавленным, что приведет к подавлению потребности в информации. В результате этого в дальнейшем часть социума или он весь не сможет как-то противостоять стороннему конфликту, т.е. станет объектом жестокости.

В этом случае власть как таковая вообще отсутствует, последствия чего не менее плачевны и трагичны как и в рассмотренных выше случаях.

Таким образом, практически всегда необходимо наличие различных по свойствам психических реакций, что, вообще говоря, так или иначе, будет создавать стрессовую ситуацию. Но уже было показано, что именно стресс является одним из наиболее сильных движущих моментов для развития интеллекта индивида, семьи, общества.

Поэтому “принцип четырех К” является методом оптимального психического разрешения стрессовых ситуаций на любом уровне социума.

Отсюда вытекают принципы реализации властных функций, которые заключаются в том, что сторона, отвечающая за реализацию властных функций, т.е. ответственная за принимаемые решения, должна гибко перестраивать свою политику. Это она должна делать так, чтобы принимаемое решение всегда было понятным другой стороне, т.е. властная сторона всегда должна создавать такие условия, при которых подчиненной стороне представлялось так, что принятое решение является итогом усилий этой, но не властной, стороны.

В этом и состоит глубокий смысл того, что называется мудрая политика - как искусство достижения возможного, а не желаемого. Это, безусловно, не означает, что методы принуждения не могут быть использованы властной стороной. Напротив, эти методы также необходимы, поскольку неиспользование их может привести к психической депривации иного рода - к несформированности определенных фрустрационных комплексов, что также необходимо для любого индивида или коллектива людей.

При использовании методов принуждения необходимо лишь помнить и понимать, что мера принуждения (наказания) должна в точности соответствовать мере проступка, иначе такая мера принуждения обратится в еще большее зло, чем допущенный (по мнению властной стороны) проступок. Кроме того, властная сторона, реализуя свои функции, в том числе и при использовании методов принуждения, не должна забывать, что она всегда является в значительной мере тем, что я называю “психический лидер”.

Особенность этой функции властной стороны состоит в том, что при любом решении проблем функция “психического лидера” не должна разрушаться. Это есть условие, при котором в социуме всегда сохраняется честность и искренность взаимоотношений, итогом чего и будет взаимопонимание.

Кроме того, функция “психического лидера” должна иметь всегда позитивное воздействие на подчиненную сторону. В этом и необходимость, в частности, того, что мера наказания всегда должна соответствовать мере проступка. Может быть, самое высшее искусство “психического лидера” и заключается в том, что он всегда должен уметь соразмерять “добро” и “зло” при выборе меры воздействия.

Необходимость особого отношения к функции “психического лидера” состоит в том, что при надлежащей “прочности” “психического лидирования” в любом коллективе, а не только в семье, будет позитивно развиваться как коллективная функция отражения, так и индивидуальные функции отражения индивидов, составляющих этот социум, включая, между прочим, и властную сторону. К сказанному следует добавить, что властная сторона любого уровня (родители ребенка или правительство страны) - это всегда воспитатель.

Таким образом, мы можем сформулировать вполне определенные принципы справедливости психологического характера:

- властная сторона должна иметь мужество и способность пересматривать свои решения, если их реализация приводит к антагонизму или не “погашает” имеющиеся потребности индивида или социума;

- властная сторона должна уметь маневрировать в своих решениях для создания условий такого несовпадения психических реакций сторон, которые будут в итоге совершенствовать, а не разрушать коллективную функцию отражения, т.е. внимательно отслеживать соблюдение “принципа четырех К”;

- силовое воздействие властной стороны на подчиненную должно быть строго дозированным и не переходить ту грань, когда возникает условие непонимания подчиненной стороной предпринимаемых усилий властной стороны;

- властная сторона не имеет права быть “доброй” или “злой”, но должна соблюдать меру соотношения “добра” и “зла” в той пропорции, которая понятна подчиненной стороне. Эта мера пропорциональности и будет называться справедливостью.

Если обобщить сказанное относительно действия “принципа четырех К” в виде более простых - юридических - формул, то этот принцип выливается в универсальный, понятный механизм демократии, который может быть использован как на уровне семьи, так и на уровне города и/или государства.

Поэтому приведем формулировки конституционного характера, которые и должны лежать в основе политического управления современного социума (семьи, города или любого поселка, страны).

1. Каждый человек имеет право на полноценную жизнь. Это право включает в себя все возможные гражданские и юридические права человека.

2. Каждый человек, реализуя свое право на жизнь, не может и не имеет права этим самым как-то ограничивать такое же право другого человека.

3. Верховная власть данного социума не имеет права своими действиями ограничивать право на жизнь членов данного социума. Верховная власть должна предпринимать меры по ограничению таких действий членов социума, которые нарушают права других членов социума на жизнь.

4. Право собственности (материальной, интеллектуальной, духовной) индивида - неприкосновенно. Оно не может быть нарушено высшей властью или другим человеком даже по суду, если собственность индивида возникла в результате его усилий, соответствующих условию реализации права на жизнь, т.е. в результате того или иного вида трудовой деятельности, или получена по наследству.

5. Каждый человек, реализуя свое право на жизнь, не имеет права противодействовать верховной власти обеспечивать реализацию перечисленных выше принципов, но своими усилиями (морально и/или материально) способствует реализации верховной власти в осуществлении ее функций.

Как видим, эти конституционные правила универсальны по своему значению и могут использоваться на любом уровне социума, начиная от уровня семьи и кончая всей страной.

У них имеются очень важные достоинства:

- эти принципы имеют прямое действие, т.е. не требуют каких-либо разъяснений;

- эти принципы понятны любому члену семьи и общества, что и может стать гарантом их соблюдения, поскольку любое их нарушение будет выявляться немедленно любым членом социума;

- эти принципы, несмотря на краткость изложения, охватывают все области частной и общественной жизни.

Именно поэтому, мне кажется, такие принципы и должны быть неизменяемы (должны быть конституционными) при любых условиях жизни. Мне кажется, что именно этот - запретительный для высшей власти, т.е. для государства - принцип должен быть реально положен в основу конституции любой страны. Правда, на уровне государства обязательно должен быть добавлен еще один конституционный принцип, касающийся особых условий природопользования.

“6. Земля является особым объектом собственности. Независимо от формы собственности (государственная, муниципальная, частная) земля может быть по суду изъята у собственника, если он не обеспечивает соблюдения экологических требований к эксплуатации земли, т.е. изменяет статус своего земельного участка и/или смежных с ним в худшую сторону относительно показателей, зафиксированных в земельном и/или водном кадастре”.

Если проанализировать действие этих принципов именно на уровне государства (т.е. системы управления обществом), то мы увидим, что в этом случае реально ограничивается власть чиновников, поскольку они в этом случае будут только исполнителями, но не законодателями. От них уже не будет зависеть судьба человека, но уже именно чиновник будет зависеть от того, как он обеспечивает реализацию права человека на жизнь...

К сказанному следует прибавить очень важное замечание:

при принятии указанных психологических принципов демократии в качестве законодательной базы для всех остальных законов ребенок с первого мига своей жизни (с момента зачатия) будет обладать всем комплексом прав. Этого сегодня нет, пожалуй, ни в одной стране мира.

Психологические принципы демократии, рассмотренные выше, характеризуют условия сохранения коллективной функции отражения. Это условия сохранения психической устойчивости социума. Даже можно сказать сильнее: это единственное условие устойчивого развития общества, одинаково действующее в масштабах отдельной квартиры и всей планеты.

ГЛАВА 3.7. УСЛОВИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И РАЗВИТИЯ КОЛЛЕКТИВНОЙ ФУНКЦИИ ОТРАЖЕНИЯ

Теперь необходимо рассмотреть факторы, создающие в основе эту функцию. Следует заметить, что эти факторы могут разниться в зависимости от уровня социума, т.е. для семьи это будут свои факторы, для производственного коллектива – другие, для города – третьи, а для страны – четвертые. Но в основе всего лежит в первую очередь – понимание членов социума друг друга.

Основой такого понимания является язык, как естественный инструмент единения, на котором происходит общение в конкретном социуме. Это первый, может быть, самый главный фактор, определяющий возможность появления и существования коллективной функции отражения. Этот фактор естественно присутствует на любом уровне социума.

Следующим фактором, определяющим условия взаимопонимания, является язык эмоций. Однако данный фактор не столь однозначен, как предыдущий. Дело в том, что лишь при условии отсутствия негативных эмоций может развиваться и усиливаться коллективная функция отражения. Можно даже говорить, что взаимопонимание на уровне эмоций будет лишь тогда, когда эмоции, пусть не совпадающие по объекту своего приложения, будут положительными. И смысл такого взаимопонимания на языке эмоций заключается в условиях формирования мыслеформ. Негативные эмоции, как говорилось неоднократно ранее, порождают левозакрученные биологические торсионные поля в виде мыслеформ, которые при этом будут “черными”, негативными.

Ранее мной приводился пример из истории XIX века, когда произошел гигантский пожар в Чикаго, фактически за одну ночь спаливший большой город дотла. Причиной его были последствия гражданского противостояния, имевшего место в США в те годы. За подробностями я отошлю к предшествующему материалу данных книг. Можно сказать, что причиной этого пожара была полностью разрушенная в результате гражданской войны коллективная функция отражения целой страны.

Немаловажным, одним из главнейших факторов, определяющих условия появления, существования и позитивного развития коллективной функции отражения, является религия. Однако не просто религия, но единая религия. Здесь важными составляющими являются как обрядовая часть и молитвы, так и само восприятие Всевышнего. Формальное следование религиозным канонам не дает ничего для развития коллективной функции отражения. Тем более разрушает коллективную функцию отражения религиозный фанатизм.

Условием способствования развитию коллективной функции отражения является непротивостояние одной религии другой. Для России определяющим фактором в создании и развитии коллективной функции отражения является сохранение и развитие православной религии, хотя у нас много последователей, в первую очередь, мусульманской религии. Но в России эти религии не противостоят друг другу. Этот исторический факт многовекового сосуществования разных религий в России привел к появлению того, что принято называть “русским духом”, одинаково принявшего в свою обитель и под свое покровительство все народы России. Но все-таки было бы существенно лучше, если бы религия для России была единой.

Еще одним фактором, способствующим появлению и существованию коллективной функции отражения на уровне страны, является принятая государственная символика. Для России это в первую очередь герб – двуглавый орел, доставшийся нам “по наследству” от Православной Византии. Не следует полагать, что государственный герб – всего лишь условный символ. Напротив, если такой символ освящен веками, если само его существование обусловлено определенными историческими традициями, если, наконец, в этом символе имеется и религиозная подоплека (связь с Византией), то аккумулирующая и стабилизирующая роль такого символа будет большой.

У исторически существующего герба страны, как и у иконы, существует информационная связь с внешней информационной оболочкой страны (с коллективной функцией отражения), что и является воплощением государственного оберега. В определенном смысле наш государственный герб – двуглавый орел - может быть уподоблен некоторой иконе. Если же учесть, что и православие Россия получила от Византии, бывшей в то время идейной хранительницей Христа, то это означает, что сегодня Россия сегодня несет некоторую мессианскую функцию, является в некотором смысле наследницей Христа.

К числу факторов на уровне страны, сохраняющими и развивающими коллективную функцию отражения, следует отнести государственный флаг и государственный гимн. Однако к России это, по-видимому, не относится. Дело в том, что “триколор” государственного флага, восстановленный как исторически имевший место, далеко еще не всегда является общепризнанным и общепринятым символом государства. Еще имеется немало людей, “поклоняющихся” красному флагу, никогда ранее не использовавшегося как государственный символ, но возведенный в символ поклонения кучкой людей, поставивших своей задачей, как можно полагать, уничтожение России. Это следует из того, что и герб СССР ничего общего не имел с Россией, но предполагал присоединение остальной части земного шара к территории СССР (но не к России), что обозначено символом земного шара и лентой, отмечавшей присоединение очередного государства к империи коммунистов.

Государственный гимн России (в редакции 2001 года), принятый и утвержденный вместе со словами также не может сегодня считаться фактором, развивающим коллективную функцию отражения России. Во-первых, музыка гимна информационно (на уровне полевых структур) связана не с Россией, а с СССР. Во-вторых, слова гимна не отменили семантику гимна СССР. Можно сказать еще более определенно: сейчас восстановлена негативная мыслеформа гимна СССР. Это не способствует развитию и сохранению коллективной функции отражения России.

На мой взгляд, для гимна необходимо было написать совершенно новый комплекс “музыка-стихи”, в котором нашло бы отражение некоторое желаемое будущее нашей Родины, но не ее кровавое прошлое. Можно лишь согласиться, что музыка Глинки, использовавшаяся в течение десяти лет в качестве гимна, также не годилась в качестве гимна, как не годилась и мелодия “Боже, царя храни”.

Еще одним фактором, непосредственно влияющим на сохранение и развитие (или разрушение) коллективной функции отражения на любом уровне социума, является духовная культура – музыка, живопись, архитектура, кино, телевидение, а также средства массовой информации.

Все, что касается музыки XIX века России, то эта музыка является несомненным фактором, сохраняющим и развивающим нашу коллективную функцию отражения. Сюда же следует отнести и классические русские народные песни. Все произведения русских классиков XIX века, русские народные песни, городские романсы, музыка Свиридова, Прокофьева, Шостаковича, Дунаевского, Соловьева-Седого и многих других стремится объединить людей, создает монолитные положительные мыслеформы.

Совсем иное дело обстоит с современной поп-музыкой. Лишь отдельные произведения достойны того, чтобы быть отнесенными к этой категории. В подавляющем большинстве случаев поп-музыка, чуждая историческим корням России, разрушает коллективную функцию России, наносит большой ущерб развитию души россиянина.

Эта музыка в подавляющем числе случаев “ни о чем”, она разъединяет людей, изолирует их друг от друга. Она ничего не дает душе с точки зрения формирования положительных эмоций. Эмоции, вызываемые современной поп-музыкой, в большинстве случаев примитивны. Они семантически относятся к уровню простейшей, примитивной чувственности, вызывающей “окрашивание” структур души в серые и красные тона тусклых оттенков. Такой процесс как раз и соответствует тому, что коллективная функция отражения при этом совершенно не развивается.

Точно также можно сказать и о современном киноискусстве. Засилье боевиков, фильмов ужасов способствует тому, что синхронно население различных стран формирует негативные (“черные”) мыслеформы, непосредственно разрушающие коллективную функцию отражения. Но у этого процесса – показа различных форм насилия – имеется и обратная сторона. Насилие становится привычным, доступным, привлекательным, ненаказуемым. Это означает, что и в дальнейшем коллективная функция отражения будет разрушаться, а это уже судьба страны. Более подробно этот вопрос рассмотрен в книге “Реинкарнация и карма. Размышление о грехе”.

Я не первый, кто высказывает подобные мысли. Надеюсь, что не буду и последним. Но в подтверждение своих идей считаю необходимым процитировать мысли интересного философа А. И. Клизовского. Он еще в тридцатые годы XX века изложил в некотором смысле квинтэссенцию философских идей, основанных на древних восточных религиях, на теософских учениях в виде некоторой новой философской идеи (А. Клизовский “Основы миропонимания новой эпохи”, том 1-й, Рига “Виеда”, 1990 г.).

В дальнейшем я буду еще обращаться к материалам этой работы, а пока проследим за идеями А. Клизовского о формировании коллективной функции отражения, о которой он говорит в несколько ином ключе.

“Мысль сильная, яркая, с определенной целью сознательно посланная, создает из ментальной материи живое пространственное существо – мыслеобраз (мыслеформа, О. Ю.), которое будет стремиться осуществить вложенную в него идею. Эти мыслеобразы живут столетиями и тысячелетиями, ожидая исполнителей вложенных в них мыслей. Они отличаются от прочих живых существ ментального плана тем, что не могут отвечать на вопросы, ибо не имеют центра сознания, живут лишь для того, для чего они рождены, и действуют лишь в